Блог клуба - Историко-литературный

В 1988 году я был восьмиклассником провинциального городка населением 70 тыс. человек одной из автономий СССР. Задумался кем быть. Однозначно хотелось носить какую либо форму. На тот момент сильно нравилась форма летчиков гражданской авиации и морская любая, как военная так и гражданских моряков. Из Ленинграда мне родственники прислали несколько буклетов морских училищ. Тогда особо не были они красочные, тексты сухие. Описания минимальные, бумага обычная писчая. Но однажды прислали брошюрку морского училища им. С.О. Макарова. Бумага мелованная, фото красочные цветные, около 30 штук. Парусник «Седов», учебные классы с оборудованием и макетами, преподаватели все в формах с полосками ромбами на погонах и на рукавах кителей. Кают-компании, курсанты в формах, гюйсы, кругосветка, дальние страны… В общем такая подача информации меня очень подстегнула в выборе профессии. В 1991 году в конце июня я выпустился из школы и полетел в Ленинград… Стоп. Он уже тогда Питером был. Опустим мои разговоры с родителями. Долго не уговаривал. Они отпустили меня на тот момент 16-летнего одного в Питер. СССР ведь. Что может случиться? В общем прилетел в Пулково. Оттуда на Балтийский вокзал и доехал до Стрельны. Нашел «Макаровку», сдал документы в приемную комиссию. На третий день первый экзамен сразу же провалил. Получил документы и следующим утром съехал из казармы. Было стыдно и больно. Ком в горле. Потратил деньги родителей и не поступил. Всё. Стена. Мечты рухнули. Решил прогуляться по Петродворцу, хоть фонтаны посмотрю. Месяц июль, жара всё цветет. Фонтаны, дорожки, радостные люди, много моряков в формах. А мне грустно. Иду провинциальный парень, за спиной зеленый рюкзак брезентовый. В руках папка с документами. С завистью смотрю на ребят в морских формах, на знаки, погоны, гюйсы, тельняшки. Проходил мимо лавочки, на которой сидели и бурно разговаривали еще морячки, человек 7. Видно было что сидят не с чаем. Однако не пьяные. Не буйные. Весёлые радостные, истории рассказывают друг дружке. А я замедлил ход и смотрел на них украдкой с завистливой но грустной улыбкой.
Один из них посмотрел на меня и окликнул, чего я грустный такой, что в рюкзаке, турист-альпинист? Нет, я просто хотел быть моряком но не поступил – как то так я ответил. И тут они замолчали и все на меня посмотрели. А потом громко все рассмеялись. Я тоже им улыбнулся. А в голове мысль, видать не по Сеньке шапка сшита. Не там родился и не там пригодился.
-Ты хочешь быть моряком? Так поехали с нами. Моряком ли или нет но курсантом станешь. Это оказались курсанты ЛМУ ВМФ, окончили 2й курс и после практики гуляли. В общем приехал я с ними на электричке в Ломоносов - «Рамбов», так называли город местные. Производная от названия станции Ораниенбаум. Поднялись в горку в 20 минутах от вокзала улица Красного флота 18/48. И вот оно ЛМУ ВМФ. Показали в клубе где была приёмная комиссия. Один даже со мной стоял и говорил, вот нашли грустного парня в парке, хочет быть курсантом, документы все с собой. В общем документы приняли, дали листик бумажки в котором значилось что я абитуриент и подлежу постановке на довольствие. Курсант меня проводил через кпп и отвел в роту где были все абитуриенты. И вот опять казарма, подготовка к экзаменам вступительным. На следующий день был проф. осмотр и медкомиссия. На судовода не прошел. Один глазик 0,8 был. Предложили на РТЦ поступать. Согласился. Еще через день были типа испытаний на слух. Точки тире мне диктовали я повторил всё в точности. Музыкой увлекался, играл на гитаре, в музыкалку даже год ходил, слух и такт имел хороший. В общем на радиооператора годен. Тогда же я впервые узнал что такое картофельная пудра на воде. В Макаровке пока жил 3 дня кормили отменно. Пюре, гречка, гуляш, подливка, шницели, супы наваристые. Тут же было «пюре» из картофельной муки-пудры, перловка, и много чего мне непонятного. Ну да ладно, не отъедаться туда приехал. Надо мечту попробовать опять осуществить.
И вот первый экзамен. Математика. В Макаровке завалился на геометрии. А тут просто математика. По билету понял что из 3 вопросов знаю только один. На него и ответил. По двум другим плавал и воду лил. Сдать на 3 мне помогла Преподаватель Тоболина. Женщина была строгая но отзывчивая. В общем трояк мне поставила. Прошел до следующего экзамена. Урааа маленькая вымученная победа!. А народ всё пребывал и пребывал. И вот уже конкурс. У судоводов 2 человека на место, у радистов 1 человек на полтора места. Оно и понятно. Что бы принимать морзянку на слух, должен быть почти музыкальный слух и чувство такта развито. Разумеется выпускники музыкальных школ не поступали в такие училища а поступали в муз.училища. А на проф отборе многие сыпались именно из за того что на слух не могли повторить задание.
Через 3 дня снова экзамен. Русский язык и литература. На выбор диктант или сочинении. Конечно сочинение. Далее на выбор Толстой, Тургенев, Пушкин, Лермонтов. То есть сами видите, очень демократичные вступительные экзамены. Цель экзаменов не отсеять а посмотреть уровень подготовки. Нынешние абитуриенты наверняка бы позавидовали таким условиям поступления. Красота. Кормят, есть где жить и всё бесплатно.
Выбрал я сочинение писать. По стихотворению Лермонтова «Мцыри». Я наизусть знал всего два отрывка из этого произведения, и добросовестно из памяти их переписал на листочек. Оказалось надо было не стих декларировать а раскрыть тему его. О чем он, трагичную судьбу героя. Меня вызвали на следующий день. Немного попытали по моему сочинению и от всей души поставили трояк. Ну вот и всё. У меня 6 баллов. Проходной балл тоже 6. Однако конкурс к тому времени уже был полтора человека на место. Как сказал один курсант, примут всех. После первой сессии много отчислятся. С запасом берут. Но всё равно коленки дрожали. А вдруг я хуже всех? А у всех 7,8, или 10 баллов?. Однако потом узнал что принимали на РТЦ даже с 5 баллами. Главное слух и здоровье.
Потом были экзамены по физ. Подготовке. Их принимал на тот момент капитан-лейтенант «Мускул». Извините не помню его Имени и фамилии. Но уверен, курсанты годов 90-х или конца 80-х знают кто такой «Мускул». Здоровый крепкий высокий лысоватый мужик. Разговаривал с паузами но как бы выкрикивая или повышая громкость. В общем подтянулся я тогда 43 раза, (гимнастикой занимался 2 года). Пробежал сотку и 400 уложился в норматив, и получив одобрение, Я понял…ЯЯЯААААА ПОСТУПИЛ!!!!!!!!
Пока мне готовили документы для военкомата и прочие бумажки я еще 3 дня жил в казарме. Это была 21 рота РТЦ первый подъезд первый этаж жилого корпуса который к «чепку» был присоединен. Этот корпус имел теплый переход в УК 2 но со второго подъезда. Далее опишу про все корпуса. В жилом корпусе были казармы судоводительского факультета и радиотехнического цикла.
За эти 3 дня я постоял на тумбочке, узнал что такое большая приборка с мылом и щетками. Узнал что такое строем на зарядку. Я уже имел статус курсанта и на остальных прибывающих уже смотрел как победитель. К слову сказать, документы принимались вплоть до 25 августа. В ЛМУ был недобор. Однако прочитав свои направления о зачислении я оказался курсантом не ЛМУ а ЛМК. Вот это меня вообще не заботило. Главное я поступил и ехал домой к родителям с радостной вестью. Нас отпускали домой что бы мы отвезли вещи, снялись с воинского учета и выписались с места прописки. Назад я должен был вернуться не позднее 25 августа.
Вот так я вкратце стал курсантом.
Вспоминаю того третьекурсника…Хочешь быть моряком? Пойдем с нами, будешь обязательно. Я тогда подумал, может я и из глубинки но чудес не бывает. Однако поверил и вот что из этого вышло.
Немного добавлю еще про абитуру, основная масса поступающих была с Украины. И местные. Севастопольских было много, Новоозерненских. И другие были из Харькова, Полтавы, Мариуполя, Кировограда. Оно и понятно. Основная часть курсантов на практике бывала именно в Севастополе. А там училищ не так много. И вероятно отцы моряки своим детям про ЛМУ и рассказывали. Так же много было из Мурманска Совгавани и Владивостока. Везде где были наши курсанты на практике, оттуда основной приток поступающих.

В 1960г. в Средиземном море было проведено учение в котором принимали участие 6 ПЛ 40 ОБПЛ. Центральным эпизодом его стали поиск и атака отряда кораблей в центральной части Средиземного моря. ОБК обозначал КР «Куйбышев», шедший в охранении 2 ЭМ. Черноморскими кораблями командовал 1-й зам. командующего ЧФ вице-адмирал С.Чурсин. При подходе к последней завесе лодок к ним пристроился американский крейсер «Олбани» с фрегатом. Смешанный ОБК едва не был атакован – практическими торпедами. Во избежании нежелательного инцидента флагман отвернул от генерального курса. Демонстрацией силы явилось прохождение всплывших ПЛ вблизи американских кораблей строем двух кильваторных колонн. Следом за ними прошли КР и 2 ЭМ.

В середине 1960 года отношение в Албании к Советскому Союзу начало ощутимо меняться. Начался этот процесс с конфликта между партиями и правительствами на переговорах по оказанию Албании помощи в выполнении ее третьего пятилетнего плана. Албанцы заложили в проект этого плана внушительную помощь от Советского Союза. Предложение больше опираться на собственные силы, развивать промышленность, конечно, при нашей помощи, албанцами было встречено с обидой. Говорят, кто-то сказал, что Советский Союз вполне может прокормить албанский народ, ибо "русские могут один раз не позавтракать, и албанцы будут сыты целый год". Итак, советское правительство предложило албанцам откорректировать план их пятилетки, и они выехали из Москвы весьма недовольные. Перед отъездом албанской делегации в их честь дал обед министр обороны маршал Р. Я. Малиновский. Маршал провозгласил тост "за дружбу между нашими странами", но в ответ начальник албанского генштаба в своем выступлении обвинил СССР в нежелании помогать его стране. Ситуация становилась все острее. Албанцы на бухарестском Совещании представителей коммунистических и рабочих партий социалистических стран в июне 1960 выступили в поддержку китайских коммунистов и с осуждением примирительной политики СССР в отношении Запада. После этого они начали свою кампанию по дискредитации советских специалистов, их обвиняли в прекращении всех видов снабжения базы, предусмотренные достигнутым соглашением, приостановке в одностороннем порядке всех начатых работ и усилении провокаций и шантажа. Как заявил в своих мемуарах Энвер Ходжа: «Этой яростной антиалбанской и антисоциалистической деятельностью руководили работники советского посольства в Тиране, как и главный представитель главного командования вооруженных сил Варшавского Договора, генерал Андреев. Советские люди на базе, по приказу сверху, совершали бесчисленные скверные хулиганские поступки и все же "страховки ради" пытались обвинить наших людей в хулиганских поступках, которые они сами совершали. Бесстыдство и цинизм дошли до того, что "главный представитель" Андреев направил Председателю Совета Министров Народной Республики Албании ноту, в которой он жаловался, что албанцы "совершают непристойные поступки на базе". Но что это за "поступки"? "Такой-то албанский матрос бросил на борт советского корабля окурок", "мальчишки Дуката говорят советским детям: "убирайтесь домой", "албанский официант одного клуба сказал нашему офицеру: "хозяин здесь я, а не ты" и т.д. Генерал Андреев жаловался Председателю Совета Министров албанского государства даже на то, что какой-то неизвестный мальчишка тайком нагадил у здания советских военных!». Москва пыталась разрулить ситуацию, но это не помогло. Уже на первой встрече с албанской делегацией 10 ноября в Москве Микоян высказал озабоченность албанской позицией, заявив:
- Ваши офицеры на Влерской базе, - сказал он, - плохо обращаются с нашими. Не хотите ли вы выйти из Варшавского Договора?
В ответ албанцы начали обвинять советских офицеров на Влерской базе, во всех смертельных грехах. 12 ноября разговор о том же албанцы имели с Н.Хрущевым. Вот как описал этот разговор в своих воспоминаниях Энвер Ходжа: «- Если хотите, мы можем снять базу, вскрикнул он в то время, как мы говорили о возникших больших разногласиях.
- Вы этим угрожаете нам? - заметил я.
- Товарищ Энвер, не повышайте голоса,- вмешался Хрущев. - Подводные лодки - наши.
- И ваши и наши, - ответил я, - ведь мы боремся за социализм. Территория базы - наша. Относительно подводных лодок у нас имеются подписанные соглашения, признающие за албанским народом права на них. Я защищаю интересы своей страны. Так что, знайте, база наша и нашей останется.» На этом совещании руководители Албании и СССР окончательно рассорились. Китайцы подговорили албанцев публично откреститься от “ревизионистского” курса советского руководства. Ходжа и Шеху, председатель совета министров Албании, выступили с пламенными антихрущевскими речами, с не менее пламенной речью выступил лидер польских коммунистов Гомулка, который, в свою очередь, вскрыл антимарксистскую сущность албанских руководителей, следом в защиту Хрущева выступили другие лидеры, и Ходжа с Шеху, не дожидаясь конца совещания, выехали в Тирану. Более в Москву они не приезжали, а когда приходило приглашение, посылали секретаря по идеологии Рамиза Алию. Летом 1961 года, увидев на очередном совещании руководителя албанской делегации Алию, Хрущев, который не отличался особой тактичностью, громко сказал:

— Скоро товарищ Ходжа будет присылать вместо себя свои штаны.

С того дня на совещания перестал ездить и секретарь по идеологии.

Несмотря на возникшие разногласия между лидерами СССР и Албании отношения между моряками в 1960 году продолжали оставаться хорошими. Как вспоминал контр-адмирал Загребин, весь 1960 год наши военные, в частности моряки, работали с албанцами очень дружно, никаких конфликтов не было. Был расширен порт в Дурресе, сооружались военные объекты во Влерском заливе для базирования кораблей и противодесантной обороны побережья. В конце 1960г. 40-я ОБПЛ передала албанскому флоту как и было обговорено 4 ПЛ «С-241», «С-242», «С-358», «С-360» и плавбазу «Владимир Немчинов». На церемонии передачи во Влерском заливе, проходившей весьма торжественно, присутствовали руководители албанского флота и офицеры генштаба вооруженных сил Албании. Но и после передачи лодок по просьбе албанцев наши офицеры и старшины продолжали обучать албанцев и выходить с ними в море. Погружение и маневрирование лодок проходило под непосредственным контролем наших офицеров. В Албанию планировалось перебазировать 17 отдельный береговой ракетный полк ЧФ с ракетным комплексом «Сопка», но из-за разрыва отношений передислокация не состоялась.

Советский Союз фактически создал албанский военно-морской флот. Были переданы 4 ПЛ пр.613 в 1960 («С-241», «С-242», «С-358» и «С-360»), 5 ТКА пр.123K, 4 БО пр.122бис в 1958 («МПК-388», «МПК-389», «МПК-394», «МПК-450»), 2 МТЩ пр.254 в 1960 («Т-62»), 6 РТЩ пр.255 в 1960, плавбаза «Владимир Немчинов» в 1960, судно размагничивания пр.220, 2 малых танкера пр.437М, торпедолов пр.368Т, водолазный бот пр.522, буксир пр.730, 11 катеров пр.376 (как СКА и КАТЩ), плавучий док. Часть судов являлись плавсредствами 40 ОБПЛ. Кроме того, албанцам предназначались для передачи еще два БО пр.122бис («МПК-345» и «МПК-346»), но в 1961г. они были возвращены в состав ЧФ.

Но ситуация продолжала ухудшаться, с 13 по 20 февраля 1961 года в Тиране прошел пленум ЦК правящей Албанской партии труда. Решения его тогда оставались для советских моряков неизвестными, но суть их стала ощущаться весьма скоро. Во Влеру прибыл министр обороны Бекир Балуку и провел закрытое собрание партийного актива албанского флота. У наших моряков было много настоящих друзей среди офицеров-албанцев, и скоро стало известно, что Балуку выступил на собрании с клеветой на Н. С. Хрущева и советское руководство, обвинив их в "ревизионизме", нежелании помогать Албании и иных грехах. Он дал указание прервать всякие отношения с советскими инструкторами, удалить их с переданных албанцам подводных лодок, прекратить всякие контакты с экипажами советских кораблей. Более того, Балуку потребовал не выпускать наши корабли из бухты Паша-Лиман и даже дал разрешение использовать для этого батареи орудий ПВО.

Ситуация развивалась катастрофически стремительно. Попытка действовать через Варшавский Договор, привела к ускорению разрыва, так как албанцы стали опасаться прямого военного вмешательства со стороны СССР и стран ОВД. На совещании стран Варшавского Договора прошедшем в марте 1961 года, Гречко настоятельно потребовал, чтобы Влерская база полностью перешла под "непосредственным командованием" главнокомандующего вооруженными силами Варшавского договора. Албанцы с возмущением отклонили это предложение, несмотря на то, что другими членами ОВД решение уже было принято. Тем не менее в Тирану прибыли заместитель советского министра иностранных дел Н.П.Фирюбин и два других "зама": первый заместитель начальника генерального штаба Советской армии генерал армии А.И.Антонов и заместитель начальника Главного штаба ВМФ адмирал Н.Д.Сергеев.
Они приехали для того, чтобы договориться о том что бы Влерская база подчинялась главнокомандующему вооруженными силами Варшавского Договора. Но албанцы стояли на своем, и заявили что не подчинятся решению командования Варшавского Договора. Ничего не добившись Фирюбин уехал обратно вместе с обоими сопровождавшими его генералами.

Обстановка ухудшалась, и по решению генерал-полковника А. М. Андреева, возглавлявшего группу наших военных советников в Албании, - началась эвакуация в СССР семей офицеров. Необходимо было оперативно решать вопрос о пребывании 40-й бригады лодок в Албании, ведь албанские представители стали заявлять свои права и на остальные восемь подводных лодок и на всю структуры базирования, в том числе и вспомогательные суда. Для решения возникающих вопросов с Черноморского флота прислали бывшего командующего 40-й ОБПЛ контр-адмирала С.Г.Егорова, его появление албанцы восприняли в штыки. Энвер Ходжа в своих воспоминаниях представил его как исчадие ада: «… советские ревизионисты направили в Тирану еще некоего контр-адмирала. Вся эта группа состояла из офицеров советской госбезопасности, посланных к нам для организации беспорядков, саботажнической и диверсионной деятельности на Влерской базе.» И вся «подрывная» деятельность С.Г.Егорова состояла в том что он должен был возглавить возвращение наших 8 субмарин и плавбазы на Балтику. Албанцы все чаще прибегали к угрозам применения силы, в первой половине мая 1961г. при входе во Влеру на прибывший советский транспорт «Чиатури» были наведены орудия и он был досмотрен албанской стороной. Так как инциденты продолжали множиться, в конце мая 1961г. командующий ЧФ адмирал В.А. Касатонов получил приказание С. Г. Горшкова направиться во Влеру и организовать вывод из Албании наших подводных лодок и плавбазы. Он вышел из Севастополя на крейсере "Михаил Кутузов" в сопровождении двух эсминцев и танкера "Золотой Рог". На подходе к Босфору Касатонову доложили телеграмму с новыми указаниями Главнокомандующего - кораблям, кроме танкера, вернуться в базу. Албания запретила вход нашим кораблям в свои воды... Касатонов вылетел в Албанию через Москву а группа офицеров штаба флота перешла на "Золотой Рог". К моменту прихода танкера во Влеру Касатонов уже был там. Прибыв во Влеру, Касатонов поднял свой флаг на плавбазе "Виктор Котельников". И сразу же пригласил к себе на совещание контр-адмиралов А.В.Загребина, С.Г.Егорова и капитана 1 ранга П.П.Кулика - советника начальника штаба албанского флота (в должности с 1960г.), командиров плавбазы и подводных лодок, советников и старших групп инструкторов на кораблях и катерах албанского ОВР. Командующий приказал немедленно начать подготовку к уходу в Севастополь и на Балтику, всем советникам и инструкторам перейти на "Котельников". Особое внимание он уделил подготовке к переходу и предотвращению захвата албанцами наших судов вспомогательного флота - танкера, водолея, буксиров. Плавбаза "Котелышков" получила приказ встать на якорь в заливе, восемь уходящих подводных лодок ошвартовались лагом по ее бортам. Загребина Касатонов направил с утвержденным им планом перебазирования в Тирану - к советскому послу И. В. Шикину и генералу А. М. Андрееву. План получил полное их одобрение. А. М. Андреев и А. В. Загребин посетили и министра обороны Албании генерала Балуку и сообщили ему о решении Советского правительства вывести наши корабли в СССР. Информировать командующего албанским флотом не удалось, а это хотел сделать лично В. А. Касатонов. На просьбу встретиться с командующим контр-адмиралом Теми Сейко албанцы отвечали, что это невозможно, адмирал занят. Но вскоре выяснилось, что Сейко арестован вместе с группой морских офицеров. Его обвинили в заговоре с целью свержения политического руководства Албании, Сейко был приговорен к расстрелу.

Под дулами советских же пушек и угрозой минной постановки на фарватере уходили 8 ПЛ и плавбаза «Виктор Котельников» из Влерского залива на Балтику. На головной «С-71» (А.Коваленко) вышел зам. ком. 40 ОБПЛ В.С.Козлов чтобы уточнить, свободен ли узкий пролив Сазан из залива. После донесения двинулся и остальной отряд.

9 июня 1961 года Владимир Афанасьевич, выполнив возложенную на него миссию, покинул Албанию на танкере "Золотой Рог". В Черном море он перешел на крейсер "Куйбышев", где его радушно встретил В. В. Михайлин. Владимир Афанасьевич рассказал ему, что албанцы не осмелились применить силу, однако они были готовы к этому. Как вспоминает Михайлин, "командующий выглядел очень уставшим, хотя виду не подавал. Попросил горячий душ, рюмку водки и не будить до Севастополя - там ждал его С. Г. Горшков. Они должны были вместе составить доклад правительству и выработать предложения по действиям в дальнейшем".

Благодаря любезности Владимира Андреевича Андреева сына генерал-полковника Андреева Андрея Матвеевича привожу его рапорт Начальнику штаба Главного Командования Объединённых Вооружённых Сил государств – участников Варшавского Договора - генералу армии Антонову Алексею Иннокентьевичу о взаимоотношениях с албанцами. И письмо министра обороны Албании генерал-полковника Бекир Балуку на имя маршала Гречко по поводу инцидента с советским транспортом «Чиатури», про который упоминается в РАПОРТЕ. Оригиналы находятся в архиве у В.А.Андреева.

ГЕНЕРАЛУ АРМИИ

товарищу АНТОНОВУ А.И.



Р А П О Р Т



Со всей ответственностью докладываю, что интересы дела и службы требуют рассмотрения вопроса о дальнейшем моём пребывании в должности Старшего Представителя Главного Командования Объединённых Вооружённых Сил в Албании.

Неоднократно на протяжении 1961 года Министром Обороны АНА генерал-полковником Бекир Балуку как устно, а также и в письменных документах и в Памятной записке албанского правительства от 22 февраля 1961 года, и в заявлении албанского правительства и ЦК АПТ советскому правительству и ЦК КПСС в июне 1961 года прямо и откровенно заявлялось, что теперешнее албанское руководство Министерства Обороны и правительства Албанской Народной Республики рассматривает меня /генерал-полковника Андреева А.М./ как лицо, занимающееся злостными измышлениями, в результате которых, якобы, Советское Правительство приняло ошибочное решение о ликвидации военно-морской базы «Влера».

Так, например, в Памятной записке, вручённой мне Председателем Совета Министров НРА М. Шеху 22 марта 1961 года, в качестве ответа на моё заявление, сделанное ему 24 февраля по вопросу о состоянии отношений между албанским и советским личным составом, указано, что «… Представительство Объединённого Командования исходило из однобокой и субъективной позиции», что «… своей позицией, занимаемой с сентября прошлого года /временя моего вступления в должность Старшего Представителя ГК ОВС в Албании – примечание А.А./ и по сей день … советская сторона не только ограничила сферу сотрудничества между албанским личным составом и советскими советниками инструкторами, но вызвало также серьёзное положение относительно боевой готовности влёрской базы».

Албанские военные руководители не сделали для себя никаких выводов из справедливой критики на Совещании Политического Консультативного Комитета в Москве в марте 1961 года, а пошли ещё дальше по пути ухудшения отношений по военной линии, усилив свои нападки на Представительство ГК ОВС в Албании и главным образом на меня, как на Старшего Представителя ГК ОВС в Албании.

В документе от 5 апреля 1961 года, направленного албанским правительством в адрес Правительств стран участниц Варшавского договора и подписанного М. Шеху, говорится, что «… решение Политического Консультативного Комитета о Влёрской военно-морской базе … принято на основе односторонней и ошибочной информации, на основе злонамеренных вымыслов».

Подобные заявления делались также Министром Народной Обороны НРА генерал-полковником Бекир Балуку в письменном виде и в личных беседах со мной, так, 15 мая 1961 года в личной беседе Бекир Балуку при моём заявлении о том, что при подходе советского транспорта «Чиатури» он был задержан и на него были наведены орудия, прервал меня и в сильно возбуждённом тоне заявил: «… Вы преувеличиваете этот инцидент и стараетесь его раздуть. Вы систематически занимаетесь разжиганием инцидентов».

Такие же клеветнические измышления и выпады против меня проводит и командование военно-морской флотилией, так, 17 мая 1961 года командующий военно-морской флотилией контр-адмирал Хито Чако в беседе с советским советником контр-адмиралом Кулик заявил: «….Ваши люди имеют целью превратить гарнизон в Паша-Лимане в гарнизон инцидентов, где проводится широкая контрреволюционная работа против нашей Партии и Правительства, … Ваши люди бросились в агитацию в результате прибытия в Паша-Лиман Андреева и Загребина. Сколько раз Андреев и Загребин были в Паша-Лимане, столько раз это приводило к усилению напряжённости в результате их враждебной работы».

В своём ответном письме от 30 мая 1961 года, адресованном мне по поводу отношений между албанской и советской стороной в военно-морской базы «Влёра», Бекир Балуку, голословно отвергнув все факты, пишет, что всё то, что было приведено в письме … «делается с определённой недружественной целью … что позиция, занимаемая к албанским морякам, вдохновляется некоторыми высшими советскими офицерами, которые, видимо, поставили перед собой задачу как можно больше нанести ущерб братским отношениям и дружбе между двумя нашими социалистическими странами». Бекир Балуку заявляет, что будто бы высшие советские офицеры проводят сознательную активную работу … «для того, чтобы создать у советских моряков, находящихся в Албании, недружественные чувства и ненависть в отношении своих товарищей и братьев – албанских моряков».

Министр Обороны НРА генерал-полковник Бекир Балуку лично запретил мне посещать соединения и части НРА, так, 15 февраля 1961 года на мой вопрос о желательности ознакомиться с ходом формирования новых соединений в районах их дислокации заявил: «Сейчас нет такой необходимости …».

Мои попытки выехать 4 – 6 апреля сего года в 4 Бр.БО на батальонные учения с боевой стрельбой артиллерии ни к чему не привели, так как заместитель МО по боевой подготовке генерал-майор Рахман Перлаку на запрос по этому вопросу сделал всё, чтобы на этом учении никого из Представительства ГК ОВС не было.

Если раньше выезд в войска в какой-то ограничивали, то с уходом 40 Бр.ПЛ я не был ни только не приглашён ни на одно учение или занятие, а мне были прямо запрещены всякие выезды в войска АНА. Меня не допустили и на проводимые в июле месяце Генеральным Штабом армейское командно-штабное учение на местности со средствами связи.

Начальник Генерального Штаба генерал-лейтенант Петрит Думе 20 мая сего года заявил генерал-майору Кобылкину, что впредь ни один генерал, в том числе и генерал-полковник Андреев, не будут пропущены в здание Генерального Штаба АНА без предварительной на то заявки /что и делается/, и даже больше того, 4 июля я был приглашён к 12.00 на беседу к заместителю Министра Обороны по экономическим вопросам, однако, часовой меня в штаб не допустил и я вынужден был уйти обратно.

Дело дошло даже до того, что начальник пограничного КПП капитан Фейзо Боно на аэродроме гражданского воздушного флота «Ринас» 27 июля с/г официально сделал заявление консулу Посольства СССР Фадееву, что ему дано указание от высшего начальства не допускать генерал-полковника Андреева к советским самолётам.

8 июля сего года заместитель Министра Обороны генерал-майор Нури Арапи на просьбу Представительства выдать пропуск для поездки во Влёру заявил: «… своими клеветническими измышлениями Вы содействовали принятому Вашим Правительством неверного решения о выводе военно-морской базы из Влёры, и поэтому пропуск Вам выдан не будет".

3 августа 1961 года я хотел встретиться с Министром Народной Обороны НРА генерал-полковником Бекир Балуку для вручения ему письма Маршала Советского Союза Гречко А.А.,

однако, Бекир Балуку от встречи со мной уклонился.

При вручении мною письма Маршала Советского Союза Гречко А.А заместителю Министра Народной Обороны НРА генерал-лейтенанту Петрит Думе, он вёл себя крайне невыдержанно и сделал ряд враждебных выпадов, заявив: «Да, это, конечно, Ваше личное производство, Вы подбирали эти факты, это – провокация».

Вот перечень неполных фактов, показывающих враждебные отношения ко мне со стороны руководящего состава Албанской Народной Армии и Правительства Народной Республики Албании.

Такие заявления ответственных руководящих работников Министерства Обороны Албанской Народной Республики и Правительства сообщены и доведены до основной массы генералов и офицеров не только руководящих штабов, но и войск Албанской Народной Армии в наиболее крайних и враждебных заявлениях и выпадах, преследующих цель разжечь среди личного состава албанской армии враждебные отношения ко мне, а также в целом к Представительству ГК ОВС. Следовательно, эти враждебные заявления и действия, проводимые ответственными руководящими работниками Министерства Обороны НРА, затрагивают меня не частное лицо, а затрагивают честь, достоинство и интересы в целом Представительства ГК ОВС в Албании, честь и достоинство Советских Вооружённых Сил.

В такой обстановке, где руководящие работники армии, страны и ЦК АПТ выразили крайнюю не только неудовлетворённость, а прямое враждебное отношение к Старшему Представителю ГК ОВС, делать вид, что ничего не произошло, будет неправильным, так как это только будет облегчать крайним националистам продолжать со старых позиций клеветнические выпады и может привести к крайне нежелательным последствиям.

Прошу честь, что провокационные выпады в более наглеющем виде, как по форме, так и по содержанию, продолжаются. И это вполне естественно, так как крайними авантюристами руководит не разум, а истерия и чувство озлобления. Следовательно, какой бы выдержкой не обладал Старший Представитель ГК ОВС в Албании, и ей может быть предел.

Учитывая, сложившуюся политическую обстановку в Албании, а также индивидуальные особенности поражённых крайним националистическим эгоизмом и авантюристическим зудом теперешнее албанское руководство страны и армии и их крайнюю безрассудную озлобленность, доходящую до такой крайности, что они способны за кусок сухой брынзы, предав национальные интересы своего народа, даже начать войну, будет правильным и своевременным в интересах дела и службы временно обязанности Старшего Представителя ГК ОВС в Албании возложить на генерал-майора Кузьминского, а меня отозвать.



ГЕНЕРАЛ - ПОЛКОВНИК



/АНДРЕЕВ/

“ “ августа 1961 года



Письмо Министра Народной Обороны НРА генерал-полковника Бекир Балуку командующему Объединёнными Вооружёнными Силами государств – участников Варшавского Договора Маршалу Советского Союза Гречко А.А. Это письмо содержалось в бумагах Андрея Матвеевича, подколотое к его РАПОРТУ на имя генерала армии Антонова. Орфография письма сохранена.



* * * * *



15 мая с/г в встрече, которую имел со мной представитель Главного Командования генерал-полковник товарищ АНДРЕЕВ он поставил меня в известность о прибытии во Влёрскую бухту нескольких судов, на которые я дал согласие.

Одновременно он поднял вопрос о том, что якобы пароход «Чиатури» был остановлен нашей охраной и против него были направлены орудия. Такой случай никогда не был и никогда не будет в НР Албании.

Такое заявление Представителя Главного Командования Объединённых Вооружённых Сил является задуманной клеветой и служит только отравлением дружбы между нашими народами и нашими армиями.

Поднимая такой вопрос передо мной, генерал-полковник АНДРЕЕВ сделал это вспыльчиво, бестактно и с оскорбительными нападками против руководства Народной Армии Албании.

Прошу Вас, товарищ Маршал Советского Союза, принять необходимые меры и дать указания для немедленного прекращения этого вредного поведения, которое несовместимо с дружбой между нашими народами и нашими армиями и с функциями, выполняемыми генерал-полковником АНДРЕЕВЫМ.

16.5.61 года.

На IV партийном съезде Албанской партии Труда было заявлено о раскрытии заговора во главе с командующим албанским флотом капитаном 1 ранга Тиме Сейку. В это время руководители стран участников Варшавского Договора во главе с Хрущевым, заявили о своем намерении "Направить в Албанию специальную комиссию Варшавского Договора для проверки достоверности заявлений о заговоре". Реакция албанских властей была естественной, никаких комиссий, никаких контактов. Все это в конечном итоге привело к разрыву. На XXII съезде КПСС, в октябре 1961 года, Хрущев публично атаковал Албанской партии Труда заявив о ее враждебности по отношению КПСС. В декабре 1961 г. Албания разорвала дипломатические отношения с СССР.



До 1964г.

Все чаще советские корабли стали показываться в Средиземном море. И пусть это были межфлотские переходы, но их становилось больше из года в год. Впервые в истории советского ВМФ с 12 августа по 20 октября 1960г. 2 ПЛ пр.633 «С-351» и «С-352» совершили переход из Севастополя в Полярный в надводном положении с форсированием Черноморских проливов и с заходом в Лиепаю. Во время перехода ПЛ участвовали в первом флотском учении советских боевых кораблей в Средиземном море. Учение носило кодовое название «Метеор». ПЛ в течение двух недель находились на позициях у о. Крит.

15 июня 1961г. отряд из 3 ЭМ пр.30бис «Бесшумный», «Безбоязненный» вместе с танкером «Золотой Рог» вышел из Севастополя. Под командованием контр-адмирала В.А.Балякина отряд обошел вокруг Европы и пришел в Североморск. Оттуда по Севморпути на Дальний Восток, 6 октября 1961г. ошвартовались в бухте Стрелок близ Владивостока.

Продолжалось расширяться сотрудничество с флотами причерноморских государств. В июне 1961г. на Черном море прошли совместные учения в которых участвовали три флота, войска Одесского военного округа, сухопутные силы Болгарии и Румынии. На этих учениях отрабатывалось взаимодействие всех видов вооруженных сил стратегической группировки. Впервые союзники по ОВД решали общую стратегическую задачу. Флот поддерживал действия фронтов с моря, обеспечивал устойчивость приморского фланга. Обсуждались тогда и целесообразность, и возможность выхода союзных сил в зону черноморских проливов. То были еще первые, пробные шаги.

В ноябре 1962 три советских ракетных катера 183-R поставляют морской базе в Александрии, являясь первыми в формировании дивизиона ракетных катеров египетского флота.

А из Задара корабли ушли в порт Сплит. 11 октября они перешли в порт Дубровник и 12 октября направились домой. В Севастополь пришли 16 октября.

13 октября в порт Латакия прибыли египетские транспорты, доставившие первые отряды египетских войск, отправленных в Сирию для укрепления ее обороноспособности на основании с договором, подписанным 11 сентября в Каире, транспорты пришли под прикрытием египетских военных кораблей. При этом суда пришли в порт, оставшись необнаруженными американцами. Но даже с прибытием египетских частей силы были неравны, в турецкой армии было 500 тысяч солдат, Сирия могла им противопоставить 65-80 тысяч бойцов и Египет 100 тысяч. Иностранные средства информации заполнили новости о наводнивших Сирию советских военных. 10 октября турецкая газета «Улус» и французское агентство «Франс Пресс» сообщили, что СССР будто бы намерен создать свою военно-морскую базу в районе Латакии. Отвечая на подобные измышления, Н.С.Хрущев 7 октября корреспонденту американской газеты «Нью-Йорк таймс» Дж. Рестону заявил: «Ни одного советского солдата в Сирии нет, там находится лишь экономическая делегация с группой технических экспертов. Других советских граждан, кроме штата посольства в Сирии нет. Мы не делаем секрета из того, что продали некоторое количество оружия Сирии для ее самообороны». Но хотя там и не было советских солдат СССР продолжал демонстрировать твердую позицию, 16 октября А.А.Громыко в письме председателю XII сессии Генеральной Ассамблеи ООН заявлял: «… правительство СССР вносит предложение о том, чтобы, ести Турция нарушит мир на сирийской границе и нападет на Сирию, государства – члены ООН немедленно оказали Сирии необходимую вооруженную помощь для пресечения агрессии. Советское правительство со своей стороны заявляет, что Советский Союз готов своими вооруженными силами участвовать в подавлении агрессии и наказании нарушителей мира». К 18 октября Турция сосредоточила на границе с Сирией до 50 тысяч солдат, около 500 танков и САУ, американцы продолжали концентрировать корабли в этих районах, в Измир (Турция) прибыл отряд кораблей во главе с ракетным крейсером «Канберра», к острову Родос подошла АУГ во главе с авианосцем «Ф.Д.Рузвельт», а на Крит прибыл отряд во главе с крейсером «Олбэни». И как следствие этих приготовлений 18 октября было опубликовано Заявление ТАСС о нападках и подготовке к агрессии США и Турции на Сирию, в нем раскрывались планы агрессоров: «В настоящее время Турция сосредоточила на границе с Сирией крупные вооруженные силы, известные под названием Хатайской подвижной группы войск. Достоверно известно, что турецкое командование стянуло в район Александреттского санджака и в другие пограничные с Сирией районы сухопут­ные, танковые и артиллерийские части из состава 8 корпуса, переведя на сирийскую границу войска из Измира, Манисы, Бурсы, Балакесыра, Анкары, Эрзурума и других пунктов. В частности, из Балакесыра переведен артиллерийский полк 6 пехотной дивизии, из Манисы — бригада 57 дивизии. В со­став Хатайской группы входят 3 пехотных дивизии, включая жандармскую дивизию, 4 отдельных пехотных полка, 3 бро­нетанковых бригады, около 700 танков и самоходных артил­лерийских установок, авиация и артиллерия. На границе с Сирией Турция сконцентрировала в настоящее время свыше 50000 солдат.

Турецким генеральным штабом совместно с американ­скими военными советниками разработан оперативный план проведения военных операций против Сирии.

Как и все агрессивные планы, этот план разрабатывался в глубокой тайне. Однако такие решения, касающиеся судеб народов, нельзя долго удержать в секрете. Сейчас стало с достоверностью известно не только о наличии такого плана, но и о его конкретном содержании.

Этот план предусматривает вторжение на сирийскую тер­риторию широким фронтом от Средиземноморского побе­режья до реки Евфрат турецких моторизованных боевых ча­стей. Один полк должен захватить порт Латанию, с тем чтобы обеспечить возможность американскому 6-му флоту ввести свои корабли в этот главный сирийский порт. В это время основные силы должны нанести удар на город Хомс и затем действовать в направлении столицы Сирии Дамаска. На части жандармской дивизии возлагается задача расправляться с патриотическими силами Сирии и насаждать угодные для американцев власти. Для увеличения боеспособности этой ударной группировки из США 'были срочно доставлены во­оружение и боеприпасы.

Таким образом, войска расставлены, оснащены, получили боевое задание и ждут приказа открыть военные действия против Сирии. Как предусмотрено планом, в день «Д» эти армии двинутся против Сирии». К 25 октября 6-й флот у берегов Сирии насчитывал 30 боевых кораблей на которых находились 6200 морских пехотинцев. Днем «Д» планировалось 27 октября, к этому моменту должны были пройти выборы в Турции. Кроме того в Заявлении ТАСС опять повторялось: «Ни у кого не должно быть сомнения, что в случае нападения на Сирию Советский Союз, руководствуясь целями и принципами Устава ООН и интересами своей безопасности, примет все необходимые меры к тому, чтобы оказать помощь жертве агрессии». Однозначная твердая позиция СССР оказала существенное влияние на развитие кризиса и хотя нагнетание обстановки на границах с Сирией продолжалось еще несколько месяцев, тем не менее турки под прикрытием американцев не напали на Сирию. При этом турки учитывали, что они имеют сухопутную и морскую границу с Советским Союзом, а ЧФ по своему корабельному составу превосходит флот Турции почти в два раза и имеет абсолютное превосходство по линкорам и крейсерам. Кроме того на Черноморском флоте в составе ВВС находилось 5 дивизий самолетов, из которых 2 были в ударном варианте, и 3 в варианте ПВО, а также 3 полка специального назначения. В определенных условиях флот мог решить задачи борьбы с авианосцами в Средиземном море.

Попытки подчинить Сирию американскому влиянию путем войны потерпели неудачу, и американцы предприняли усилия для решения вопроса посредством внутренних сил в Сирии. Тем не менее 2 ноября во время встречи Н.С.Хрущева с военным министром Египта генералом Амером тому было сказано что ослаблять бдительность не следует «США, несомненно, будут искать реванша, чтобы восстановить свой престиж и показать свою силу. Это им необходимо не только для воздействия на арабов, но и на саму Турцию, которую они толкали на совершение агрессии против Сирии. У турок создается сейчас впечатление, что Соединенные Штаты боятся СССР, поэтому США будут применять все силы, чтобы восстановить свой авторитет…».



1958 год.

В конце 1957 года советские гидрографы выйдя за пределы Черного моря начали изучение Средиземноморского бассейна. В 1957-1958 году гидрографический отряд гидрографической службы ЧФ под командованием капитана 2 ранга И.И.Рыженко вышел и работал в Средиземном море на ГИСУ «Айтадор». За год они выполнили более 24 тыс. линейных километров промеров, определили 377 геодезических пунктов, покрыли топографической съемкой 194 кв. км побережья. (220.стр343.) Также в 1958г. здесь же работали научно-исследовательское судно «Академик А.Ковалевский», «Академик С.Вавилов».



В Средиземном море было неспокойно. В Алжире шла народно-освободительная борьба против французских колониалистов, некоторые базы партизан находились на территории Марокко, которая получила независимость в 1956г. Флот Франции в Средиземном море и Атлантике осуществлял задержание кораблей, которые, по его мнению, везли грузы для алжирского сопротивления. Так 18 января 1958г. эсминец «Касар» и фрегат «F-718» в Средиземном море в 45 милях от Алжира задержали югославское судно «Словения», на борту которого было оружие для Марокко. Судно было эскортировано в Оран и весь груз 148 тонн боеприпасов и оружия выгружен и конфискован. После этого судно отпущено. 3 февраля уже в Атлантике суда ВМС Франции задержали и обыскали шедшее в Касабланку польское судно «Висла».



17 июля 1958г. премьер-министр и ВРИО министра иностранных дел Израиля Бен-Гурион во время встречи с послом СССР в Израиле М.Ф.Бодровым просил советское правительство ответить не может ли Советский Союз продать Израилю оружие: 32 истребителя МИГ, 32 бомбардировщика «Ильюшин», 20 тяжелых танков типа «Сталин» и 2 подводные лодки. При этом он уточнил, что оружие, которое он просит продать Израилю, необходимо для целей обороны. 29 июля 1958г. в записке первого заместителя министра иностранных дел СССР В.В.Кузнецова в ЦК КПСС была озвучена позиция МИД по этому вопросу. «…Обращение Бен-Гуриона, по-видимому, рассчитано на то, чтобы поссорить Советский Союз с арабскими странами, а в случае отказа Советского Союза производить поставки оружия Израилю оправдать перед общественным мнением увеличение поставок вооружения Израилю западными державами.

МИД СССР считает целесообразным оставить вопросы Бен-Гуриона без ответа. В случае повторного обращения Израильского правительства ответить, что политика, проводимая в настоящее время правительством Израиля, не способствует укреплению мира на Ближнем Востоке…» В общем отношения Советского Союза с Израилем довольно сложная тема. Н.С.Хрущев в своих воспоминаниях писал об этих сложностях: «Вообще-то с Израилем у нас отношения складывались трудно. Израильтяне предпринимали много попыток улучшить их, но мы не смогли на это пойти из-за дружбы с арабами. Сколько раз израильский посол просил, чтобы я принял его. Мне самому хотелось его принять, но я не мог так поступить, потому что это взбесило бы арабов. В то время Израиль уже играл роль агента американского империализма на Ближнем Востоке, а арабов мы не хотели оттолкнуть от себя, хотели привлечь, вот и держали Израиль на расстоянии. Если рассматривать политическое лицо этого государства, то оно не только не хуже, а даже лучше других капиталистических стран, и с ним спокойно можно наладить нормальные отношения».



Ближневосточный кризис 1958г.

В мае 1958г. началось восстание ливанцев против реакционного режима в Ливане оно привело к серьезному противостоянию СССР и западных стран. В качестве повода для выступления яви­лось убийство 7 мая в Бейруте прогрессивного деятеля, главного редактора газеты «Телеграф» Насиба Метни. Похороны Метни превратились в массо­вую демонстрацию протеста против политики правительства и происков аме­риканской агентуры в Ливане. 10 мая ливанские профсоюзы, оппозиционные политические партии и группировки объявили всеобщую забастовку, которая приняла антиправи­тельственный и антиимпериалистический характер. С особой силой анти­правительственные выступления развернулись в мусульманских районах страны — городах Триполи, Сайда, Баальбек и Тир. Демонстранты подожгли отделение американской библиотеки в Триполи, там же был поврежден неф­тепровод, принадлежащий «Ирак петролеум компани». Вскоре волнения перекинулись и в столицу страны Бейрут. В различных районах города возникли баррикады и укрепленные пункты. Было сожжено помещение библиотеки Американского университета. Повстанческое движение широко развернулось в городах Аккар, Згорта (Северный Ливан), Баальбек, Хермель, Дейр Ашайр, Рошайя (Бекаа), Сайда, Тир, Набатие (Южный Ливан) и в районе Шуф (Горный Ливан), населенном друзами. Повстанческим движением руководят: в Бейруте — бывшие премьеры - Салам и Абдалла Яфи (лидеры оппозиционной группы «Фронт национального единства»), в Северном Ливане бывший премьер-министр, депутат парламента Рашид Кераме (лидер партии «Арабское возрождение»), в районе Шуф — лидер Прогрессивной социалистической партии Кемаль Джумблат, в провинции Бекаа — депутат парламента Сабри Хамаде, в Южном Ливане — бывший председатель парламента Ахмед аль-Ассад, в г. Сай­да - депутат парламента Мааруф Саад. Лидеры повстанческого движения требуют отставки президента Шамуна, который предполагал внести изменения в конституцию с тем, чтобы быть избранным в президенты на второй срок, а также отставки правительства Сольха, отказа от «доктрины Даллеса — Эйзенхауэра» и соблюдения Ливаном позитивного нейтралитета.

Ливанское правительство 21 мая 1958 г. направило жалобу в Лигу арабских государств, а 22 мая 1958 г. в Совет Безопасности ООН на вмешательство Объединенной Арабской Республики во внутренние дела Ливана. Фактически в начале выступлений ОАР никак не участвовала в организации восстания, это подтверждали заявления ряда видных политических деятелей Ливана. Оппозиция в начале располагала весьма ограниченным количеством оружия. В руках повстанцев в Бейруте было всего около 80 винтовок, а в провинции – около 150 винтовок. Оппозиция обратилась к ОАР за помощью лишь после того, как правительство Шамуна необоснованно обвинило правительство ОАР в том, что оно якобы вмешивается во внутренние дела Ливана. Просьба повстанцев была удовлетворена. ОАР организовало снабжение вооружени­ем повстанцев через сирийско-ливанскую границу. Из Сирии негласным по­рядком было переброшено в Ливан несколько групп добровольцев в граж­данской форме. В Сирийском районе ОАР был создан комитет во главе с министром внутрен­них дел этого района Сарраджем по помощи оружием, боеприпасами и людь­ми антиправительственным силам Ливана.

24 мая правительство Ливана приняло решение о подавлении восстания в стране силами армии и с применением всех видов оружия. Ливанская армия (главнокомандующий генерал Фуад Шехаб) насчитывает около 10 тыс. солдат и офицеров. В вопросе действия армии по подавлению восстания между президентом Шамуном и генералом Шехабом имеются серьезные разногласия. Шамун требует от армии активных действий, Шехаб же, ссылаясь на малочислен­ность армии, ограничивается блокированием восставших районов. Шехаб пытается сохранить некоторый нейтралитет между президентом и оппозици­онными силами, выступившими против Шамуна. Среди офицеров армии также нет единства в вопросе борьбы против повстанцев. В генеральном шта­бе имеются группы офицеров, на которых опирается Шамун, и группы, вы­ступающие против Шамуна. Имеется такие опасение раскола армии в случае активных действий против повстанцев, т.к. мусульманская часть армии мо­жет перейти на сторону повстанцев. Учитывая это обстоятельство, ливанские власти начали вербовку добровольцев из гражданских лиц для усиления ар­мии. Имея в виду, что основная масса населения, выступившего против пра­вительства, является мусульманским, вербовка добровольцев ведется из сре­ды христиан. Основными поставщиками добровольцев являются фашистская национал-социальная партия Ливана, фалангисгская партия, состоящая из маронитов, и армянская партия дашнаков. Оружие ливанскому правительству для расправы с повстанцами поставля­ется из США, Англии, ФРГ, Турции, Ирака и Иордании. 24 мая Англия пе­редала Ливану 4 реактивных самолета и стрелковое оружие. США направили в Ливан 5 военных инструкторов, «джипы», мотоциклы. По сообщению По­сольства СССР в Ливане, с начала восстания по 6 июня США поставили в Ливан 20 танков, 15 орудий, 300 пулеметов, 2.000 автоматов. Турция, Ирак и Иордания поставляют автоматическое оружие и минометы. Кроме того США для силового давления перебазировало корабли 6-го флота США в восточную часть Средиземного моря. Морское министерство Англии сообщило 28 мая, что у берегов Ливана стоят 4 английских военных корабля класса «Дэринг» вместе с авианосцем «Арк-Ройял», эсминцем «Барроза», двумя фрегатами и подводной лодкой «Трамп». Англичане усилили свои во­енные гарнизоны на Кипре, Мальте и в Кении.

Тем не менее восстание ширилось. По сообщению посольства СССР в Ливане, количество повстанцев в ос­новных пунктах восстания выражается следующими цифрами: в Бейруте — 600 человек. Северном Ливане — 2.300 (в т.ч. в Триполи — 1500), в районе Шуф — 2.500 человек, в районах Баальбек и Хермель — 2.000, в Южном Ливане — 300 и несколько отрядов в районах Дейр Ашайр и Рошайя.

Всего повстанцев в Ливане по состоянию на 12 июня с.г. насчитывается около 15.000 человек. В городах укрепляются баррикады, созда­ются народные комитеты по снабжению населения продовольствием. В Бей­руте восставшие занимают все мусульманские кварталы (40% населения го­рода). В Триполи — в руках повстанцев старая часть города и крепость. Район Хермель полностью находится в руках повстанцев. В районах Згорта-Батрун, Кесруан восставшие занимают отдельные населенные пункты. Отряды Джумблата начали наступление из района Шуф и заняли населенный пункт Айн-Згальта. Северную и южную часть долины Бекая контролируют по­встанцы. Они контролируют также южные районы страны в т.ч. города Мерджаюн, Набатие, Тир и др. (всего около 20 населенных пунктов). Поло­вина города Сайда также занята повстанцами. В общей сложности около половины территории страны находится в руках повстанцев. Недавно создан Координационный комитет по руководству действиями повстанческих отря­дов. Повстанцы получили значительное подкрепление оружием и боеприпасами.

Ливанская правительственная разведка считает, что у повстанцев имеется 10 орудий ПВО, большое количество базук, несколько полевых орудий, не­сколько десятков пулеметов и минометов. В Ливане действует 25 сирийских групп «коммандос». Однако президент Шамун продолжает отстаивать свои позиции. Армия, по его указанию, широко применяет в борьбе против повстанцев авиацию, танки, артиллерию. Основные коммуникации страны Бейрут — Триполи, Бейрут — Сайда, Бейрут — Софор-Штора — сирийская граница, контролируются ар­мией, что не дает возможности повстанцам объединиться.

На 24 июля председателем парламента Ливана Осейраном на­значается созыв внеочередной сессии ливанского парламента для выборов президента республики. Премьер-министр Сольх заявил представителям печати, что правительство не намерено ставить вопроса об изменении конституции в пользу переизбрания Шамуна. Однако лидеры оппозиции, возглавившие вооруженное вос­стание, в своих выступлениях подчеркивают, что они намерены вести борьбу до тех пор пока Шамун не уйдет в отставку. В качестве возможной кандидатуры которая устраивает и повстанцев называется в первую очередь, главнокомандующий ливанской армией генерал Шехаб.

Ситуация еще более усугубилась после того как в ночь с 13 на 14 июля в Ираке произошла революция и был свергнут проамериканский монархический режим. Новая власть провозгласила страну республикой, и объявила о выходе из военного Багдадского пакта и признании ОАР.

Не желая мириться с возможной потерей позиций в этом регионе, западные страны организовали ответные шаги. В начале июля из Неаполя «в неизвестном направлении» вышли 15 кораблей 6-го флота во главе с авианосцем «Уосп», 3 эсминца покинули Геную, 11 кораблей отдыхавшие в портах французской Ривьеры также вышли в море. Вскоре выяснилось, что они движутся к берегам Ливана. Где 15 июля как заявили американцы, они по просьбе ливанского правительства высадили десант, состоящий из трех групп морской пехоты 6-го флота и насчитывающий 5 тысяч человек. Морская пехота оказала помощи ливанской реакции в расправе над прогрессивными силами страны.

Великобритания также привела свою Средиземноморскую эскадру в состояние боевой готовности. Её корабли, имея на борту части третьей десантной бригады, и подразделения морской пехоты покинули Мальту и двинулись по направлению к острову Кипр. 17 июля английские десантники были десантированы в Иордании.

Советский Союз сразу организовал ответные шаги. Под видом учений большие силы были сосредоточены на южных границах страны. 17 июля было опубликовано заявление Министерства обороны СССР в котором заявлялось, что в соответствии с планом боевой подготовки Вооруженных Сил СССР с 18 июля 1958года в Закавказском и Туркестанском военных округах будут проведены войсковые учения сухопутных войск и ВВС. На учения Закавказского военного округа привлекаются силы Черноморского флота. Учениями в Закавказском военном округе будет руководить Маршал Советского Союза А.А.Гречко, а в Туркестанском – Маршал Советского Союза К.А.Мерецков. Кроме того, через два дня было опубликовано заявление, что Болгария с 18 июля начинает проведение учений сухопутных войск, ВМС и ВВС. Вместе с болгарами в учении примут участие авиационные дивизии ВВС СССР под руководством Маршала авиации Н.С.Скрипко. В июле 1958г. в связи с высадкой американских и английских войск в Ливане и Иордании дозор на позициях в Черном море несли «С-65», «С-88», «С-95», «С-97». Ясно, что они ничем не могли противодействовать десанту, но планы повышения готовности на флоте в подобных случаях требовали развертывания ПЛ на позиции. То обстоятельство, что не имелось возможности быть там, где требовала обстановка на театре, а также проведенные в 1958г. на флоте исследования проблемы борьбы с авианосными соединениями в Средиземном море показали, что там необходимо иметь силы флота, и прежде всего подводные лодки.

Помимо военных приготовлений были организованы шаги и общественного характера. Проведены протесты во многих странах, поставлен вопрос в ООН и получены соответствующие решения.

Сразу после начала десантной операции, американские военные власти заявили, что торговые суда любых стран могут быть задержаны и осмотрены ВМС США в пределах 150 миль от побережья Ближнего и Среднего Востока. На этот момент здесь находилось 44 американских боевых корабля во главе с авианосцами «Саратога» и «Уопс», 5 боевых французских кораблей и значительное число британских. Причем эти силы увеличивались за счет направляемых в регион судов, так из Портсмута в Средиземное море вышел английский авианосец «Альбион» с 600 морскими пехотинцами. В период высадки американских войск в Ливане с 15 июля по 4 августа палубная авиация с ударных авианосцев «Саратога» и «Эссекс» совершила 3020 дневных и ночных вылетов. Одновременно палубная авиация обеспечивала прикрытие вторжения англичан в Иорданию.

7 августа было объявлено о завершении учений проводившихся в Закавказском и Туркестанском военных округах.

В начале ноября 1958г. все американские войска были выведены из Ливана, а английские из Иордании.







Создание базы в Албании.

В ноябре 1957г. командующий ЧФ адмирал В.А.Касатонов предложил начальнику Главного штаба ВМФ адмиралу В.А.Фокину свои предложения об использовании Албании для базирования сил флота в Средиземном море. Он предложил базировать во Влерском заливе – в бухте Паша-Лиман, бригаду ПЛ из 10-12 единиц, часть из которых позже передать албанскому флоту. Для обороны баз предполагалось передать албанцам четыре дивизиона противокорабельных ракет «Стрела». Вход в бухту Паша-Лиман закрыть боно-сетевыми заграждениями. Для охраны базы иметь дивизион противолодочных кораблей и противолодочные вертолеты. Тогда же Касатонов поставил вопрос о создании сильной ПВО будущей базы. Обосновал он и целесообразность базирования на аэродроме в Албании полка самолетов «Ту-16» - в ударном варианте. Н.С.Хрущев в своих воспоминаниях так обосновал необходимость создания базы в Албании: «Когда после войны стали вновь обостряться отношения СССР с капиталистическими странами, мы уже не исключали возможности военного конфликта. Со своих позиций Албания серьезно угрожала бы действиям натовского военного блока на Средиземном море. Поэтому мы договорились тогда с албанцами о том, чтобы завести у них и подводный флот. Мы так делали в интересах всех социалистических стран. Было решено разместить там 12 подводных лодок. Знаете, довольно крепкий кулак – 12 подлодок в Средиземном море. С таким кулаком наши противники вынуждены были считаться. Эти подводные лодки мы тоже хотели передать Албании. Наши моряки выехали у ним со всеми надводными и ремонтными средствами, должны были обучить и, по мере создания албанских команд для подводных лодок, передавать им эти подлодки. Данный шаг свидетельствует о том, с каким доверием и, я бы сказал, с какой любовью относились мы к албанским друзьям».

В албанском флоте работало значительное число советских специалистов, и трудились они хорошо. В 1958г. командующий флотом Албании капитан 1 ранга Теми Сейко прислал руководству флота письмо о поощрении наших инструкторов на албанских кораблях ПЛО и подразделений гидрографической службы флота, работавших в Албании.

С 14 по 31 августа 1958г. выполнив переход с Балтики в Албанию пришли первые 4 ПЛ «С-241» (к-3р. В.Гребенщиков), «С-242» (к-3р. Ю.Емельянов), «С-358» (к-3р. И.Комаров), «С-360» (к-3р. В.С.Козлов) и плавбаза «Владимир Немчинов» под общим командованием капитана 1 ранга В.Кастромова. Они положили начало создаваемой 40-й ОБПЛ. Вслед за первым отрядом с Балтики пришли еще два, во втором – 4 ПЛ и в третьем – 4 ПЛ и плавбаза «Виктор Котельников» (в их числе «С-374», «С-71»). Лодками командовали В.Прокофьев, А.Богданов, Л.Савинов, А.Кожевников, Н.Марков, К.Могилюк, Г.Бенгард, А.Коваленко. (ж. «Подводник России» № 4 2004 стр181.) Директивой НШ ЧФ от 27 октября 1958г. ПЛ были определены в 40 ОБПЛ, оперативно подчиненную командующему ЧФ. Базировались в Албании в бухте Паши-Лиман (Влёрский залив). Командир бригады – капитан 1 ранга Сергей Григорьевич Егоров, в конце 1960г. его сменил Леонид Филиппович Рыбалко; начальник штаба – капитан 1 ранга Г.Латухин, затем его сменил М.Салыков; заместитель по политчасти капитан 2 ранга М.Игонин, «флажки»: Г.Шнипко, В.Ушаков, А.Некрасов, В.Храбров, М.Рогов, В.Чернявский и др. Командующий ЧФ старался контролировать и помогать 40 ОБПЛ, хотя она подчинялась и управлялась Главным штабом с ЦКП ВМФ. После прибытия первых кораблей, началось строительство объектов базы лодки – причалов, торпедной технической базы, компрессорной и аккумуляторной станций. Планировалось и строительство подземных укрытий для лодок, рельеф берега давал такую возможность.

В это же время в конце 1958г. в Албании работала группа офицеров штаба ЧФ во главе с контр-адмиралом Г.Г.Олейником. В состав группы входили руководители отделов и направлений флота: В.И.Савич-Демянюк, И.П.Попков, С.А.Митушевский, А.Е.Мегедь, Н.М.Гей, Н.Л.Мирошниченко. Группа работала совместно с командованием военно-морской флотилии НРА, согласовала и подписала документы по взаимодействию ЧФ с флотилией НРА и рассмотрела вопросы базирования, обороны, боеготовности, материально-технического обеспечения, политико-морального состояния и дисциплины личного состава 40-й ОБПЛ.

Помимо подводников во Влере базировались и другие соединения флота. На острове у входа в бухту Паша-Лиман обустраивалась бригада ОВР, имевшая в своем составе дивизион тральщиков. В 1958 г. во Влере была развернута радиодальномерная гидрографическая партия "Координатор" и другие гидрофизические партии 8-го отдельного Краснознаменного маневренного дивизиона гидрографического обеспечения ЧФ. Проблемы возникали по многим вопросам, но их старались разрешить. Так вспомогательный флот, подчинявшийся начальнику тыла Черноморского флота, был еще слаб, сам почти не плавал в Средиземном море, а снабжать наших моряков в Албании требовалось постоянно. Нашли выход – фрахтовали суда у Одесского морского пароходства, и они доставляли в бухту Влера необходимые грузы.

В сентябре 1958г. наши подводники начали обучение албанских экипажей на четырех лодках. Кроме того часть албанских моряков обучались в Советском Союзе. В 1958-1959гг. 307 албанских специалистов для ПЛ были подготовлены в 11 учебном отряде подводного плавания ЧФ в Севастополе.

Советские подводники все активнее начинали осваивать новые районы. ПЛ «С-242» (к-3р. Ю.А.Емельянов) первой в бригаде совершила семи суточный подводный поход в Адриатическом море. Вот как командир впоследствии вспоминал об этом: «Весь режим плавания был подводный, погрузились недалеко от причала в заливе. В открытом море ходили днем под электромоторами на безопасной глубине, ночью под РПД с подзарядкой батареи. За недельный поход мы вкусили все "прелести" плавания в теплых и соленых водах. Высокая температура в отсеках, почти стопроцентная влажность воздуха в отсеках. Форма одежды – трусы и сандалии. Передохнуть можно было только под струями переносных вентиляторов. Сложности с зарядкой батареи – температура электролита доходила до 40 градусов. Подзарядку пришлось вести малыми токами». За ней Адриатику стали осваивать и другие лодки.

25 мая 1959 в Тирану на самолете «Ту-104» прибыл с официальным визитом генеральный секретарь ЦК КПСС Н.С.Хрущев, его сопровождал министр обороны СССР Р.Малиновский, заместитель министра иностранных дел Н.П.Фирюбин (бывший советский посол в Белграде во время примирения Хрущева с Тито). В начавшейся кампании по разоблачению культа личности Сталина Хрущев наткнулся на нежелание ряда коммунистических лидеров идти его путем. С намерением донести свою позицию до албанского лидера Э.Ходжу он и прилетел в Албанию, кроме того, он хотел лично убедиться в состоянии дел в стране. В отношении Албании у Хрущева были большие планы, он хотел в противовес американским ракетам, развернутым в Италии установить здесь наши ракеты: «… если в Албании поставить ракеты средней дальности или даже ракеты ближнего боя, то они могут накрыть всю Италию». 30 мая после нескольких дней переговоров, советская делегация во главе с Н.С.Хрущевым посетила советских моряков во Влере, их сопровождали албанские руководители Э.Ходжи и М.Шеху. Встреча началась с ритуала приветствия и обхода строя моряков, выстроившихся на плавпричале, где стояли подводные лодки. В тени у борта плавбазы «Владимир Немчинов» Никита Сергеевич пообщался несколько минут с командирами лодок, а затем отобедал на той же плавбазе и к вечеру вышел на ней на морскую прогулку, к порту Саранде. Там гости сошли на берег, полюбовались прибрежной природой и продолжали деловые разговоры. Потом они вернулись на плавбазе в бухту и заночевали на ней. В своих мемуарах Энвер Ходжа рассказал в какой восторг пришел Хрущев от Влерской базы: «- Великолепно, великолепно! - воскликнул Хрущев и повернулся к Малиновскому. Я подумал, что это он говорил о действительно замечательном пейзаже нашей Ривьеры. Но у них совсем другое было на уме. - Какая надежная бухта у подножия этих гор! - говорили они. - Если разместить здесь мощный флот, все Средиземное море от Босфора до Гибралтара будет в наших руках! Мы любого можем зажать в кулак.» На следующий день Н.Хрущев был не в настроении, как оказалось Э.Ходжа, боготворивший Сталина не собирался следовать курсом советских товарищей, кроме того, его раздражал поучительный тон советского лидера. В заключении пребывания у моряков Хрущев сфотографировался с моряками, принял в подарок макет подводной лодки, сделанный руками флотского умельца и, отбыл в Тирану, а оттуда 4 июня в Москву. Руководители Албании были недовольны, Хрущев не дал необходимых кредитов, а бесплатно обещал построить только Дворец культуры да две небольшие радиостанции. Тогда албанцы сделали ставку на китайцев, с октября 1959 албанская печать заняла четкую прокитайскую позицию. Наметившееся политическое разногласие в верхах начало исподволь сказываться на отношениях советских и албанских моряков.

В августе 1959 г. место базирования кораблей в бухте Паши-Лиман Влерского залива посетил командующий ЧФ адмирал В.А.Касатонов, прибывший в Албанию на эсминце "Благородный" в составе отряда кораблей в ходе делового захода. Были проведены учения четыре ПЛ должны были воспрепятствовать прорыву в центральную часть Адриатического моря отряда боевых кораблей (ОБК) «противника». ПЛ нарезали одиночные позиции, ОБК изображали два черноморских эсминца, старшим на ОБК был назначен командир 40 ОБПЛ С.Егоров, а адмирал Касатонов вышел в море на ПЛ «С-360». Учения прошли неплохо. В это время в Албании на отдыхе по приглашению руководства Албании находился Главком ВМФ С.Г.Горшков, он ознакомился с положением дел у подводников 40-й ОБПЛ. Там командир бригады С.Г.Егоров получил указание от Горшкова расширить район плавания ПЛ на все Средиземное море. Ему вторил командующий флотом, уже после разбора учения он потребовал, чтобы лодки бригады смелее сближались с натовскими кораблями, тренировались в определении их курса и скорости, отрабатывали торпедные атаки, уклонение и отрыв от преследования. «У вас прекрасные условия для боевой подготовки в море, - пошутил тогда Владимир Афанасьевич. – Вы можете отрабатывать корабельные боевые расчеты на своих лодках, можно сказать, в реальных условиях. Объекты атак ходят по Средиземному стаями! И если уж Ушаков и Сенявин здесь занимались боевой подготовкой, то нам и сам Бог велел…» Кроме субмарин Главнокомандующий планировал разместить здесь и другие ударные части флота. Он на ЭМ «Благородный» вместе с Касатоновым вышел в бухту Сарандо у самой границы с Грецией для изучения возможности базирования ракетных катеров которые должны были вскоре поступить на вооружение. Ракетные катера вместе с подлодками могли бы в случае необходимости воспрепятствовать проходу кораблей НАТО из Средиземного флота в Адриатическое.

В ноябре-декабре 1959г. «С-360» (к-3р. В.С.Козлов) совершила первый среди лодок бригады поход в Средиземное море до Гибралтара. Этот первый поход достаточно подробно освещен в литературе не только по тому, что он был первым, а и по тому, что именно этот поход заставил американцев считаться с возможным присутствием советских подводных лодок в Средиземном море. На обратном пути в Тунисском проливе ПЛ оказалась рядом с американским крейсером «Де-Мойн» на борту которого находился президент США Эйзенхауэр. Подверглась преследованию и в течение трех суток отрывалась от погони.

В 1960 г. бригада продолжала пополняться кораблями: в январе с ЧФ прибыл корабль радиотехнической разведки "Угорь", осенью того же года в Албанию пришел второй корабль - разведчик "Краб". На ЧФ был сформирован морской радиоотряд, который до декабря 1960 г. базировался на албанском острове Сазан. В базе разместилась также бригада кораблей охраны водного района, имевшая в своем составе дивизион тральщиков.

Боевая подготовка подводников в течение 1960 года шла интенсивно, при этом случалось всякое. Осенью 1960г. в Адриатическом море при выполнении ПЛ «С-374» (капитан 3 ранга Анатолий К.) курсовой задачи № 2 ударилась в подводном положении носовой оконечностью о подводную скалу острова Сазан. ПЛ получила легкие повреждения, которые исправили в недельный срок. За три года пребывания в заграничном плавании и базировании это был первый серьезный случай, связанный с навигационным происшествием. В своих воспоминаниях «Подводная война. Горизонты великого противостояния сверхдержав» В.С.Козлов описывая этот случай написал: «На следующий день прибыл генерал-полковник Андреев, наш начальник по ставке Варшавского Договора. Боевой генерал, да еще и Герой Советского Союза сразу же начал с репрессивных мер. Как же, на виду у союзников, да еще и за рубежом, такой ляпус, недостойный советского корабля. Командира снять и судить, штурмана тоже и т.д.» Выручили албанцы – министр обороны Албании и командующий ВМС, не согласившиеся с генералом. Прилетевшие через два дня из Москвы комиссия во главе с адмиралом Н.Виноградовым провела разбор происшествия. Командиру и старпому объявили выговор, а штурмана Матвеева сняли с должности. В том же году в бригаде случилось и другое ЧП, по неосмотрительности и нарушения корабельных правил погиб недавно прибывший командир «С-242» капитан 3 ранга Б.Землянкин, он упал с плавбазы.

«Суэцкий кризис».

В результате июльской революции 1952г. Египет получил независимость. В 1953-1954 годах западные страны пытались склонить руководство страны принять участие в подконтрольных себе военных блоках. Получив отказ они применили к стране экономические санкции, отказались покупать хлопок, так если Англия до этого закупала хлопка на 50 млн. фунтов в год, а Франция – на 40 мил., то после начала экономической войны закупки упали до 8 и 12 мил. фунтов в год. Кроме того США отказались поставлять зерно, а в 1955г. Англия отказалась продавать Египту оружие, в то время как Израиль закупил оружие во Франции.

Оказавшись в изоляции Египет обратился к СССР с просьбой оказать им поставки зерна и оружия. Н.С.Хрущев решил использовать эту ситуацию для прорыва на Ближний Восток и Средиземное море. В 1954-1955гг. между Г.Нассером и Н.С.Хрущевым была достигнута договоренность о военных поставках на коммерческой основе. Военное сотрудничество Египта с соцлагерем началось закупкой оружия у Чехословакии на сумму 450 млн.$. Боевой техникой советского производства планировалось перевооружить сухопутные войска, насчитывавшие около 100 тыс. человек. Первый контракт был заключен на сумму около 320 млн. $ в октябре 1955г. В ночь с 20 на 21 октября 1955г. в Александрию прибыло первое советское транспортное судно «Краснодар» с грузом военного имущества для Египта. В конце октября на борту советского транспорта «Сталинград» прибыли первые истребители МиГ-15 чехословацкого производства. Всего с сентября 1955г. Египет закупил 230 танков, 100 самоходных орудий, 200 бронетранспортеров, около полутысячи орудий, 200 самолетов (в том числе 128 реактивных). Непосредственно перед началом Суэцкого кризиса, по английским агентурным данным, в Александрию прибыли 4 судна, доставившие танки «Т-34», самоходные орудия «Су-100», 122-мм гаубицы и 85-мм зенитные орудия.

Не оставили вниманием египтяне и советские корабли которые они хотели приобрести для своего ВМС. ВМС Египта был укомплектован преимущественно британскими кораблями и имел в своем составе 2 ЭМ типа «Z», 2 ЭМ типа «Hunt», 5 фрегатами (типов «River», «Flower» и «Black Swan»), 2 корветами, несколькими ТЩ американской постройки, 5 ТКА и СКА, двадцатью малыми десантными кораблями типа LCM. Осенью 1955г. группа высокопоставленных офицеров ВМС Египта знакомилась с советскими кораблями в Таллине и Балтийске, корабли им понравились, и они решили их приобрести. Стоимость поставки и механизм оплаты доподлинно неизвестен, однако тогда египтяне заявляли, что за корабли будут расплачиваться «бартером» - поставками хлопка. В целях подготовки и передачи кораблей Египту было сформировано специальное соединение ЭКОН-40. В его состав вошли 2 ЭМ пр.30-бис «Смелый» и «Скорый», 4 БТЩ пр.254, 10 ТКА, 2 средние ПЛ пр.613 и 1 малая ПЛ XV серии. Торпедные катера выделял ЧФ, их должен был доставить транспорт «Колхозник». В декабре 1955г. 2 ЭМ и 3 ПЛ перешли в Гдыню для обучения египетских экипажей. Тральщики были переданы и совершили переход в Александрию весной 1956г. В марте 1956г. египетские экипажи эсминцев закончили подготовку и вылетели в Египет, а эсминцы «Смелый» и «Скорый» неожиданно заменили и в Египет 20 мая вышли однотипные «Сметливый» и «Совершенный». После прихода в Александрию эсминцев, арабы опешили: «Вы пригнали не те корабли!», но после полученных разъяснений египтяне успокоились и уже 28 июня эсминцы были переданы ВМС Египта получив наименования «Al Nasser» и «Al Zaffer». Командир ЭКОН-40 контр-адмирал В.Н.Алексеев и несколько советников (в том числе командир БЧ-5 «Скорого» капитан-лейтенант Е.Минасов) остались в Египте, а советские экипажи на специально пришедшем в Александрию теплоходе «Крым» убыли в Одессу.

Еще летом 1952 года Насер организовал ряд нападений на английские базы в районе Суэцкого канала и потребовал эвакуации английских войск из Египта. Командующий английскими войсками генерал Эскин предложил правительству вмешаться и за одно восстановить на престоле короля Фарука, но Лондон ограничился заморозкой в банках Сити 10 миллионов фунтов, принадлежащих Египту. А затем численность английских войск в районе канала сократили с 80 до 10 тысяч человек. Насер продолжал нажимать и 19 октября 1954 года в Каире было подписано соглашение о полном выводе британских войск из зоны Суэцкого канала в течении 20 месяцев. После того как египтяне приобрели крупную партию оружия у стран Восточного блока, США приостановив выдачу кредитов Египту, потребовали немедленно аннулировать договор о поставках советского оружия и пригрозили блокировать Египет с моря, чтобы не допустить прибытия судов с оружием. Последней каплей для египетского лидера стало заявление Даллеса от 19 июля 1956 года, что США отказывают Египту в обещанном кредите в 270 миллионов долларов. Примеру американцев последовали Великобритания и Международный банк реконструкции и развития. И уже 26 июля на митинге в Александрии президент Гамаль Насер заявил: «Американцы, задыхайтесь от бешенства! Годовой доход компании Суэцкого канала составляет 100 миллионов долларов. Почему бы нам самим не получать эти деньги?» Египетские войска без промедления заняли зону канала. Египетское правительство 26 июля 1956г. национализировало Суэцкий канал и объявило, что отныне Египет берет руководство каналом в свои руки. Англия и Франция не хотели сдавать своих позиций, они отозвали своих лоцманов работавших на канале, но это не отразилось на его работе, так как их заменили посланцы стран Восточной Европы. Уже 2 октября советские лоцманы впервые самостоятельно повели суда по каналу. Когда сорвалась затея с лоцманами они стали готовить военный план. Юридическим основанием готовящейся операции был пункт в соглашении 1956г. между Египтом и Англией, оговаривающий право Англии вернуть свои войска в зону канала, если там возникнет угроза судоходству. План назвали «Мушкетер». Предвидя негативную реакцию мировой общественности, первым военные действия должен был начать Израиль. После вторжения Израиля должны были вмешаться западные державы под предлогом «умиротворения» египтян и израильтян и обеспечения свободы судоходства на канале.

В августе в Лондоне начал функционировать Объединенный штаб по планированию операции, с начала сентября на Мальту и Кипр стали перебрасывать­ся английские и французские войска, а к зоне конфликта стяги­ваться боевые корабли этих держав. Сюда перебросили более 130 кораблей, в том числе 7 авианосцев (2 французских), 3 легких крейсера (1 французский), 19 эсминцев, 14 фрегатов, 6 подводных лодок, 11 десантных кораблей, 8 тральщиков и 60 транспортов. Корабельный состав был объединен в 345-е оперативное соединение, состоявшее из тактических групп целевого назначения: 345.4 — авианосной; 345.5 — десантной, 345.7 — морской пехоты; 345.2 — обслуживания. Для проделывания проходов в возможных минных заграждениях была создана корабельная тральная группа. Объединенные воздушные силы имели 461 самолет (70 бомбардировщиков, 228 истребителей, 82 транспортных), кроме того, на авианосцах находились 290 самолетов. Для десанта англичане выделили: пехотную и бронетанковую дивизии, три пехотных полка и парашютную бригаду, два отдельных танковых полка и так далее – всего 45 тысяч человек. Французские войска насчитывали более 20 тысяч человек и имели в своем составе механизированную и воздушно-десантную бригаду и отдельный танковый полк. Впервые в военной практике был подготовлен вертолетный десант - 45-й батальон “командос” численностью около 600 человек: на двух английских авианосцах «Тесеус» и «Оушен» разместили 22 вертолета. 22 октября на частной вилле в Севре под Парижем прошла последняя фаза переговоров с представителями Израиля, который скоординировал свои действия с англо-французским блоком. В конце октября Израиль призвал в армию резервистов и довел ее до 150 тыс. человек.

Первоначально днем начала войны было назначено 7 ноября, но вол­нения в Венгрии, начавшиеся 23 октября 1956 г., ускорили агрес­сию, так как израильтяне обоснованно решили, что русским бу­дет пока не до Египта. 29 октября израильская армия вторглась на территорию Египта и, преодолевая сопротивление египетских войск, начала быстро продвигаться к Суэцкому каналу.

По причине превосходства египетских ВМС израильский флот не проводил наступательных действий на море, ограничившись патрулированием в прибрежных водах в районах наиболее важных береговых объектов. Действия были скоординированы с французами.

Египтяне же первыми предприняли наступательные действия на море.

Вечером 30 октября из Александрии вышел египетский эскортный миноносец «Ибрагим эль-Ауал» («Ibrahim el Awal» типа «Hunt») и направился к израильскому побережью с целью обстрела береговых целей в районе Хайфы. На рассвете следующего дня, произведя всего 6 выстрелов из орудий главного калибра. миноносец повернул на курс, ведущий мимо о. Кипр к сирийским портам. На широте ливанского порта Тир «Ибрагим эль-Ауал» встретил корабль противника. Согласно французским публикациям, это был французский ЭМ «Kersaint», который почти в течение часа вел артиллерийскую дуэль на дистанции около 16,5 км. Ни один из кораблей не получил попаданий, но египетский миноносец полностью израсходовал 102-мм боезапас. По израильской версии, бой с египетским кораблем вели израильские ЭМ «Эйлат» («Elath») и «Яффа» («Yaffo») (в район боевых действий был выслан также ФР «Misgav», но принять участие в бою ему помешала авария котла). Вероятно, в судьбе египетского корабля приняли участие и израильские, и французский ЭМ — неясным остается, происходили ли оба эти эпизода одновременно, или же последовательно, и в какой последовательности.

Однако точку поставила израильская авиация. Сразу же по получении сообщения о морском бое в воздух поднялась пара самолетов "Ураган". вооруженных 16-ю НАР каждый. Направляемые наземными пунктами управления, они довольно быстро обнаружили морскую цель, которую идентифицировали как торговое судно. Пришлось направить в район самолет управления "Дакота", который позволил исправить ошибку — около 6 ч утра. зайдя со стороны солнца, самолеты атаковали египетский корабль с высоты 200 м, выпустив ракеты с дистанции 400 м и. набрав высоту, через несколько десятков секунд повторили заход. Огонь зенитной артиллерии корабля оказался безрезультатным, а вот он получил 4 попадания, уничтожившие зенитное орудие правого борта и сделавшие пробоины в бортовой обшивке выше ватерлинии. Четверо египетских моряков были убиты, 18 ранены. «Ибрагим эль-Ауал» поднял белый флаг. Призовая команда отбуксировала корабль в Хайфу, после ремонта он вступил в состав ВМС Израиля под наименованием «Haifa».

30 октября Великобритания и Франция предъявили ультиматум воюющим сторонам: прекратить боевые действия и отвести войска на 10 миль от берегов Суэцкого канала. Содержание ультиматума было явно неадекватно ситуации на фронте и для Египта означало необходимость уйти с Синая. Поэтому Египет его проигнорировал.

Вечером 31 октября авианосное соединение под командованием английского вице-адмирала Пауэра подошло на 50 миль к побережью Египта. В 21.30 с аэродромов Мальты и Кипра поднялась в воздух первая группа бомбардировщиков. Час спустя самолеты атаковали 11 баз египетских ВВС. Последняя ночная бомбардировка закончилась за 10 мин. до восхода солнца — в 4.30. Около 3.40 авианосцы повернули на курс против ветра и начали подготовку к взлету. Через 10 мин. палубные самолеты начали взлет. Собравшись в тактические группы, самолеты атаковали авиабазу в Каире и базу ВМС Египта. Атака на Александрию осложнялась тем. что там находились корабли 6-го флота США. прибывшие для эвакуации американских граждан. Египтяне практично разместили свои корабли поближе к американским, надеясь таким образом обезопасить их от атак с воздуха.

В период с 31 октября до 2 ноября 1956г. корабли 6-го флота ВМС США провели эвакуацию иностранных граждан. Маленький быстроходный транспорт «BURDO», и эсминцы «HARLAN R. DICKSON», и «HUGH PURVIS» вошли в Хайфу. Транспорт нападения «CAMBRIA» участвовал в эвакуации из Сектора Газа наблюдателей за соблюдением перемирия из ООН, которые находились в зоне боевых действий. И самую опасную миссию выполнили транспорты нападения «CHILTON», «THUBAN», эсминцы «CHARLES S. SPERRY» и «ALLEN M. SUMNER», и десантный корабль «FORT SNELLING» во время незваный визита в Александрии, чтобы провести эвакуацию там. Однажды на гавань произошло почти 40 воздушных налетов, встреченных зенитным огнем, бомбы падали в непосредственной близости от этих судов, особенно близко к «CHILTON». После еще одного воздушного налета на порт, 2 ноября американские корабли покинули порт с 4500 иностранцами на борту.

Судоходство по каналу остановилось 31 октября после потопления англо-французской авиацией египетского фрегата «Акка». Стремясь ограничить поступление помощи воюющему Египту, английское адмиралтей­ство 2 ноября объявило об установлении морской блокады египетского побережья. Торговым судам всех стран мира запрещалось заходить в район восточной части Средиземного моря, ограниченный параллелью 35° северной широты и египетским побережьем и меридианами 27° и 35° восточной долготы, а также в северную часть Красного моря. В районе главной военно-морской базы Египта — Александрии — была установлена ближняя морская блокада. Здесь корабли союзного флота до окончания военных действий несли блокадный дозор. В других районах блокадной зоны патрулировали тактические группы кораблей и палубные самолеты.

Нельзя сказать, что египтяне были полностью деморализованы — командование ВМС Египта предприняло попытку атаковать силы противника в море. 1 ноября из Александрии вышли ЭМ «Al Nasser», «Al Zaffer» и несколько ТКА. Однако самолеты с французских авианосцев обнаружили их прежде чем они подошли на дальность применения оружия. Ударные самолеты получив целеуказание от самолета-разведчика «корсар», потопили ТКА и повредили один из эсминцев, на котором возник пожар. Поврежденный корабль повернул в базу, за ним последовали и остальные. 4 ноября 3 египетских ТКА под командованием офицера Зуки атаковали французский крейсер и по египетским данным поразили его торпедой, при этом все три ТКА были потоплены французской авиацией.

Утром 5 ноября в 8 часов 20 минут 500 десантников из состава 3-го британского парашютного полка высадились на аэродрому Гемаль близ Порт-Саида и перерезали водопровод. На противоположной стороне канала, близ Порт-Фуяда высадилось 600 человек 1-го парашютного полка Иностранного легиона. Задаче десантников было не допустить подхода подкреплений к месту высадки. Утром 6 ноября началась высадка морского десанта: британской танковой дивизии и 10-й моторизованной дивизии Франции. Союзники быстро сломили сопротивление нескольких египетских батальонов и батареи самоходных орудий Су-100 (4 машины) и 7 ноября был захвачен Порт-Саид, агрессоры продвинулись вдоль канала на 35 километров. В дальнейшем шло наращивание их сил – их общая численность составила более 40000 человек, 76 танков, 100 бронемашин и более 50 орудий крупного калибра. (62.стр205.) Далее по плану союзники должны были занять центральную часть канала к 8 ноября и южную к 12 ноября. Но этим планам не суждено было сбиться. Военная кампания была остановлена совместными усилиями США и СССР. Редкий в те годы пример единодушия был порожден разными причинами. СССР не собирался смотреть, как его союзник уничтожается «потенциальным противником», а США намеревались раз и навсегда «отучить» союзников по НАТО действовать вопреки воли Вашингтона. Попытки поднять вопрос на Совете Безопасности ООН были заблокированы правом вето Великобритании и Франции, тогда была созвана чрезвычайная сессия Генеральной Ассамблеи, на которой было постановлено вывести все иностранные войска из Египта и ввести миротворческий контингент в зону канала. После того, как это решение было подкреплено 10 ноября недвусмысленным заявлениями СССР о «решительных мерах» в отношении агрессоров, начался вывод войск. Англия и Франция вывели свои войска к 22 декабря 1956 года, а Израиль в марте 1957 года. С 15 ноября 1956 года в зоне канала стояло 3300 «голубых касок».

Сразу после начала боевых действий КП ЧФ получил из Москвы сигнал: «Флоту боевая тревога!». Основные надводные силы ЧФ состояли из двух дивизий крейсеров: 50-я – новейшие крейсера пр.68-бис «Дзержинский», «Адмирал Нахимов», «Михаил Кутузов», и бригаде эсминцев 7 кораблей; 44-я – 2 крейсера пр.68К «Фрунзе», «Куйбышев», 2 крейсера пр.26-бис «Ворошилов», «Молотов», в бригаде эсминцев 8 кораблей пр.30-бис. Подводные силы входили в 21-ю дивизию и имели несколько десятков ПЛ различных проектов, в том числе и новые пр.613. Около 40 единиц насчитывала 41-я дивизия торпедных катеров. Флоты Англии и Франции сосредоточенные в районе конфликта многократно превосходили состав Черноморского флота. Тем не менее, большая группа боевых кораблей Черноморского флота была готова выйти в Средиземное море к бе­регам Египта. Об этом настойчиво просили египтяне, 31 октября 1956г. начальник канцелярии президента Египта Али Сабри во время разговора с послом СССР в Египте Е.Д.Киселевым просил направить отряд военных судов СССР к побережью Египта. МИД СССР отклонил эту просьбу, в телеграмме министра иностранных дел Д.Т.Шепилова от 3 ноября на имя посла, говорилось: «Что касается соображений, которые были высказаны Сабри относительно посылки, например, военных судов СССР к побережью Египта, то наши военные люди говорят по этому поводу, что такой шаг с нашей стороны, не дав реальных положительных шагов, мог бы лишь осложнить положение Египта, поскольку он мог бы повести к дальнейшему усилению флотов Англии и Франции, сосредоточенных вблизи Египта, и к обострению их атак против египетской территории. Все эти агрессивные действия они стали бы прикрывать и оправдывать ссылками на угрозу со стороны военно-морских сил СССР. Это только облегчило бы им обман мировых общественных кругов и дальнейшее осуществление агрессивных планов.

Советское правительство готово помочь Египту в направлении военных материалов и оружия и сделает все возможное, чтобы доставить их в Египет, хотя, как известно, это представляет сейчас определенные трудности.

Скажите Сабри, что если у египетского правительства имеются какие-либо предложения и соображения на этот счет, Вы немедленно доложите о них Советскому правительству.

Находящиеся в Египте советские военные специалисты, разумеется, будут продолжать свою работу по сборке советской техники и обучению египетских военнослужащих». 6 ноября Сабри встретившись с Киселевым вновь говорил о посылке к берегам Египта советских кораблей, теперь, подводных лодок, при появлении которых, он уверен, англичане и французы немедленно покинули бы египетские воды. По его словам это дело можно было бы представить и так, что эти лодки куплены Египтом, и сопровождаются в Египет египетскими командами. Но и эту просьбу выполнить возможности не было.

В период агрессии в зоне боевых дей­ствий оказались десятки судов разных стран, в том числе Советского Союза. Положение наших судов вызывало большое беспокойство у руководства Минморфлота и страны. Министр морского флота В. Г. Бакаев ежеднев­но докладывал Н. С. Хрущеву, в Главный штаб ВМФ и штаб Чер­номорского флота обстановку в зоне конфликта по донесениям капитанов советских судов и пароходств. Так, по состоянию на утро 2 ноября 1956 г. в порту Александ­рия находился пароход «Тарас Шевченко», выгружавший взрыв­чатку для египетской армии, и турбоход «Иван Павлов» с грузом пшеницы. В порту Суэц стояли танкер «Махачкала» (в балласте), только что прибывший с Дальнего Востока, и танкер «Жданов», прибывший с мазутом для этого порта с Черного моря. В Порт-Саиде вошел в канал танкер «Поти», следовавший с грузом керо­сина для Владивостока. Экипаж последнего, также оказал помощь египтянам. Стоя в Суэцком канале вблизи зоны военных действий, с него в ноябре по ночам египтянам передавали керосин.

В ноябре английские газеты выступили с заявлением, будто бы в Египте находятся русские офицеры и они принимают участие в операциях на Синайском полуострове в составе египетских частей. Уже после окончания конфликта начальник канцелярии президента Египта Али Сабри опровергая эти утверждения, заявил: «Мы не допускаем присутствия иностранцев в наших вооруженных силах». Тем не менее, несмотря на это опровержение, небольшая группа советских граждан видимо приняла участие в боевых действиях. Это были летчики. То, что советские летчики-инструкторы приняли участие в боях, следует из состояния египетских ВВС к началу конфликта. В строю числилось 160 самолетов, из которых только 69 считались боеготовыми и могли реально противостоять основному противнику - ВВС Израиля. Истребителей МиГ-15бис насчитывалось всего 30 штук, сведенных в две эскадрильи. Фактически этот истребитель успели как следует освоить всего несколько арабских летчиков. Более современные МиГ-17Ф к октябрю 1956г. освоил только один египтянин - майор Шалаби эль-Хиннави. Примерно так же обстояли дела и с экипажами для Ил-28.
Однако с началом войны МиГи приняли активное участие в боях, разгоревшихся на Синае. Так, 30 октября МиГ-15 перехватили и повредили английский разведчик "Канберра". В тот же день арабские летчики провели серию эффективных ударов по наступающим частям 202-й парашютной бригады Израиля. Согласно воспоминаниям египтян, советские инструкторы сами не участвовали в этих налетах, но "приложили руку" к их планированию и техническому обеспечению.
Израильское наступление развивалось очень быстро, и уже на следующий день советские летчики (возможно, по собственной инициативе, не дожидаясь указаний из Москвы) вступили в бой. Поначалу это были только штурмовые удары. Ситуация изменилась 1 ноября, когда в Египет в экстренном порядке перебросили группу летчиков-асов, которые "оседлали" МиГ-17Ф. Как известно, в тот же день в войну вмешались французы и англичане, начав операцию "Мушкетер" по "обеспечению безопасности" (а точнее - оккупации) зоны Суэцкого канала. Уже 2 ноября советские пилоты провели несколько воздушных боев, правда, безрезультатных.
На следующий день нашим инструкторам удалось одержать, по крайней мере, одну воздушную победу. Согласно некоторым данным (правда, не подтвержденным никакими официальными бумагами), события развивались следующим образом. В полдень Сергей Анатольевич Синцов (воевавший до этого в Корее и записавший на свой счет три самолета противника) совместно с другим, к сожалению, пока неизвестным советским инструктором совершали патрульный облет акватории Средиземного моря севернее Суэцкого канала. Вскоре они обнаружили одиночный турбовинтовой самолет, идентифицированный как британский палубный штурмовик Уэстланд "Уайверн". В результате внезапной атаки Синцова англичанин был сбит пушечной очередью. Однако фотокинопулемет на истребителе не сработал, и победу советскому летчику не засчитали.
Пилот "Уайверна" лейтенант Дэннис МакКарти катапультировался над морем. Вскоре его целым и невредимым выловили из воды и на вертолете доставили на палубу авианосца. Англичане признали потерю машины, но, по их официальному заявлению, штурмовик был сбит зенитным огнем. Возможно, Синцов добил уже поврежденный египетскими зенитками самолет, который возвращался с задания отдельно от группы. Или же англичанин просто не заметил атакующий МиГ и решил, что в его самолет попал зенитный снаряд. Последние исследования не смогли пролить свет на этот случай, так как участников инцидента уже нет в живых.
Наши инструкторы "отметились" и на Ил-28. К началу войны в Египте было несколько хорошо подготовленных экипажей советских летчиков для этих машин. В их числе и заводской экипаж Иркутского авиастроительного завода во главе с Иннокентием Васильевичем Кузнецовым (27 побед в Великой Отечественной войне).
Как утверждал бригадный генерал Камал Заки, который осенью 1956-го командовал единственной на тот момент египетской эскадрильей реактивных бомбардировщиков, его подчиненные не летали на бомбежку, ограничившись только несколькими разведывательными полетами вдоль побережья в самом начале конфликта.
Между тем, согласно израильским данным, в ночь на 1 ноября египетские Илы сбросили свой смертоносный груз на территорию Израиля в районе киббуца Рамат Рачель. Причем, на их перехват даже поднимались (правда, безуспешно) ночные истребители "Метеор" NF.13. Можно предположить, что заводской экипаж из Иркутска, не входивший ни в одно строевое египетское подразделение и занимавшийся облетом самолетов после сборки, на свой страх и риск проявил такую "инициативу".
Несмотря на яростное сопротивление египтян, воздушные удары союзников все нарастали, и президент Насер принял дальновидное решение рассредоточить свои ВВС с целью сохранить максимальное количество современной авиатехники. В результате советские и арабские летчики начали перегонку самолетов на самые южные аэродромы страны и в соседние дружественные Египту государства - прежде в всего Сирию и Саудовскую Аравию.

Хрущев все время был в поиске вариантов возможной помо­щи Египту. И тогда он решил применить прием, которым потом неоднократно пользовался при возникновении военно-полити­ческих кризисов и вооруженных конфликтов. Он решил пригро­зить ракетно-ядерными ударами по Лондону и Парижу, чтобы заставить правительства Англии и Франции прекратить войну в Египте. 5 ноября председатель Совета Министров СССР Н.А.Булганин направил послания премьер-министру Великобритании А.Идену, председателю Совета министров Франции Ги Моле, премьер-министру Израиля Д.Бен-Гуриону, где было заявлено: «Советское правительство полно решимости пойти на применение силы, чтобы сокрушить агрессоров и восстановить мир». В тот же день Булганин с подачи Хрущева направил послание президенту США Д.Эйзенхауэру: «Советское правительство обращается к правительству Соеди­ненных Штатов с предложением пресечь агрессию и прекратить дальнейшее кровопролитие. США располагают в Средиземном море сильным военно-морским флотом и могучей авиацией. Со­ветский Союз также обладает сильным военно-морским флотом и могучей авиацией. Совместное и безотлагательное использо­вание этих средств со стороны Соединенных Штатов и Совет­ского Союза явилось бы надежной гарантией прекращения аг­рессии... Если эта война не будет прекращена, то существует опасность, что она может перерасти в третью мировую войну».

В этом советском предложении нарочито, не без умысла пре­увеличивались возможности советского флота и авиации. Мысль о том, чтобы направить на Ближний Восток советские войска и, прежде всего воздушно-десантные части, у Хрущева была, но министр обороны СССР Г. К. Жуков доложил правительству, что в Генеральном штабе проработали вариант воздушного десанта и пришли к неутешительным выводам. Даже если Турция и Иран не воспрепятствуют пролету самолетов, перебросить достаточ­ное количество войск и вооружений, наладить их снабжение за недостатком самолетов не удастся. В столкновении с экспеди­ционными силами союзников, которые обеспечены всем необходимым, и при господстве в Средиземном море английского и французского флотов и авиации советские воздушно-десантные части были бы обречены на поражение.

Однако все эти и другие шаги советского политического руко­водства возымели свое действие. Англия, Франция и Израиль отступили. Англичане не решились топить или заставить изменить курс наши суда, шедшие в Египет. Это в тех условиях, когда в Средиземном море еще не было нашего Военно-морского флота. Советский Союз в открытую объявил, что он пошлет в Египет летчиков и современные самолеты.

8 ноября военные действия на территории Египта были остановлены. Египетский флот потерял 6 боевых кораблей, в том числе 1 эсминец и 4 торпедных катера, союзники — 3 боевых корабля и 1 войсковой транспорт.

Тем не менее англо-французские войска продолжали оккупировать территорию канала, и 10 ноября было сделано Заявление ТАСС: «В руководящих кругах СССР заявили, что если Англия, Франция и Израиль вопреки решения ООН не выведут всех своих войск с территории Египта и под различными предлогами будут затягивать осуществление этих решений и накапливать силы, создавая угрозу возобновления военных действий против Египта, то соответствующие органы Советского Союза не будут препятствовать выезду советских граждан – добровольцев, пожелавших принять участие в борьбе египетского народа за его независимость». Выступая с этим заявлением, в Москве исходили при существующих условиях, прежде всего, из стремления оказать Египту морально-политическую поддержку. И как показал последующий ход событий, такое выступление полностью себя оправдало. В декабре с территории Египта были выведены английские и французские войска. 9 декабря 1956г. было опубликовано сообщение ТАСС по вопросу о выезде в Египет советских добровольцев, где говорилось: «ТАСС уполномочен заявить, что полный вывод английских, французских и израильских войск из Египта, естественно снимает вопрос о выезде в Египет советских добровольцев».

30 марта 1957г. по каналу прошел караван судов – Суэцкий кризис завершился. Весь этот период командование, отдельные направления штаба Черноморского флота находились в повышенной боевой готовности.



1957 год.

1957 год был очень насыщен походами в Средиземное море. По свидетельству связистов флота, в 1957 году служба связи ЧФ обеспечивала успешное проведение шести дальних походов за пределы Черного моря.

В июне 1957г. ЭМ «Бесследный», «Бурливый» и танкер «Алатырь» вышли из Севастополя для перебазирования на ТОФ. Корабли вышли в Средиземное море, 23 июня прошли через Суэцкий канал в Индийский океан и в июле пришли во Владивосток.

В конце июня – начале июля 1957г. отряд кораблей Черноморской эскадры в составе крейсера "Михаил Кутузов" (к-2р. Голот) и ЭМ «Безукоризненный» под флагом командующего эскадрой кораблей ЧФ контр-адмирала В.Ф. Чалого вышел из Севастополя и направился в Ленинград для участия в параде кораблей посвященному Дню ВМФ 14 июля. После завершения мероприятий 19 августа 1957г. отправились обратно. 30 августа они совершили деловой заход в порт Дуррес (Албания). 1 сентября командир отряда контр-адмирал В.Ф.Чалый с группой офицеров и командующим албанской береговой обороной генерал-майором Неджипом Винчани посетили порт Влера. 3 сентября корабли оставили берега Албании и отправились в Севастополь.

В июне 1957г. в Александрию из Одессы прибыл теплоход «Крым», он открыл пассажирское сообщение между СССР и Египтом.

В июле 1957г. в Египет из СССР были поставлены первые три ПЛ пр.613.



Сирийский кризис 1957г.

В начале 1957г. в английской печати появились сообщения о том, что в Сирии существует тайная советская военно-воздушная база, построенная русскими инженерами и техниками. ТАСС опубликовал заявление, в котором заявил, что это выдумки. Весной 1957 года американцы попытались, изолировав Сирию организовать в ней заговор с целью свержения президента Шукри Куатли, в начале лета появились сообщения о проекте создания федерации Египта с Сирией. Стараясь помешать этому, американцы попытались натравить на Дамаск сперва Израиль, а когда он отказался «… Израиль не видит необходимости в войне против Сирии и всеми силами будет стремиться остаться вне военного конфликта», попытались привлечь на свою сторону арабские страны – Иорданию, Ирак, Ливан, но и это не удалось осуществить. Тогда американцы сделали ставку на Турцию.

В 1947г. правительство США, провозгласив «доктрину Трумэна», по сути взяло под контроль решение многих внутренних и внешних вопросов в Турции. В 1948г. с США было заключено соглашение о предоставлении Турции помощи, о создании там американских военных баз. С 1947 по 1951г. США поставили Турции военных материалов на сумму свыше 500 млн. долларов, а общая сумма предоставленной ей за этот период американской военной помощи составила 1 млрд. долларов. В 1952г. Турция вступила в Североатлантический блок. Наряду с сухопутными силами и ВВС кардинально были обновлены и военно-морские силы, американцы передали к 1957 году 38 кораблей в том числе - 4 ЭМ, 7 ПЛ, 8 ЭТЩ, 9 БТЩ, 6 минных заградителей, англичане передали 16 кораблей в том числе – 4 ЭМ, 3 ПЛ. 5 ЭТЩ. К осени 1957г. ВМС Турции насчитывали 76 кораблей – 10 ЭМ, 12 ПЛ. 20 кораблей ПЛО, 13 ЭТЩ, 9 БТЩ, 12 минных и сетевых заградителей.

Почти сразу, после того как отряд контр-адмирала В.Ф. Чалого покинул Средиземное море, туда прибыл отряд кораблей Балтийского флота. 31 августа 1957г. в Средиземное море вышел отряд боевых кораблей БФ под командованием вице-адмирала В.Ф.Котова в составе КР «Жданов» (к-1р. Гаврилов) и ЭМ пр.30-бис «Свободный». Корабли направлялись в СФРЮ с дружественным визитом. Сразу после выхода корабли попали под пристальное наблюдение со стороны кораблей и самолетов НАТО, в проливе Большой Бельт вокруг отряда опасно маневрировал датский военный корабль № 373. 9 сентября корабль прошли Гибралтар и вошли в Средиземное море, в районе острова Альборан крейсер передал на эсминец запас мазута. 12 сентября корабли прибыли в порт Сплит (СФРЮ) и 18 сентября покинули Югославию, за время визита корабли посетили 15 тысяч человек. Первоначальные планы похода были изменены из-за осложнившейся международной обстановки. В начале сентября американские и турецкие вооруженные силы стали концентрироваться у границы, с Сирией угрожая агрессией. Уже 8 сентября пять кораблей 6-го флота ВМС США приблизились к сирийским берегам, 24 сентября под прикрытием маневров в Средиземном море туда было переброшено дополнительно 38 боевых кораблей с авианосцем «Лейк Чэмплен». К 25 сентября оперативная группа американских кораблей действовавшая у берегов Северо-Западной Турции насчитывала 75 кораблей, на борту размещались 8 тысяч морских пехотинцев. Так как Сирия являлась для нас дружественной страной, было решено направить наш отряд для визита в сирийский порт. 21 сентября КР «Жданов» и ЭМ «Свободный» прибыли в Латакию. Это был первый визит советских кораблей в страну. 29 сентября офицеры отряда советских кораблей во главе с вице-адмиралом В.Ф.Котовым посетили президентский дворец и имели встречу с президентом Сирии Шукри Куатли. 1 октября балтийские корабли, выполнив свою миссию, покинули Латакию. 7 октября они уже вышли в Атлантику, а 11 октября вошли в Балтику.

Ситуация вокруг Сирии оставалась сложной Н.С.Хрущев 7 октября отвечая на вопросы корреспондента американской газеты «Нью-Йорк таймс» Дж. Рестона заявил, что СССР настроен серьезно и не позволит совершить нападение на сирийцев: «Правящие круги США буквально толкают Турцию против Сирии. Турция стягивает свои силы к сирийской границе. Она даже оголяет некоторые участки границы с Советским Союзом. Но она напрасно это делает… Это факт, что Тур­ция готовит войну против Сирии. На этот опасный путь толкают Турцию некоторые руководящие деятели США. Об­щественность должна знать об этом. Я надеюсь, Вы нас поймете. Ведь США находятся далеко от этого района, а мы по соседству. Если там начнут стрелять пушки, то остано­виться будет уже трудно. От автоматов и пушек дело может дойти до ракет, что приведет к тяжелым последствиям».

С уходом балтийских кораблей их сменил черноморский отряд. 4 октября 1957г. из Севастополя с визитом в СФРЮ отправился на борту крейсера «Куйбышев» (к-1р. В.В.Михайлин) Министр Обороны СССР Маршал Советского Союза Г.К.Жуков, крейсер сопровождали эсминцы «Бывалый» (к-3р. В.Х.Саакян) и «Блестящий» (к-3р. Терещенко). Отрядом командовал контр-адмирал П.Н.Тюняев. 5 октября отряд вышел в Эгейское море, вечером 7 октября в Адриатическое море и утром 8 октября пришли в порт Задар где министр обороны покинув крейсер и отправился в Белград. Он не знал что Н.С.Хрущев отправил его в эту поездку чтобы снять с должности Министра обороны пока он был вдалеке страны. После визита в Югославии Жуков побывал в Албании и вернулся в Москву самолетом из Тираны в конце октября, чтобы выслушать в ЦК КПСС обвинения в непонимании роли партийного руководства и политических работников в ВС и чуть ли не в элементах некого бонапартизма. Новым министром был назначен Маршал Советского Союза Р.Я.Малиновский. Но это было несколько позднее.

Выйти в Средиземное море.

Еще осенью 1943 года в ходе Тегеранской конференции премьер-министр Англии У. Черчилль высказал идею о том, что России необходимо иметь выход к незамерзающим морям. Однако чем ближе была победа, тем кардинальнее менялись отношения внутри антигитлеровской коалиции. Поэтому советские предложения о пересмотре положений Конвенции о Черноморских проливах, подписанной на конференции в Монтрё (Швейцария) в 1936 году, в сторону усиления гарантий свободного прохода их кораблями ВМФ СССР и создании в районе проливов советской военно-морской базы (ВМБ), выдвинутые на Потсдамской конференции в июле 1945 года, были встречены союзниками как посягательство на независимость Турции и угроза американо-британским интересам в регионе. После этого 23 июля 1945г. на заседаний глав правительств США, Англии и СССР И.В. Сталин заявил: «Конвенция в Монтрё целиком направлена против России… Турции предоставляется право закрывать Проливы для нашего судоходства не только в том случае, если идет война, но и в том случае, когда Турции покажется, что существует угроза войны, причем вопрос о том, когда эта угроза возникнет, решает сама Турция… Выходит, что небольшое государство, поддерживаемое Англией, держит за горло большое государство и не дает ему прохода… Стоит вопрос о том, чтобы нашим кораблям была дана возможность свободного прохода из Черного моря и обратно. Но так как Турция слаба… то мы должны иметь какую-то гарантию, что эта свобода прохода будет обеспечена. Вы считаете, что военно-морская база в Проливах неприемлема. Хорошо, тогда дайте нам какую-либо другую базу, где русский флот… мог бы совместно со своими союзниками отстаивать права России….». Предложения советской делегации по итогам конференции коренным образом расходились с позициями английской и американской делегаций, по этому с идеей о советской базе в проливах пришлось расстаться. Опасения англичан и американцев по поводу того, что Военно-морской флот СССР может получить базу в Средиземном море, приводили к острым спорам и разногласиям с советской стороной в ходе решения, к примеру, вопросов о статуте порта Триест в Адриатическом море, об отношениях с франкистской Испанией в 1946 году, о судьбе итальянских колоний – Триполитании (Ливия), Эритреи.

Едва стихли залпы Второй мировой войны, западные страны стали обвинять СССР в агрессивных намерениях, он отказывается вывести свои войска из Ирана, расширил военное присутствие в Болгарии, угрожает режиму в Греции. США сразу направили в Восточное Средиземноморье отряд кораблей с линкором «Миссури». Для этого был придуман подходящий повод – возвращение на родину останков турецкого дипломата, скончавшегося в США в ноябре 1944г. Американский обозреватель Уолтер Липман заявил об истинных целях похода: «"Миссури", являющийся символом нашей мощи в Средиземном море, должен совершенно точно показать Москве, где мы определили внешние границы ее экспансии. Со времени высадки во Франции летом 1944г. легкие крейсера были самыми крупными американскими кораблями, заходившими в Средиземное море». Визит в Турцию кораблей США, которые встали на якорь в бухте Золотой Рог пролива Босфор, в расстоянии менее одного суточного перехода от берегов СССР, был негативно встречен в Советском Союзе и классифицирован как агрессия против его народа. Данный демонстративный поход положил начало постоянному базированию ВМС США в Средиземном море. Эту задачу стали решать авианосцы, и первым американским авианосцем в Средиземном море стал «Ф.Д.Рузвельт», находившийся в регионе с 8 августа по 4 октября 1946г. Поход авианосца имел большое международное и военно-политичесекое значение. Пресса освещала его как проведение визитов доброй воли в некоторые страны с приглашением тысяч посетителей. Действия западных флотов советские военные отслеживали как могли, но возможности как то реально влиять на их действия у нас не было.

Видимо по этому 23 октября 1946г. И.В.Сталин, отвечая на вопрос президента американского агентства "Юнайтед Пресс" Хью Бейли о том, «Каково отношение Правительства СССР к присутствию американских военных судов в Средиземном море?», ответил: «Безразличное». Противопоставить американцам там было нечего, и они продолжали хозяйничать в Средиземном море. В 1947г. авианосец «Д.Ф.Рузвельт», прибыв с «визитом» в Пирей, своим присутствием оказал поддержку греческим монархо-фашистам. В 1948г. 6-й флот оказал давление на проведение парламентских выборов в Италии, где были сильны позиции коммунистической партии, и направил их в выгодное для США русло.

Тем не менее ситуация в мире менялась вопреки желаниям западных стран. Развернувшаяся в годы войны национально-освободительная борьба народов в послевоенный период привела к распаду колониальной системы империализма и образованию новых государств. Район Средиземноморья не стал исключением, уже в 1943г. была провозглашена независимость Сирии и Ливана. В 1951г. добилась независимости Ливия. В результате июльской революции 1952г. от полуколониальной зависимости освободился Египет. В 1956г. стали независимыми Марокко и Тунис, а в 1962г. – Алжир.

Советский торговый флот начинал налаживать экономическое сотрудничество со средиземноморскими странами. Уже в 1946г. Советский Союз вел торговлю с Югославией, Францией, Албанией. Вскоре были возобновлены прерванные войной торговые отношения с Египтом, Италией, Грецией, а с 1948г. – с Турцией. В 50-х годах установились экономические связи со всеми арабскими государствами Северной Африки и Ближнего востока, а затем – с Испанией, Кипром, Мальтой.

Тогда же эти воды увидали и советский военно-морской флаг. И пусть это были мимолетные эпизоды, но они были. В мае 1945г. из США через Средиземное море выполнили переход на Черноморский флот шесть полученных по ленд-лизу базовых тральщиков типа YMS, советские номера «Т-187» - «Т-192», в Севастополь прибыли 21 июля 1945г. Осенью 1945г. также перешли 10 полученных от Канады по ленд-лизу базовых тральщиков типа MMS, советские номера «Т-193» - «Т-202». Шесть шли из Галифакса, четыре из Ванкувера через Панамский канал. Все прибыли в Севастополь 7 февраля 1946г. Летом 1946г. совершали переход из Германии на Черное море 13 тральщиков типа "1935" («М-35») и вспомогательные суда полученные по репарациям. В Средиземном море они совершили заход на остров Мальта. Переход выполнялся двумя отрядами, в первом отряде 8 тральщиков: 4 типа "1935" советские номера «Т-912» – «Т-915», 4 типа "РТ" (из траулеров) «Т-925» - «Т-928», плавбаза «Терек» (Elbe) и военный транспорт «Лена» (Franz E. Schutte) 27 июля 1946г. прибыли в Севастополь; во втором 9 тральщиков типа "1935" «Т-916» – «Т-924» и плавбаза «Донец» (Hille) 2 августа 1946г. прибыли в Севастополь.

Кроме того, советские экипажи осуществляли перевод на Черное море часть боевых кораблей полученных по репарации из состава ВМС Италии. По решению Тройственной комиссии 1948г. СССР получил 33 корабля из состава итальянского флота, в том числе линкор «Джулио Чезаре», легкий крейсер «Эммануэле Фалиберто Дюка Д'Аоста», 2 эсминца, 3 миноносца, 2 ПЛ. 7 ТКА, 2 СКА, 3 десантные баржи, 4 водолея, 6 больших буксиров, учебный корабль и транспорт. Большинство боевых кораблей на Черное море переводили итальянские экипажи, советская сторона осуществляла их прием в Одессе, но доверия итальянским морякам не было, что доказали повреждение механизмов крейсера. По этому в 1949г. советские экипажи приняли и осуществили перебазирование из Средиземного на Черное море бывшие итальянские боевые корабли – линкор «Новороссийск» (Giulio Cesare), 2 субмарины «С-41» (Marea) и «С-42» (Nichelio), 2 десантных транспорта «ДК-75» (MZ-780) и «ДК-76» (MZ-781).

В начале 50-х годов советские транспортные суда провели операцию по эвакуации греческих партизан. СССР в ходе войны не имел возможности помогать греческому движению Сопротивления, в то время как англичане были там весьма активны. Советский Союз не возражал против вмешательства англичан в Греции в декабре 1944г., но британцы как могли, начали ограничивать деятельность групп Сопротивления левой ориентации и в то же время оказывали всестороннюю помощь правым группам. Уже после освобождения страны от немецко-фашистских оккупантов англичане пошли на военную интервенцию, чтобы подавить движение Сопротивления которое не желало идти их курсом. Все это привело к восстанию в августе 1946г. после того как правящий режим объявил вне закона левое движение Сопротивления. Борьба продолжалась до 1949 года, 19 сентября 1949г. Временное демократическое правительство Греции – левые партизаны – заявили о прекращении гражданской войны. И хотя Запад неоднократно утверждал, что партизан поддерживает и снабжает СССР, никакой помощи кроме моральной оказано не было. Уже после окончания гражданской войны афинскому правительству ни разу не удалось найти какие-либо материалы, подтверждающие помощь партизанам со стороны Советского Союза. СССР только однажды принял непосредственное участие в конфликте на его завершающем этапе. Об этом в нескольких словах упоминается в книге «Под флагом России. История зарождения и развития морского торгового флота» Москва «Согласие» 1995г. стр467.: «Из Греции советские транспортные суда эвакуировали греческих повстанцев, потерпевших поражение в ходе гражданской войны 1946-1949гг.» Пока другой информации об этом эпизоде обнаружить не удалось, ни когда это произошло, ни какие суда в этом участвовали.

Самая первая боевая операция в которой участвовали моряки ВМФ СССР в послевоенный период на Средиземноморском театре являлась секретной и касалась ликвидации морских мин в декабре 1948 года у берегов Албании. Материал о ней размещен на странице - Албанский «минный» кризис.



С черноморскими союзниками.

После окончания Второй Мировой войны Румыния и Болгария оказались под советским контролем. Естественно было сделано все, чтобы в странах власть контролировали коммунистические режимы подконтрольные Москве. Их вооруженные силы должны были действовать совместно с Советской Армией, это касалось и флота. СССР со своей стороны приложил немало усилий для укрепления их флотов и упрочнения связей между нашими моряками.

Советские моряки совместно с болгарскими и румынскими коллегами приняли участие в ликвидации минной опасности у берегов этих черноморских государств. С июня 1941г. по август 1944г. у западного побережья Черного моря от Босфора до Очакова было поставлено противоборствующими сторонами 7863 мины. Что не могло не создавать затруднений для судоходства. В связи с большим обьемом выполняемых минно-тральных работ, уже в сентябре 1944г. в Болгарском флоте был сформирован отряд траления из 4 переоборудованных в тральщики буксиров «Кирилл Попов», «Искр», «Христо Ботев» и «Цибыр», два последних в ноябре-декабре. Так как этого было явно недостаточно то командование Черноморским флотом направило для осуществления траления часть своих тральщиков. В середине сентября 1944г. болгарские тральщики обследовали фарватер от порта Бургас до мыса Эмине, а через несколько дней после этого 3 советских и 3 болгарских тральщика приступили к тралению акватории в районе порта Варна. В начале октября 1944г. группа болгарских и советских тральщиков приступила к разминированию порта Констанца, очистка фарватера заняла 20 дней. Работы были приостановлены с наступлением холодов и возобновились весной 1945г. На нескольких тральщиках бригады находились интернациональные экипажи, так на ТЩ «Пастер» служили болгары и русские, а на тральщике «Майкон» помимо русских и болгар были и румыны. Не менее активно шли работы по очистке Дуная который также был сильно заминирован, с 1941 по 1945г. воюющими сторонами была поставлена 3821 мина (Германия – 830, Румыния – 131, СССР – 183, США и Англия – 2677). Но в результате траления к апрелю 1945г. навигация на Дунае была открыта на протяжении около 1500 км., а к 1948г. Дунай был очищен от мин, советские корабли протралили реку до Вены уничтожив 459 донных неконтактных мин. В 1948 было закончено траление минных заграждений в территориальных водах Болгарии и Румынии. Тем не менее мины в море оставались, 18 мая 1949г. на плавающей мине подорвался теплоход «Серов». Для полной ликвидации источников минной опасности в 1950г. было начато дополнительное траление якорных мин специальными придонными и глубоководными тралами. Не были забыты и воды союзников. В 1951 году 4 тральщика 1-го Бургасского дивизиона «И.Борисов», «И.Рогов», «Т-51» и «Т-52» по просьбе правительства Болгарии вели траление в ее территориальных водах. Тралением руководили командир дивизиона капитан 3 ранга К.Г.Сосновский и минер старший лейтенант Б. М. Дробаха. Было вытралено и уничтожено 9 мин. Старший лейтенант Б.М.Дробаха лично уничтожил 6 мин. Две мины были разоружены и переданы болгарским морякам для военно-морского музея.

С 25 июня по 1 августа 1951 года тральщики «И.Борисов», «И.Рогов», «Т-51», «Т-52» проводили траление разомкнутым и акустическими тралами минного заграждения в районе Сулины. После траления район был открыт для плавания всех судов.

Командование ВМФ и ЧФ участвовало в деятельности по созданию военно-морских сил социалистических стран. После выхода из войны, боевые корабли ВМС Румынии и Болгарии были зачислены в советский Черноморский флот, часть из них была уведена в советские порты, но спустя короткое время они почти все, были возвращены. Помимо этого их флоты были пополнены советскими кораблями. Так после визита в августе 1948г. в Москву специальной болгарской делегации, была достигнута договоренность о помощи, которую СССР окажет болгарскому флоту. По нему уже в сентябре-октябре 1948г. в Варну прибыли первые 12 советских противолодочных катеров (по сведениям С.С.Бережного – 13 катеров: 2 пр.122а БО-101-«Артиллерист», БО-104-«Зенитчик», 6 типа ТД-200 – МО-471, МО-472, МО-473, МО-474, МО-549, МО-564 и 5 типа МО-IV – МО-129, МО-162, МО-210, МО-307, МО-320.) Кроме того, для подготовки на советские ВМБ направляются болгарские экипажи для ПЛ и ТКА. Ожидалось прибытие полка торпедоносной авиации. Чуть позже пришел в Варну и поднял болгарский флаг ЭМ «Железняков» использовавшийся до 1949г. как учебный корабль. Кроме того, флот пополнился еще двумя новыми рейдовыми тральщиками пр.253-Л.

В 1953 году торпедные катера Черноморского флота совершили штурманский поход от Батуми до Принцевых островов в Мраморном море. Это был один из первых походов кораблей Черноморского флота за пределы Черного моря в проливную зону тем более что иностранные корабли все чаще стали посещать Черноморские проливы. Так если турецкие проливы в 1950г. посетили 33 иностранных военных корабля водоизмещением 197800т., в 1951 – 49 кораблей водоизмещением 378800т., в 1952г. – 69 кораблей водоизмещением 587727т., а за семь месяцев 1953г. – 60 кораблей водоизмещением 300000т.

В октябре 1953 года состоялся первый послевоенный визит кораблей ЧФ. Отряд в составе крейсеров «Фрунзе», «Куйбышев» и четырех эсминцев «Беззаветный», «Безжалостный», «Бесстрашный» и «Безбоязненный» под флагом начальника штаба флота вице-адмирала В.А. Пархоменко посетил порты западных причерноморских стран - Румынии и Болгарии. Этот визит, говорится в очерках истории Черноморского флота, "способствовал укреплению дружбы между народами СССР, Болгарии и Румынии и показал возросшую выучку и организованность моряков-черноморцев". По замыслу командующего ЧФ адмирала С.Г.Горшкова отряд после нанесения визитов должен был пройти вдоль границ территориальных вод на визуальной видимости постов наблюдения и слежения ВМС Турции в пределах досягаемости орудий главного калибра крейсеров с целью демонстрации мощи флота. Затем прямо от Босфора отряд должен повернуть на курс 40° и, обозначая прорывавшуюся к побережью группировку сил противника, действовать по тактике флотов НАТО. Черноморский флот должен был в максимальной степени задействовать все силы разведки, обнаружить противника, разнородными силами флота нанести ряд последовательных ударов и разгромить прорывающуюся группировку.

В 1954 году командующий Черноморским флотом принял участие в визите правительственной делегации под руководством министра обороны СССР Маршала Советского Союза Н.А. Булганина в Румынию и Болгарию. В ходе переговоров согласовывались «мероприятия по совместным действиям флотов по защите завоеваний трудящихся братских республик».

С 15 мая по 24 июня 1954г. в соответствии с соглашением между правительствами СССР и США от 26 марта 1954г. Черноморский флот выполнил правительственное задание по возвращению американцам кораблей, полученных в годы войны по ленд-лизу. В турецкий порт Стамбул (рейд Мальтене) было переведено 38 кораблей – 12 ТКА, 6 больших и 20 малых охотников за подводными лодками. Перевод кораблей морем из Севастополя и Батуми осуществлялся буксировкой, 2-3 катера за каждым буксиром. Было совершено 5 походов и пройдено 3851 миля.

В мае 1955 года в Варшаве был официально оформлен военно-политический союз, получивший название "Организация Варшавского договора", на основании которого командование флотов СССР, Болгарии и Румынии начало выработку единой концепции по ведению возможных военных действий на Черном море.

23 июля 1955г. впервые отряды боевых кораблей Болгарии и Румынии посетили с официальными дружественными визитами советские порты. Они прибыли в Севастополь для участия в праздновании Дня Военно-Морского флота. Отрядом болгарских кораблей флагманом, которого был эсминец «Г.Димитров» командовал первый заместитель министра Народной Обороны НРБ генерал-полковник Иван Кинов, а румынских – командующий ВМС РНР контр-адмирал Николае Г.Михай.

В 1958г. с официальным визитом Албанию посетил болгарский эсминец «Г.Димитров» доставивший правительственную делегацию. Это был первый выход болгарского военного корабля в Средиземное море.





Сближение с Албанией и примирение с Югославией.

Осенью 1953г. Черноморский флот посетили руководители партии и правительства. Во время обмена мнениями на борту крейсера «Адмирал Нахимов» по поводу необходимости визитов наших кораблей в иностранные порты командующий ЧФ получил указания по подготовке кораблей к дальним походам в Средиземное море. Выход кораблей ЧФ в Средиземное море, отмечали московские "гости", должен подкрепить дипломатические усилия Советского Союза в некоторых странах Средиземноморского региона очевидной военно-морской силой.

28 мая 1954 г. вышел из Севастополя отряд кораблей Черноморского флота (ЧФ) в составе крейсера «Адмирал Нахимов» (к-1р. Л.Д.Чулков) и 2 ЭМ пр.30бис "Буйный" и "Беспокойный" под командованием командующего ЧФ адмирала С.Г.Горшкова с официальным визитом в Народную Республику Албания. Это был первый послевоенный поход советских кораблей в страны Средиземноморья. С проходом кораблями Черноморских проливов за ними активно и с достаточно близкого расстояния начали вести наблюдение корабли и самолеты ВМС США и других стран НАТО. 31 мая отряд прибыл в порт Дуррес. По воспоминаниям одного из участников похода, штурмана эсминца "Буйный" Захарова, их эсминец выполнил специальный поход за время нахождения в Албании для поиска маневренной базы для нашего флота. "В один из дней стоянки кораблей на рейде порта Дуррес на наш эсминец прибыли командующий флотом адмирал Горшков и министр обороны Албании генерал-полковник Бекир-Балуку. Мы подняли якорь и срочно вышли на юг во Влерский залив, где высокое начальство на торпедном катере обошло прекрасно расположенную естественную бухту. Влерский залив Адриатики действительно удобен для базирования кораблей, в свое время бухта использовалась итальянскими ВМС", - отмечает бывший штурман. В порту Дуррес наши корабли находились четыре дня, по приглашению правительства НРА делегация моряков прибыла в столицу – Тирану и там для них был дан прием в котором участвовал Энвер Ходжа. 4 июня корабли покинули Албанию. На обратном пути они выполняли не менее ответственную миссию. На борту крейсера следовали в Советский Союз лидер Албании Энвер Ходжи и сопровождавшие его лица. Тем не менее адмирал Горшков, проявляя большой интерес к изучению малознакомых для нашего флота районов плавания, провел отряд к греческому острову Крит и проследовал вдоль его берегов. С флагманского крейсера последовала команда штурманам и гидрографам изучать район. В Севастополь вернулись 6 июня.

В июле 1955г. поход в Албанию совершили два тральщика ЧФ под командованием командира бригады торпедных катеров капитана 2 ранга Попова, на борту была целая комиссия от всех родов войск. Пришли в порт Дуррес, в течение двух дней тралили подходы к порту.

В 1955г. учебный корабль «Нева» с курсантами высших военно-морских училищ совершил поход по Средиземному морю во время похода из Севастополя в Баренцево море вокруг Европы. Будущие морские офицеры получили на переходе отличную практику.

Отношения между СССР и Югославией, нарушенные в 1948-1949 годах, только в 1953-1954гг. начали постепенно налаживаться, чему способствовали взаимные визиты, в том числе и посещение Черноморского флота И.Б.Тито в 1956г. 13 октября 1956г. он вместе с советскими руководителями Н.С.Хрущевым, Г.М.Маленковым, Н.А.Булганиным наблюдали показательные стрельбы крылатой ракеты С-2 с мыса Фиолент. Пуск прошел успешно. Хрущев был доволен. Помирившись с Тито, он оказывал ему всяческие знаки внимания, в том числе и пригласил на особо секретные испытания. В тот период это была очень важная политическая акция, так как от позиции Югославии зависело многое в вопросах распространения влияния СССР в Средиземноморском регионе. Хрущев тогда много рассуждал о значении Средиземного моря для Советского Союза: «Если там будут наши базы, тогда вы, моряки, сумеете вместе с сухопутной армией и ВВС пройти через Босфор». А несколько раньше корабли ЧФ нанесли первый визит в Югославию, что тоже сближало наши страны.

В начале мая 1956г. командующий Черноморским флотом адмирал В.А.Касатонов получил информацию о том, что состоялось решение правительства об обмене визитами кораблей ВМФ СССР и флотов Югославии и Албании, причем руководить визитами предписывалось командующему Черноморским флотом. «Ты должен понять, насколько важен визит в Югославию и Албанию, сказал С.Г.Горшков (Главнокомандующий ВМФ СССР). – Налаживание отношений с Тито и Энвером Ходжей – дело государственное. Может быть, в дальнейшем это откроет совершенно новые возможности и для нашего флота». 28 мая отряд черноморских кораблей в составе крейсера «Михаил Кутузов» (к-2р. Г.Е.Голота) и 2 ЭМ пр. 30 бис «Безукоризненный» (к-2р. Л.П.Лысаков), «Бессменный» (к-3р. С.М.Савицкий) вышел из Севастополя. Отрядом командовал командующий ЧФ адмирал В.А.Касатонов, начальником его походного штаба был контр-адмирал А.В.Загребин, среди офицеров были командующий эскадрой – вице-адмирал П.В.Уваров, флагманский штурман флота капитан 1 ранга А.Н.Мотрохов. 31 мая пришли к югославскому порту Сплит. Командующий отправился в Белград, он был первым из высших советских военачальников который посетил СФРЮ. Беседы касались и возможности базирования сил советского флота, югославы обещали подумать. 4 июня вышли из Сплита и пошли в Албанию. «Для баланса», - как пояснил советский посол Н.П. Фирюбин. Через 16 часов достигли албанских берегов. 4-12 июня 1956 г. советские корабли вновь находились в албанском порту Дуррес с официальным визитом. За время визита командующий на катере совместно с А.В.Загребиным и А.Н.Мотроховым обошли бухту Дуррес, и лучшим местом для базирования ПЛ признали залив Влера, расположенном у пролива Онтарио. Свои соображения командующий по приходе в Севастополь доложил С.Г.Горшкову.

В декабре 1956г. из состава вспомогательных сил Черноморского флота в Албанию был переведен отряд судов: танкер «Линда», землеснаряд «Землесос-7» производительностью 1200 кубов, морской буксир 500л.с., наливная баржа и водолазный бот. Старшим на переходе был капитан 1 ранга П.А.Керенский. Процесс передачи занял месяц, албанцев пришлось сначала обучать работе с механизмами, кроме того на судах остались наши специалисты во главе с капитанами еще на год по двустороннему договору. Платили нашим специалистам хорошо, так капитан землесоса Покрышев получал зарплату больше, чем любой албанский министр. Базировались суда в бухте на о.Созан. После передачи судов личный состав их был перевезен в Севастополь на тральщике, специально прибывшим для этого.

Журнал "Судостроение" № 6 (ноябрь-декабрь) 2006 г. опубликовал статью М. В. Котова Трофейные корабли в составе Балтийского флота после Великой Отечественной войны. Привожу краткое изложение этой статьи.

Победа Советского Союза в Великой Отечественной войне была достигнута дорогой ценой. В ходе боевых действий Военно-Морской Флот СССР потерял 34% надводных кораблей, 39% подводных лодок (ПЛ), 27% боевых катеров. При этом около половины потерь пришлось на долю Краснознаменного Балтийского флота (КБФ). Тяжелые повреждения получил линкор "Марат", погибли 17 эсминцев, 8 сторожевых кораблей, 47 подводных лодок, 59 тральщиков, 145 боевых катеров. Балтийский флот вышел из войны ослабленным, особенно по ПЛ и крупным надводным кораблям, строительство которых требовало значительных затрат времени и материальных ресурсов. Между тем, состояние промышленности не позволяло рассчитывать на вступление в строй новых кораблей раньше конца 40-х - начала 50-х годов.


В этих условиях определенные перспективы быстрого восполнения боевых потерь открывало использование трофейных кораблей. В результате раздела бывшего германского флота, состоявшегося в октябре 1945 года, Советскому Союзу досталось 155 боевых кораблей, в том числе легкий крейсер, 4 эсминца, 6 миноносцев, 10 ПЛ, 44 тральщика, 4 прорывателя минных заграждений, сторожевой корабль, многочисленные малые корабли и катера. Большинство кораблей, подлежащих передаче СССР, находилось в западной зоне оккупации. Их приемкой и переводом в Советский Союз руководил командующий Кронштадтским морским оборонительным районом контр-адмирал Ю. Ф. Ралль. Передача крупных кораблей состоялась в Вильгельмсхафене. Их перевод в Либаву завершился 6 февраля 1946 г. После прибытия в Советский Союз большая часть кораблей, в том числе крейсер, все эсминцы, миноносцы, ПЛ и 30 тральщиков были включены в состав КБФ.

Самым крупным трофейным кораблем КБФ стал легкий крейсер "Нюрнберг" ("Nurnberg"), построенный в 1935 г. При полном водоизмещении почти 9000 т корабль был вооружен 150-мм орудиями главного калибра в трех 3-орудийных башнях, восемью универсальными 88-мм орудиями в спаренных установках и многочисленной малокалиберной зенитной артиллерией. Торпедное вооружение состояло из двух трехтрубных 533-мм торпедных аппаратов. По своим тактико-техническим элементам "Нюрнберг" несколько уступал отечественным крейсерам пр. 26 бис, однако являлся достаточно современным боевым кораблем.

"Нюрнберг" был зачислен в состав ВМФ СССР 5 ноября 1945 г. под наименованием "Адмирал Макаров". 2 января 1946 г. на крейсере был поднят советский Военно-морской флаг. Детальное обследование корабля, проведенное специальной комиссией вскоре после прибытия в СССР, показало, что по своему техническому состоянию он требует среднего ремонта, а по состоянию вооружения - капитального. Модернизация крейсера "Адмирал Макаров" выполнялась в ходе ежегодных ремонтов. В 1949 г. ЦКБ-17 разработало технический проект модернизации корабля, а предусмотренные им работы были выполнены в ходе текущих ремонтов 1951 и 1952 годов на заводе № 890 (г. Таллин).

Интенсивность эксплуатации крейсера после ремонтов несколько повысилась. Он проходил по 5-6 тыс. миль ежегодно, полностью отрабатывая курс боевой подготовки. К середине 50-х годов отечественный флот пополнился новыми крейсерами пр. 68К и 68 бис, и в 1957 году "Адмирал Макаров" был переклассифицирован в учебный крейсер. Обеспечивая практику курсантов, он совершил несколько дальних походов, побывал на Северном флоте и прошел почти 12 тыс. миль. Однако на этом ресурс главных механизмов корабля был полностью исчерпан, а тратить средства на его восстановление не имело смысла. В феврале 1959 г. корабль был исключен из списков флота.

Появление в составе КБФ бывших германских эсминцев и миноносцев позволило увеличить численность кораблей этого класса почти вдвое. В 1946-1948 гг. трофейные корабли составляли более 40% всех советских эсминцев на Балтике. Несмотря на то, что все трофейные эсминцы прибыли в СССР своим ходом, их техническое состояние было плохим. Объем необходимого ремонта "Прыткого" (Z-14), "Пылкого" (Z-15) и "Проворного" (Z-33) по электромеханической части приближался к капитальному. "Порывистый" (Т-17) и "Подвижный" (Т-12) требовали среднего ремонта и полной замены артиллерийского вооружения. Построенные еще до первой мировой войны "Прозорливый" (Т-158), "Поражающий" (Т-107) и "Пронзительный" (Т-196) были устаревшими и предельно изношенными. Ремонт трофейных эсминцев, как правило, совмещался с их модернизацией.

Вступление в строй в 1948- 1950 гг. первых эсминцев послевоенной постройки позволило вывести из боевого состава наиболее изношенные трофейные корабли: "Пылкий", "Прозорливый", "Поражающий", "Пронзительный", "Порывистый". В 1952 г. был списан "Прыткий". Остальные оставались в строю до конца 1954 года, после чего несколько лет использовались в качестве вспомогательных судов и плавучих средств. Среди трофейных эсминцев заметно выделялся новейший корабль Z-33, построенный в 1943 году с учетом последних достижений германской промышленности. Он имел небывало мощное для своего класса вооружение - пять 150-мм орудий и два четырехтрубных 533-мм торпедных аппарата. В отечественном флоте Z-33 получил наименование "Проворный", был зачислен в класс лидеров и вошел в состав 4-го (Юго-Балтийского) ВМФ.

К сожалению, этот корабль достался СССР в аварийном состоянии. В конце войны в результате посадки на мель он потерял левый винт с концом гребного вала, нарушилась центровка валопровода. Капитальный ремонт главной энергетической установки проводился на судоверфи "Нептун" в Ростоке. В ноябре 1954 г. "Проворный" был переклассифицирован в учебный эсминец, а в 1958 года - в плавказарму. Летом 1961 года он был потоплен у мыса Песчаный в Финском заливе в ходе ракетных стрельб.

Опасаясь значительного усиления советского ВМФ и угрозы с его стороны своим океанским коммуникациям, Англия и США настояли на разделе только 30 ПЛ и затоплении остальных в открытом море. Советский Союз получил 10 ПЛ: пять больших, четыре средних и одну малую. До 1949 г. они носили литерное обозначение "Н", а потом в соответствии с подклассом - "Б", "С", "М". В число трофейных ПЛ входили новейшие лодки XXI и XXIII серий, с помощью которых германское командование надеялось в конце войны переломить ход битвы за Атлантику в свою пользу.

Техническое состояние трофейных ПЛ было весьма запущенным. В первые годы после включения в состав советского ВМФ трофейные ПЛ прошли средний ремонт на заводах Финляндии в счет репарационных платежей. До начала 50-х годов трофейные ПЛ составляли более четверти советских подводных сил на Балтике. Особенно большое значение имели четыре лодки XXI серии. До вступления в строй ПЛ пр. 613 они являлись наиболее совершенными советскими ПЛ, составляя при этом две трети больших ПЛ 4-го ВМФ. Трофейные лодки были выведены из боевого состава в 1955 году, однако некоторые из них сохранились значительно дольше.

Бывшие немецкие тральщики типа М-40 после включения в состав КБФ приняли активное участие в послевоенном боевом тралении и использовались по назначению до начала 60-х годов. В первые послевоенные годы трофейные тральщики составляли на Балтике около 20% кораблей этого класса. В состав минно-тральных сил входили также бывшие немецкие прорыватели минных заграждений "Вологда", "Кемь", "Кулой" и "Кушка". Последний после капитального ремонта в ГДР эксплуатировался до 1974 года, потом использовался в качестве плавказармы и был разобран на металл только в 1985 году.

В целом, эксплуатация трофейных кораблей была связана со значительными трудностями. Однако сложная международная обстановка, связанная с началом "холодной войны", заставляла поддерживать в строю максимально возможное количество кораблей, порой не считаясь с затратами. Необходимо признать, что свою роль в усилении Балтийского флота трофейные корабли выполнили, представляя собой заметную его часть в первое послевоенное десятилетие.

Обратите внимание: во всех материалах сайта даты, названия географических пунктов и организаций приводятся так, как это было принято во время описываемых событий.

Ваши критические замечания, отзывы и предложения с благодарностью принимаются по электронной почте. Содержательное письмо с предложениями или конструктивной критикой будет вознаграждено прекрасным рассказом из истории флота.

Таллин


После вхождения Эстонии в 1940 г. в Советский Союз, или ее оккупации Красной Армией, тут уж кому как нравится, Таллин стал главной военно-морской базой Балтийского флота. Здесь находились основные запасы флотского имущества, склады боеприпасов, многочисленные доки и оборудованные стоянки для кораблей. На узких средневековых улочках древнего города расположились многочисленные тыловые учреждения и службы.

К июню 1941 г. противовоздушную оборону города осуществляли два полка зенитной артиллерии. 3-й ЗенАП под командованием капитана Н. И. Полунина состоял из трех дивизионов, в которых были девять батарей 76-мм орудий и одна батарея 37-мм автоматов. В 4-й ЗенАП майора Н. Ф. Рыженко также входили три дивизиона того же состава. Наблюдение за воздухом осуществляли 42 поста ВНОС, объединенные в три роты. Посты располагались в две линии к юго-западу, югу и юго-востоку от Таллина. Кроме того, в районе эстонской столицы находился 27-й отдельный батальон ВНОС Прибалтийского военного округа, имевший в своем составе четыре роты. Самые дальние посты находились в 60 км от города.

Все это обеспечивало надежное обнаружение самолетов за 8-10 минут до их появления над Таллином, за исключением северного направления. Считалось, что этого времени вполне достаточно для приведения в боевую готовность истребителей и зениток, а также для оповещения частей Балтфлота.

Еще весной 1941 г. на базу в Таллине, считавшуюся стратегическим объектом, доставили первую РЛС типа РУС-1, которая, правда, была еще весьма несовершенной. Ее установили на островке Аэгна, расположенном в 20 км севернее Таллина, для наблюдения за морским пространством. В середине июня подвезли более новую РУС-2, и, хотя осваивать ее пришлось уже в ходе начавшейся войны, круговой радиус обнаружения целей увеличился до 100–120 км. Для наблюдения за воздухом с моря была сформирована так называемая флотилия ВНОС. Она состояла из 10 вспомогательных судов, укомплектованных радиостанциями и двумя специалистами-разведчиками. Одновременно в дозоре в секторе остров Аэгна – южная часть острова Найсаар (Нарген) находились три корабля.

Кроме зенитчиков, в систему ПВО главной базы флота входил 13-й ИАП ВВС КБФ, вооруженный истребителями И-16 и И-153 «Чайка». Он базировался на аэродроме около местечка Юлемисте (Лакаборг), расположенного на берегу одноименного озера, примыкавшего к южным и юго-восточным окраинам Таллина.

Начало войны в главной базе Балтфлота прошло относительно спокойно. Мирную обстановку слегка нарушил лишь одиночный самолет-разведчик, пролетевший над городом и портом на большой высоте. Подобные полеты повторились и в последующие дни. Летчики 13-го ИАП неоднократно вылетали на перехват, однако подняться на 5000–7000 метров, а именно на такой высоте, по их утверждению, летали немцы, истребители не могли. Увиденных «призраков» летчики опознали как «Мессершмитты-110».

1 июля для усиления противовоздушной обороны в Таллин с островов Суур и Пакри был передислоцирован 202-й зенитный дивизион капитана А. А. Черного. Его орудия и поставили на защиту аэродрома флотской авиации Юлемисте. Там же расположилась и батарея зенитных автоматов лейтенанта П. Ф. Наумова.

Работа постов ВНОС в Эстонии осложнялась работой местных повстанцев из «кайтселийта». Они выводили из строя полевую радиосвязь и провода, убивали бойцов-наблюдателей. Тем не менее до середины июля обстановка в районе Таллина была довольно

Цель - корабли. Противостояние Люфтваффе и советского Балтийского флота

спокойной, хотя все знали, что фронт стремительно приближается. Напряжение ощущалось только в порту. С началом войны объемы перевозок значительно возросли, потом появились сообщения о первых погибших кораблях и транспортах, в основном от взрывов на минах.

Спокойствие закончилось на рассвете 14 июля. Восемнадцать.11-88А и Bf-110 атаковали аэродром Юлемисте. Сначала на взлетную полосу посыпались бомбы, а затем «Мессершмитты» с малой высоты обстреляли самолеты и аэродромные сооружения. На следующий день налет повторился, причем на сей раз летчики 13-го ИАП заявили сразу о якобы семи сбитых бомбардировщиках.

2 августа Люфтваффе совершили первый налет непосредственно на сам Таллин. В это время в воздухе патрулировала пара «Чаек» (ведущий лейтенант А. В. Мурашев). Кроме того, после сообщения о приближении немецких самолетов в воздух поднялись еще 16 истребителей. Согласно донесению капитана Блинова, его группа И-153 «разогнала» звено «Юнкерсов», выпустив по ним неуправляемые реактивные снаряды РС-82,[10] после чего совместно с пилотами И-16 сбила три бомбардировщика.

На следующий день двадцать. u-88 совершили второй налет на Таллин. Правда, сам город немцы не бомбили, чтобы не разрушить памятники средневековой архитектуры и не вызвать негативной реакции по отношению к себе со стороны эстонцев, бомбы сбрасывались только на позиции зенитной артиллерии, военные объекты и порт.

К концу августа 1941 г. положение на Северном и Северо-Западном фронтах было катастрофическим для Красной Армии. Линии фронта практически не существовало, и остатки войск продолжали стремительно отходить на север и северо-восток. Одни в Эстонию, а другие – к Ленинграду и Новгороду. Лишь местами оказывалось кое-какое сопротивление. В итоге уже к 10 августа дивизии Вермахта вышли на подступы к Таллину. В командование сухопутной обороной города вступил начальник ПВО Балтфлота генерал-майор береговой службы Г. С. Зашихин. Расчеты 76-мм и 85-мм зениток получили приказ в случае необходимости вести огонь прямой наводкой. С воздуха к защите базы подключился 71-й ИАП ВВС КБФ.

Цель - корабли. Противостояние Люфтваффе и советского Балтийского флота

В самом неблагоприятном положении при этом оказался Балтийский флот. Стремительно потеряв многочисленные базы на побережье Прибалтики, корабли, вспомогательные суда и тыловые службы в беспорядке отступали к эстонской столице. Только в последний момент благодаря отчаянному сопротивлению бригад морской пехоты, стрельбе крейсеров и эсминцев, а также импровизированным укреплениям удалось остановить противника на подступах к городу. Однако ситуация была критической. Подтянув артиллерию и авиацию, немцы стали планомерно теснить русских к морю. Бомбардировщики время от времени совершали налеты на порт и рейд, где наблюдалось целое скопище кораблей.

14 августа оборона Таллина была возложена на Военный Совет КБФ, который возглавляли вице-адмирал В. Ф. Трибуц и его заместитель по сухопутной обороне командир 10-го стрелкового корпуса генерал-майор И. Ф. Николаев. Они пытались укрепить оборону, но все прекрасно понимали, что нет никакого смысла оборонять город, в то время как немцы уже вышли на подступы к Ленинграду. Оставалось только одно – спешно готовить эвакуацию.

Тем временем налеты продолжались. Так, 15 августа 18 бомбардировщиков нанесли удар по 3-й батарее 14-го зенитного дивизиона капитана И. П. Третьиченко. Десятки бомб разных калибров разорвались на позициях. После этого в течение трех-четырех часов зенитчики приводили батарею в порядок, оказывали помощь раненым и хоронили убитых.

Поскольку железная дорога Таллин – Ленинград была перерезана еще в конце июля, связь с главной базой Балтфлота осуществлялась только по морю. Конвои и одиночные суда, обходя минные поля и подвергаясь атакам авиации, подвозили боеприпасы, эвакуировали раненых и беженцев.

15 августа из Кронштадта в Таллин следовал конвой. В районе бухты Хара-Лахт он подвергся нападению немецких самолетов. Грузовой пароход «Кретинга» тоннажем 542 брт, уклоняясь от бомб, свернул с протраленной полосы и сразу же подорвался на мине и потонул. В данном случае пилоты Люфтваффе фактически потопили корабль, даже не попав в него!

20 августа в составе конвоя из Таллина в Ленинград шел грузопассажирский теплоход «Сибирь» тоннажем 3767 тонн, имевший на борту 890 раненых бойцов и 410 человек гражданского населения. Выход конвоя был зафиксирован самолетами-разведчиками, и вскоре его начала атаковать авиация. В районе острова Родшер «Сибирь» получила прямое попадание. Бомба попала в машинное отделение, в результате чего возник сильный пожар. С помощью кораблей охранения удалось снять с горящего теплохода и высадить на остров Гогланд (Сур-Сари) примерно 900 человек, в том числе 690 раненых. Остальные 209 человек погибли. После этого спасательное судно «Сигнал» повело поврежденное судно, имевший крен 30°, в Кронштадт. Однако после нового налета «Сибирь» все же затонула.

21 августа погиб грузовой пароход «Леени» тоннажем 1842 брт. Идя из Таллина в Кронштадт, в районе мыса Юминда он подвергся атаке бомбардировщиков, начал маневр уклонения и, как и «Кре-тинга» пятью днями ранее, наскочил на мину. Вместе с судном на дно ушли почти 3000 тонн различных грузов.

Утром 24 августа из Таллина в Кронштадт вышел конвой в составе санитарного транспорта «Андрей Жданов» (на его борту были 700 раненых), парохода «Аэгна», поврежденного эсминца «Энгельс», танкера № 11 и еще трех судов под охраной шести тральщиков и одного катера «МО». В районе мыса Юминда конвой сначала подвергся артиллерийскому обстрелу с берега, а затем его многократно атаковали немецкие самолеты. В 14.40 группе «Юнкерсов» удалось добиться двух прямых попаданий в транспорт «Эстиранд», на борту которого находились мобилизованные эстонцы. Поврежденный пароход отвернул от конвоя и выбросился на мель у острова Кери. Благо мелей в Финском заливе хватало, труднее было как раз найти глубоководный фарватер. Но неприятности на этом не закончились. В 17.05 «Энгельс» подорвался на мине и через 45 минут затонул. Это был уже седьмой эсминец, потерянный Балтийским флотом за два месяца войны.

Самолеты Люфтваффе продолжали регулярно появляться над конвоем, причем каждый раз звеньями по четыре бомбардировщика. Тральщики и «морской охотник» вели заградительный огонь, но скорострельность 45-мм пушек оставляла желать лучшего. Редкие одиночные разрывы не могли испугать пилотов. В 18.07 две бомбы взорвались на корме танкера № 11. Его танки были пусты, что и позволило избежать немедленной гибели. Тральщик «Ударник» и пароход «Аэгна» сняли с судна всю команду и несколько сотен пассажиров и продолжили путь на восток. Танкер же продолжал медленно тонуть и в 19.40 по московскому времени ушел под воду.

В ночь на 25 августа в Кронштадт вышел еще один конвой, включавший пять транспортов, четыре тральщика, сторожевые корабли «Ижорец» и «Чапаев» и четыре катера «МО». Самым крупным судном был пароход «Даугава», на борту которого находились 506 раненых солдат. Все утро и первую половину следующего дня тихоходные суда в основном боролись с бесконечными минными полями, выставленными германскими и финскими кораблями. После обеда в небе, как всегда, появились и самолеты.

Пилоты Люфтваффе всегда выбирали корабли покрупнее и потому и нацелились на «Даугаву». В ходе первого налета осколки бомб, разорвавшихся вблизи от бортов, повредили главную магистраль паропровода, и судно на время лишилось хода. После устранения аварии транспорт двинулся дальше. Бойцы, находившиеся на палубах, молились, чтобы поскорее снова наступила темнота или пошел дождь. Но как назло август на Балтике выдался жарким и солнечным. Сам Финский залив навевал неприятные ассоциации. Повсюду плавали обломки, мазутные пятна, глушеная рыба, время от времени попадались обломки судов и спасательные круги.

Вскоре налеты возобновились. И снова главный удар наносился по «Даугаве». Вокруг бортов парохода поднимались огромные столбы воды, валя его с борта на борт, осколки со звоном пробивали палубы и надстройки. Взрывной волной снесло за борт 50 человек, срезало правое крыло мостика, разбило все шлюпки, повредило мачты и покоробило дымовую трубу. От динамического удара вышли из строя машины, и пароход уже окончательно потерял ход. Тогда «Даугаву» взяли на буксир тральщики ТЩ-44 и ТЩ-47, которые к утру 26 августа довели ее до острова Сууркюля. Затем поврежденный пароход был отбуксирован в Кронштадт.

Между тем обстановка в самом Таллине ухудшалась с каждым днем. 20 августа немецкие танки и мотопехота вышли к главному рубежу обороны города, и корабли Балтфлота начали вести огонь по наступающим. Первым в 20.25 22 августа из своих 180-мм орудий открыл огонь легкий крейсер «Киров». На прямую наводку на рубеже обороны поставили 64 зенитки среднего и 12 малого калибра, а также счетверенные «Максимы».

23 августа над Таллином впервые был подбит немецкий самолет-разведчик. Пилот сумел совершить вынужденную посадку на остров Прангли, в 48 км северо-восточнее Таллина, где его экипаж и попал в плен. На эту победу претендовали зенитчики легкого крейсера «Киров». Однако этот успех уже никого не воодушевлял. Каждый день по расписанию рейд и порт, где скопилось свыше двухсот кораблей всех типов, атаковали мелкие группы бомбардировщиков. Главным образом это были Ju-87R и Ju-88A из KG77.

При каждом налете катера «МО» сразу ставили дымовую завесу, а зенитчики многочисленных кораблей вели заградительный огонь. Начальник штаба КБФ контр-адмирал Ю. А. Пантелеев затем вспоминал: «Ксожалению, зенитные пушки на эсминцах и лидерах с низким потолком и малой скорострельностью... В лучшем положении крейсер „Киров“, у него кроме зенитных орудий есть еще зенитные автоматы, а также современные приборы управления огнем». Однако бешеная стрельба, создававшая над гаванью десятки и сотни разрывов, все же затрудняла прицельное бомбометание.

К 25 августа немцы подтянули к Таллину дальнобойную артиллерию. В связи с усилением артиллерийских обстрелов и налетов корабли были вынуждены сниматься с якорей и под прикрытием дымовых завес на малых ходах маневрировать в тесной гавани. При этом «Кирову» для этого был придан специальный буксир.

В течение этого дня крейсер семь раз подвергался ударам авиации, но ни одна из 55 сброшенных бомб так и не попала в него. Однако в его корму угодил 152-мм артиллерийский снаряд. В палубе образовалась пробоина площадью 1,5 кв. м, были повреждены трубопроводы забортной воды и отопления, возник пожар в кубрике № 12, на юте загорелись шесть больших глубинных бомб. Были убиты 9 моряков и еще 30 ранены.

26 августа налеты на корабли продолжились. В 06.38 фугасная бомба SC50[11] попала в эсминец «Славный». Взорвавшись при ударе о щитовое покрытие кормового орудия главного калибра, она засыпала все вокруг осколками. Еще четыре бомбы рванули под водой в 5-10 метрах от правого борта эсминца, подняв тонны воды и ила. Водяные столбы с грохотом обрушились на борт, залив через дымовые трубы топки котлов № 3 и № 4 и машинное отделение. Находившиеся там матросы решили, что эсминец тонет, и в панике ринулись на верхнюю палубу, давя друг друга.

В 09.50 самолеты Люфтваффе снова появились над рейдом, сбросив еще 24 фугасные бомбы. Затем в период с 16.30 до 18.12 немцы произвели еще три налета на русские корабли, сбросив около 100 бомб. Одна осколочная бомба SD10 попала в кормовую часть лидера «Минск» и разорвалась на палубе, но не пробила ее, а только повредила настил. Осколками был ранен один из матросов и разбит прицел 45-мм зенитного орудия. Возник пожар, который вскоре был потушен.

Ближе к вечеру немецкие пилоты, изрядно поупражнявшись, наконец добились крупного успеха. Они потопили в бухте Копли-Лахт грузовой пароход «Луначарский» тоннажем 3618 брт, стоявший там в ожидании погрузки эвакуируемых.

На следующий день авиацией был потоплен плавучий док и разрушены склады в торговом порту Таллина. 831-я зенитная батарея лейтенанта А. Д. Давыдова вела огонь прямо с пирса, при этом бойцы в горячке боя заявили, что сбили торпедоносец, якобы заходивший для атаки! В то время как таковых в составе Люфтваффе на Балтике просто не было.

По неуспеваемости у Баббита были отчислены В.Баранов, В.Щербина, А.Терехов, хорошие ребята, которые потом вернулись в училище и доучились курсом младше.
Всё равно уважения и любви Лотакову после этого не прибавилось.
Техническую термодинамику в училище преподавал Калинченко А.Г.
Предмет нужный, но он так занудно нам всё преподносил, к тому же имел плохую дикцию и мы не испытывали особого желания прилежно учить термодинамику.
Преподавателю дали кличку Моль и нам также было неизвестно её происхождение.
Паровые машины и турбины преподавал Щебанов В.А, человек влюблённый в эти предметы, но мы понимали, что в дальнейшей своей работе не будем уже работать на судах с такими силовыми установками. Поэтому этот предмет никто не учил, как следует, кроме нескольких наших зубрил, и иметь тройку в зачёте считалось высшим классом.
Преподаватель имел кличку Муля и тоже переданную нам по наследству.
Теорию устройства корабля преподавал Ярошенко В.М - знающий и хорошо дающий свой предмет преподаватель. Он так виртуозно вертелся у доски, что курсанты прозвали его Балериной.


НАЧАЛЬНИК УЧИЛИЩА СИНИЦИН ПРИНИМАЕТ ДОКЛАД
Элементы высшей математики нам преподавал начальник училища Синицын В.Г,
по прозвищу Сом, огромный, добродушный, с пышными усами, говорил всегда громким голосом.
Он был довольно глуховат, чем мы иногда, мерзавцы, пользовались и мололи всякую чепуху, когда отвечали по его предмету.
При Синицыне над зданием мореходки была воздвигнута астрономическая обсерватория, которую курировал фанат своего предмета Георго-Копулос.
Его обожали курсанты судоводители, и он им действительно дал крепкие знания по астрономии.
Остальные преподаватели тоже выполняли свою миссию и хотя предметы были важными, нужными, но вот сами люди, дающие нам эти знания, мне ничем особенным не запомнились.

ПЛАВАТЕЛЬСКАЯ ПРАКТИКА.

Первая производственная практику мы проходили на учебном судне «Метеор», который принадлежал училищу, на Чёрном море.
Это был небольшой кораблик, типа «Логгер» с маломощным двигателем, а в трюмах были оборудованы кубрики для курсантов, с подвесными койками и столом с лавками для трапезы.
Первый раз мы покидали берег, Землю, мы становились моряками и нас звали черноморские порты и неизведанные края.


М Е Т Е О Р

Капитаном корабля был бывший моряк, который был списан из большого флота по состоянию здоровья (он хромал и довольно прилично на одну ногу), но как капитан учебного судна видимо отвечал остальным требованиям. Кличка у нег была: Гуляй - нога.
Были ещё члены экипажа: стармех, боцман, старпом, но они мне не запомнились.
Нас поселили в двух кубриках - носовом и кормовом. В носовом проживала небольшая часть нашей группы, а остальные жили в кормовом кубрике.
Условия быта были спартанские - 2-х ярусные койки, общий стол и общий гальюн в кормовой части судна. Мы посещали черноморские порты: Ялту, Сухуми, Батуми, Поти, Новороссийск, Одессу, Феодосию, Керчь и прочие порты.


«ШТОРМИМ» В ЧЁРНОМ МОРЕ

Море на наше счастье было за время практики относительно спокойным, а иногда море штормило до 4-5 баллов. Вот здесь и проявились морские качества многих из нас.
Ребята, не буду называть их фамилии, укачивались, от вида пищи их тошнило.
Остальная часть - Либик, Акулов, Давыдов, Сергеев, Верников и ещё несколько человек не испытывала приступов тошноты, а наоборот приходило чувство голода и мы пиршествовали с теми порциями, которые не съедали наши страдающие товарищи.
Курсанты по очереди несли вахты на камбузе. Так вот «страдальцы» менялись с нами вахтами, чтобы не видеть пищи, но зато в порту мы ходили в увольнение, а они дежурили по камбузу. Такая вот была дружеская «взаимовыручка».
Как-то мы пришли в Новороссийск и нас построили на палубе. Гуляй-нога произнёс напутственную речь: «Запомните, курсанты! Новороссийск - это город вечных норд-остов и потомственных б..дей! Будьте осторожны!». И действительно, не успели мы сойти на берег, как наш Гуляй-нога уже вёл под ручку даму определённого рода занятий.
С берегом мы обычно общались шлюпкой, так как в порт нас не ставили по причине сбора портовых налогов. А на рейде стойте столько, сколько вам надо.
И мы стояли. Как минимум по 2-3 дня, так что все желающие могли посетить любой из портов, которые мы посещали. Времени для этого было предостаточно.
Возвращение на судно было по графику и к 22.30 каждый из уволенных на берег должен был прийти на причал, где ожидала шлюпка.
Если бы кто-нибудь отслеживал эту ситуацию, то возможно услышал бы стук каблуков бегущих к шлюпке курсантов из разных концов города. Опоздать нельзя, шлюпка ждать не будет и тебе пойдёт в зачёт самоволка.
Этого никто не хотел и за всё время практики опоздавших не было!


В СУХУМСКОМ БОТАНИЧЕСКОМ САДУ

Запомнился нам Сухумский Ботанический сад, где мы увидели так много неизвестных нам деревьев, кустов, цветов и не чувствовалось, что стоит зимний месяц январь!
Но всё когда-нибудь кончается и так же закончилась наша первая плавательская практика, а «Метеор» вернулся в Херсон и потекли нудные курсантские будни.
После предстояла очередная плавательская практика в порту Мурманск, куда мы поехали самостоятельно, отдельными группами.
Устраивались на работавшие там суда в разном качестве.
Кто практикантами, а кто на должности кочегаров и мотористов.
Мне пришлось отработать на паровом траулере угольщиком, а потом котельным машинистом на ПБ «Северодвинск». Другие ребята работали также на РТ, БМРТ.
Когда вернулись в училище после последней плавательской практики, то мы были уже немножко другими.
Мы вкусили прелести морской жизни, получили свои первые трудовые рубли, которые придавали нам определённую независимость, и понимание того, что в будущем мы сможем устроить свою жизнь и чего-то в ней добьёмся.


НА ПБ « СЕВЕРОДВИНСК»

Ещё до окончания училища все были обеспокоены важным вопросом: куда направят нас работать, в какой порт, в какой район Союза?
У меня в Прибалтике жила подруга мамы и мы несколько раз были в Таллинне.
Мне почему-то запомнился этот уютный зелёный городок, и я стал рекламировать его своими курсантским друзьям - Сергееву, Давыдову и Удовиченко.
Моя агитация оказала воздействие, и друзья согласились ехать в Эстонию.
Мы написали предварительное письмо в Эстонию, что хотели бы приехать туда работать после окончания училища.
Ответ был положительным, и мы теперь ждали госэкзаменов и последующего распределения. Экзамены были сданы успешно, вручены грамоты, дипломы. Все теперь ожидали самого интересного события, которое могло определить судьбу каждого из нас.


НАЧАЛЬНИК УЧИЛИЩА ГОРБАЧ ВРУЧАЕТ ДИПЛОМЫ
Мне, Сергееву, Удовиченко дали направление в Таллинн, а направление для Давыдова забрал наш старшина Рыбалко. Мы не понимали, как такое могло получиться, откуда он узнал про Таллинн, но так случилось.
Старшинам давали право выбора направления, и вот такой нечестный поступок совершил наш старшина группы.
Конечно, мы все были шокированы, а Алик Давыдов был очень расстроен, но мы ничего не могли сделать. Такая вот судьба!
Остальные ребята нашей группы получили направления в Мурманск, на Чёрное море, на Сахалин.
Мы так ждали окончания училища, и вот когда пришёл момент расставания, все загрустили, понимали, что неизвестно, как сложится судьба каждого из нас!
Кого примет море, и он добьётся успехов, кто не выдержит этого испытания и уйдёт на берег, кто покинет нас и уйдёт в мир иной…


ПОСЛЕ ГОСУДАРСТВЕННЫХ ЭКЗАМЕНОВ

И вот прошло 50 лет, как мы расстались.
Эти года прошли так быстро, но мы потеряли многих своих товарищей.
Нет больше с нами Мальченко, Боровского, Каравашкина, Пустовита, Рыбалко, Кузя, Крыги, Верникова, Синипольского, Кобылянского.
Мир их праху...
Исчез Удовиченко, не оставив никаких сведений о себе.
Многие наши однокашники не подают о себе никаких сведений.
Если живы, то здоровья им и всяческого благополучия.
Мы всех Вас помним!


Анатолий Акулов.

ПОСВЯЩАЕТСЯ ДРУЗЬЯМ - МОРЯКАМ-МОРЕХОДАМ:

Где, вы, друзья, нет переписки …
Плывут в тумане имена…
Теперь так далеки, так близки,
На все остались времена.

Коснулась волна седая
Кудрей бывалых моряков,
Закружилась чаек стая,
Слетая с дальних берегов!

Мелькнет случайно бескозырка,
Горячим ветром вдруг пахнет,
И вновь волной накатит зыбко,
И старый друг меня поймет….



МОРЕХОДКА
1959г - 1962 г



ХЕРСОН. ЭКЗАМЕНЫ.

Когда мы приехали поступать в Мореходное училище, то поселились на ХБК - так назывался посёлок Херсонского хлопчатобумажного комбината, где жил обслуживающий персонал комбината в частных домах.
В общежитиях ХБК жили девушки-ткачихи, и было их так много, что в городе ощущался дефицит мужского населения, который мы потом на себе и прочувствовали, когда уже поступили в училище и остались жить здесь на три с половиной года.
Когда мы приехали в Херсон, то нашли по адресу улица Кошевой спуск - 17, здание Мореходного училища, сдали документы в приёмную комиссию и нас временно поселили в спортивный зал училища, выделив одни матрацы, даже без белья.
Даже не будучи особенно избалованным мне вся эта походная обстановка в спортзале с шумом, гамом, смехом, храпом по ночам показалась не совсем привлекательной.
На следующий день с В.Удовиченко поехали по одному адресу, который мне дали в Кривом Роге мои родственники. В одном из частных домов в посёлке ХБК жили знакомые моих украинских родственников, и мы с В.Удовиченко поселились у них.
Жили мы с ним во дворе дома в чистенькой летней пристройке, где стояли две отдельные кровати и небольшой стол.
Июль месяц, жара, а мы обложились учебниками и готовимся к экзаменам.
Днём купались на Днепровском пляже и ездили туда речным трамвайчиком, а вечером, когда спадала жара, просматривали учебный материал. Хотя за время подготовки к экзаменам по моему мнению я не получил больше знаний, чем знал.
Знаний по математике у меня было не очень много, но на твёрдую тройку я рассчитывал.


ПРОХОДНАЯ УЧИЛИЩА И ЖИЛОЙ КОРПУС

И вот пришло время экзаменов, время надежд и переживаний!
В большом актовом зале мы сдавали первый экзамен по русскому языку - сочинение.
Я уже не помню на какую тему я писал сочинение, но после сдачи экзамена на следующий день, я получил отметку отлично!.
Ура! Первый шаг к поступлению сделан.
Экзамен по устной математике сдал на четвёрку, а вот на экзамене по письменной математике получил твёрдый трояк! Настроение у меня снизилось почти до нуля, так как конкурс был большой, и с трояком надеяться было не на что.
На одно место было семь человек.
Началась мандатная комиссия - это когда за отдельными столами в том же актовом зале сидели: начальник училища, замполит и преподавательский состав.
Все кого допустили к этой комиссии, были перечислены в вывешенном списке (странно, но я был в этом списке), должны были по очереди зайти в зал и пройти собеседование.
С дрожащими коленками и уже не надеясь на положительный результат, я зашёл в зал и попал на собеседование к замполиту училища. Замполит А.Я. Коваленко - чернявый, симпатичный мужчина со звездой Героя Советского Союза на синем кителе очень вежливо и доброжелательно расспросил меня о том, где и как я учился, кто родители.
Когда я сказал, что мой отец погиб на войне, то он сделал себе пометку в своём листке, отечески улыбнулся и сказал - всё, никуда больше не ходи, ты зачислен!
Я на крыльях вылетел из зала и на вопросы любопытных только и мог в ответ радостно сказать: «Зачислен, зачислен!».
После мандатной комиссии вывесили списки тех, кто прошёл мандатную комиссию.
Толпа прильнула к стенке, где был вывешен список и каждый лихорадочно искал там свою фамилию, а потом отваливал. Кто-то с довольным и радостным лицом, а кто-то с кислой миной, но равнодушных к результатам экзаменов среди нас не было.
Я тоже нашёл свою фамилию и несколько раз перечитывал её, словно не веря, что это моя фамилия и что именно меня зачислили.
Только годы спустя я понял, что зачислением в училище обязан своему погибшему отцу, который и с того света помогал мне.
Была, оказывается, установка: детей погибших на войне принимать в военизированные училища без конкурса. Спасибо тебе, папа!
Вот отсюда и начался отсчёт моей морской жизни и с этого момента я был зачислен в братство мореходов, а уж как сложится дальнейшая наша морская жизнь - это всё было
в руках судьбы. Кому тяжелая и неласковая, кому лёгкая и удачная, а кому не суждено было находиться среди нас и они покинут нас. Кто по своей воле, а кто по божьей воле.

ПЕРВЫЕ КУРСАНТСКИЕ УНИВЕРСИТЕТЫ.

Если честно, то поступление в училище не было моей мечтой, и я не собирался бороздить моря и океаны, не бредил заморскими странами.
Моей мечтой было стать корреспондентом какой-нибудь известной газеты, жить в разных странах, изучать быт и уклад жизни в них и писать оттуда свои корреспонденции.
Мечта не сбылась! Я стал курсантом Херсонского Мореходного училища РП.
По своей наивности я тогда, когда сдавал документы, даже не удосужился узнать, что обозначают эти две буквы - РП. И только потом, когда меня приняли в училище, мне объяснили, что РП - рыбная промышленность.
Я был разочарован, мне не хотелось быть моряком-рыбаком, но было уже поздно.
Поезд ушёл, а я всегда завидовал курсантам из «централки», из мореходного училища ММФ и считал, что они станут настоящими моряками, а мы - моряками второго сорта.
Конечно, будущая моя жизнь и работа внесла кардинальные изменения в моей морской судьбе, но то, что я будущий «рыбак» мне тогда было не по нраву.
Большинство курсантов моей группы составляли 17-18-ти летние мальчишки, только что закончившие десятилетку. Херсонцы составляли процентов 30, а 50 процентов составляли жители украинских сёл. Остальные курсанты были иногородние - из небольших украинских посёлков, городков. Небольшой процент составляли жители городов Севастополя и Симферополя.


В КОЛПАКАХ, НО С ГЮЙСАМИ.
Мы приехали в училище в своей гражданской одежде и уже на первые занятия нас переодели в форменное обмундирование по правилам и требованиям того времени.
Помнится, как нас одели в это форменное обмундирование : суконные брюки, бескозырки (колпаки) без ленточек, гюйсы, хлопчатобумажные фланелевки, тельники, чёрные трусы, носки и кирзовые ботинки. Курсанты называли их «гады».
В этих колпаках и «гадах» мы были похожи скорее на арестантов, чем на курсантов Мореходного училища РП.
Через два месяца щеголяний в этих арестантских одеждах в канун праздника 7-го ноября, нам выдали суконные фланелевки, кожаные туфли, мичманки и новые гюйсы.
Это была первая радость в мрачном периоде двухмесячного карантина училища. Готовились к праздникам, перешивали свои фланелевки (сужали, вставляли замки-молнии), нашивали нашивки, утюжили, подшивали брюки, наглаживали гюйсы по определённому формату.
ТАНЦЫ

Мы мечтали о первом выходе в свет!
Перед праздниками в училище состоялся большой праздничный концерт с организацией последующих танцев, которых мы так ждали.
Мы были молоды, нам хотелось любить и быть любимыми! Нам казалось, что при полном параде в новой форме перед нами не может устоять никакая девушка…
Начались танцы. Играл наш курсантский духовой оркестр, а мы стояли группкой у стенок зала молодые, немного смущённые такой праздничной атмосферой и гордые тем, что мы уже совсем взрослые и при полном флотском параде.
Зал наводнили девушки, такие молодые, красивые, глаз не оторвать! Мы не знали ещё как себя вести, как подойти и пригласить девушку на танец, а перед нами уже неслись пары - это «умудрённые» опытом старшекурсники разобрали всех невест, пока мы переминались с ноги на ногу!
И вот объявили «белое танго», когда приглашают девушки! Все замерли с бьющимися сердцами, ожидая ту, которая подойдёт и пригласит на танец.
Я уверен, что такое было не только со мной. Нам всем, во всяком случае, большинству поступившим в училище, было по 17-18 лет. Ну, какой у нас был любовный опыт общения с девушками? Да никакой, ведь мы все ещё были школьниками!
Может быть, кто и влюблялся, провожал несколько раз своих девушек, но в основном все мы были зелёные мальчишки.
Хотя нет, теперь курсанты первого курса Мореходного училища!
В Херсоне был хлопчатобумажный комбинат, на котором работали девочки, девушки, женщины со всей Украины, да и россиянок было немало.
И вот эти тысячи молодых, незамужних ткачих мечтали подружиться с курсантами - молодыми, перспективными, которые могли обеспечить им в будущем интересную и безбедную жизнь. Поэтому, когда в училище по субботам устраивались танцы, то девушки просто осаждали, если не сказать штурмовали наше заведение.
Проход на территорию училища был только через проходную, но были случаи, когда они лезли через забор, их ловили и выпроваживали назад.
Теперь, по прошествии времени, мне искренне жалко этих девчушек. Они хотели тоже радоваться со всеми, ведь так призывно звучала музыка из зала, такие статные и красивые были ребята в этом зале…
Когда мы дежурили на проходной, то перед ней на улице тоже толпились девушки и просили провести их в зал. Ну, у кого не могло дрогнуть сердце, когда на тебя смотрели милые, умоляющие глаза? Мы пропускали их через проходную, таких настойчивых в своём простом желании приобщиться к празднику жизни!
Но были и другие случаи приобщения молодых ребят-курсантов к дружбе с ткачихами.
Уже на первом курсе нас собрали в актовом зале и рассказали, как милые девушки иногда насиловали курсантов. Где-нибудь в пустынном месте заманивали молодого парня, а потом появлялось ещё несколько жаждущих мужской любви девушек.
Парня связывали и ниткой перевязывали яички, чтобы он не заканчивал раньше времени. После этого усаживались на него по очереди и получали своё удовольствие, кто сколько хотел. Конечно, после такой любви ребята становились инвалидами, хотя смертельных случаев не было, а жаждавшие любви девушки получали тюремные сроки.
Таких случаев были единицы, но они были.
А вот случаев когда в училище приходили беременные девушки с требованиями, чтобы негодяй - курсант женился, было гораздо больше.
Альтернатива была одна: женишься - остаёшься и учишься дальше, отказываешься - немедленное отчисление из училища и призыв в действующий флот.
Отказников жениться я что-то не припомню, а вот ранних браков было много, в числе среди этих «счастливчиков» оказался и я.
Ну не было у нас сексуального опыта, не было, а была гиперсексуальность, подогретая разговорами в кубриках умудрёнными, более старшими нас по возрасту однокашниками.
Так оно и было, мы-то помним!

ПАРАДЫ. МУШТРА

Подготовки к параду тоже запомнились своей тупой, безрассудной муштрой, хождением по ранжиру, дурацкими песнями, ненужной и выматывающей все силы шагистикой.
В угоду подготовки к этим парадам, иногда даже отменяли занятия по некоторым дисциплинам, и мы шлёпали подошвами своих рабочих ботинок по асфальтовым дорожкам на территории училища.


ПОСТРОЕНИЕ НА ПЛАЦУ

Перед парадом выдавали белые перчатки - это придавало торжественности и большей значительности нашему появлению стройными рядами на площади, перед зданием Херсонского обкома партии. Мы шли, печатая шаг, держали равнение в рядах, грудь распирало от значимости своего участия в параде и были забыты мучительные предпарадные репетиции.

ИДЁМ ПАРАДНЫМ МАРШЕМ.

После парада давали увольнения и начинались поиски кампании, где можно отметить праздник. Но эти поиски были непродолжительны, так как в наше время о дружбе с курсантом мечтала едва ли не каждая вторая девушка в Херсоне.
Вспоминается один из праздников 8 марта. Нас несколько человек, в том числе Алик Давыдов, Лёня Сергеев и кто-то ещё, уже не помню, пригласили в частный дом, в районе Забалки. Был красиво накрыт стол, девушки одеты соответственно Женскому празднику.
Цветы мы подарили, скинувшись вскладчину, но девушкам нужны были не цветы, а наше присутствие.


ИДЁТ СТРОЙ МОРЕХОДНОГО УЧИЛИЩА РП.

Старшинами групп и нашей роты были украинцы уже отслужившие в армии, умеющие неукоснительно выполнять указания вышестоящих офицеров. Однажды кто-то из ребят притащил в кубрик розовые женские замороженные трусы, которые развешивали на просушку жёны живущих рядом преподавателей.
Трусы были огромного размера и от мороза раздулись как шар. Такого весёлого футбола, когда мы пинали эти розовые трусы по кубрику я больше нигде и никогда не видел…
Мы не смеялись, мы ржали и падали от смеха на койки. Но веселье скоро прекратилось, так как нашёлся хозяин этих трусов (командир роты), а затем началось выявление виновника кражи. Никто не признался, а старшина группы поднимал нас ночью с коек на построение и добивался признания не один раз! Такое не забывается!
Мне на всю жизнь запомнились эти издевательства старшины нашей группы.
Не буду называть его фамилию, тем более, что он ушёл в мир иной, бог ему судья.
Жизнь расставила всё по своим местам.
Кто-то отсеялся, кто-то был на первых ролях, но группа ползла с курса на курс, иногда теряя бойцов по мере продвижения к окончанию училища.
Не буду по каждому курсанту нашей группы расставлять акценты, так как каждый из нас знал себе цену и место в составе группы. Да и дружили мы тоже соответственно интересам и месту каждого в неофициальной групповой иерархии.


УЧЁБА

Сейчас уже можно подвести итоги того, что уровень школьной подготовки был у городских ребят значительно выше, чем у представителей славного крестьянства, да
и лидерские качества были у всех разные. Много времени отнимала самоподготовка, которая начиналась после ужина и продолжалась до 22 часов вечернего времени.
Нужно было обладать героической усидчивостью, чтобы все 3-4 часа самоподготовки учить то, что было задано. Большая часть группы во время этих часов занимались всем, чем угодно, только не зубрёжкой. Кто-то писал письма домой или своим девушкам, кто-то сладко спал, уткнувшись носом в учебник, представляя, как содержание учебника постепенно «переливается» в мозги.
Кто-то рассказывал анекдоты, кто-то бегал друг за другом, изображая ковбоев и стреляя по целям «подозрительными» звуками, издающимися из рабочих штанов.


НА САМОПОДГОТОВКЕ ГРУППА М-431

Кто-нибудь из группы становился на подоконник в определённую позу, затем тушили свет в классе и зажигали спичкой газы.
И мы смеялись до упаду, словно в нас вселялся какой-то бес!
Были и среди нас хорошие мальчики, которые даже в этом бедламе ухитрялись учить заданный материал, но их было крайне мало.
Остальные мальчишки были оторви-головы в курсантских робах!
Ждали вечерней прогулки, когда раскрывались ворота и чёрные шеренги курсантов вываливались на просторы городских улиц, стучали «гадами» по асфальту или брусчатке.
Часто орали строевые песни, втискивая между строк матерные слова, за которые можно было поплатиться нарядом вне очереди.
Пройдя положенные отрезки улиц, чёрные шеренги возвращались в свою альма-матер. Если набиралось вскладчину достаточно мелочи на пару буханок хлеба, то кто-нибудь пошустрее заскакивал в булочную и затоваривался.
После переклички и проверки наличия курсантов в группах расходились по кубрикам.


В КУБРИКЕ ГРУППЫ М-432

В кубрике те, кто субсидировал покупку хлеба, разрывали буханку на куски, аки алчные звери. Мы всегда хотели есть и всегда хотели спать, даже во время переклички могли спать в строю. Даже во время коротких перемен между парами, во время занятий, прибегали в кубрик вздремнуть на 5 минут…

СТОЛОВАЯ

Утро! Звучит горн, кричат дневальные: «Подъём!», глаза слипаются, но вылезаешь из под одеяла и как чумной ползёшь в туалет. Первый год это была мука, но со временем пришла привычка всё выполнять на автомате.
Снова училищный плац, построение по ротам. Потом в чёрных трусах, в знаменитых «гадах» на улицу Ленина вываливала толпа молодых парней с кривыми и волосатыми ногами, которые не всегда хотелось демонстрировать молодым девушкам, а чёрные домашние трусы по колено и подавно…
Утренняя пробежка никогда не отменялась!
Возвращались после пробежки, делали физзарядку под бравурные звуки духового оркестра. Под музыку всё же двигались бодрее, а потом начиналось построение, проверка чистоты робы и чистоты «гадов».
Памятны наши заходы в столовую, особенно на первом курсе, когда мы заходили в помещение столовой последними и тогда времени на завтрак или обед было в обрез.
Вспоминаются последующие годы, когда утренние 20 грамм масла размазывали на 3-4 куска хлеба. Но с чаем от этого лакомства получали истинное наслаждение.
Особенно памятны субботы и воскресенья, когда местные херсонцы уходили по домам! Это было пиршество! Мы делили и масло, и вторые блюда на обедах и на ужинах.
Низкий Вам поклон, дорогие наши херсонские ребята, мы познали тогда, что это такое - «праздник живота».


ПОСТРОЕНИЕ НА ОБЕД - МЕХАНИКИ

Где ещё можно было во время обеда слушать вальсы и танго в исполнении духового оркестра? Только в Херсонском Мореходном училище РП!
Нас научили стирать свою рабочую одежду, следить за чистотой обуви, носить парадную одежду выглаженной, с определённым шиком. Гюйсы, фланельки, тоже гладили на особый манер, не говоря о брюках. Летом белые форменки сверкали белизной и вытравленными гюйсами!
Спасибо Вам офицеры, которые без особой жестокости, но требовательно, привили нам привычку следить за собой, своей одеждой и быть немного франтом!

РАЗНОЕ

Жизнь в мореходке не баловала нас разносолами и поэтому, когда кому-нибудь приходила посылка из дома - это становилось достоянием всех в группе. Ждали пира!
Наконец, посылка получена, принесена в кубрик, открыта и начинался делёж.
Не могу сказать, что делёж был справедливый, но никто из получающих свои посылки
не прятал, а честно предъявлял на общий грабёж.
Обычно присылали конфеты, шоколад, разное домашнюю выпечку, а если это из украинского села или городка, то обязательно сало, лук, домашняя колбаска.
Никогда не забуду, когда на мою посылку навалились толпой, и каждый норовил что-то ухватить. Альку Давыдова прижали лицом в печенье, и когда он вылез из этой кучи, на него без смеха нельзя было смотреть - всё его лицо было в раздавленной муке от печенья!
Наказания для курсантов обычно давали командиры рот, в перечень которых входило: чистка гальюнов, мойка полов в коридорах, дежурство на камбузе, которое очень всем нравилось, так как там можно было всегда что-то перехватить.
А вот зимой, когда мороз на улице, то стоять на часах у пушки, которая никогда не сможет выстрелить, было сущим наказание


ПУШКА, КОТОРАЯ НЕ ВЫСТРЕЛИТ

Смотришь с тоской на жилой корпус, а из открытых форточек пар валит, тёплый воздух. Ребята спят (топили помещения всегда хорошо), а ты стоишь на морозе и с тоской смотришь на часы, ждёшь, когда тебя сменят.
Снабжать котельную углём тоже входило в наши непрописанные обязанности, и в нашем училище это в основном делали первокурсники.


УГОЛЬНЫЕ РАБОТЫ

У мореходного училища была своя водная станция, свой причал, где можно было взять лодку с вёслами и прокатиться на ней по всем канальчикам, ерикам Днепра, которых здесь великое множество. Всё-таки здесь находилось устье реки Днепр..
Был и свой маленький буксирчик «Южанин», на котором мы добирались до станции.
Для более солидных выходов имелись 8-местные ялы, на которых мы иногда совершали шлюпочные походы в Цюрупинск, на Голую пристань.
Мы часто заплывали в плавни, где ловили раков и на одном из облюбованных островков разжигали костёр. Ставили на огонь кастрюльку и варили этот речной деликатес, который был прибавкой к нашему скудноватому училищному питанию.

ВАРИМ РАКОВ

Еще одним из вариантов пропитания было знакомство на пляже с девушками, которые привозили с собой солидные сумки, которые мы ненавязчиво опустошали, устраиваясь с ними у накрытой пляжной «скатерти - самобранке».
Девчонки всё понимали и угощали нас с украинским радушием, понимая, что на пляж мы с собой, кроме плавок, никогда ничего не брали!

А ИНОГДА И РЫБУ ЛОВИЛИ
Летом, по вечерам мы ходили на танцы в «клетку». Так называли танцплощадку городского Херсонского парка.
Там играл эстрадный оркестр, а каменный козырёк выдававшейся стенки площадки был словно создан, чтобы курсанты складывали там свои мичманки.
Забавно было видеть целый склад мичманок разного покроя и цвета с белыми чехлами и без чехлов. После окончания танцев мичманки разбирались и к концу танцев там сиротливо белели или чернели несколько штук…
Когда в «клетке» заканчивался «развод» пары исчезали в темноту херсонских улиц или набивались в полные троллейбусы, которые везли влюблённых в жилой район ХБК.
Сходить в самоволку, особенно летом, было острой необходимостью и мы шли на разные хитрости, чтобы сбежать из своей добровольной «тюрьмы» и вдохнуть воздух свободы.
Вошли в моду китайские белые нейлоновые рубашки, и мы их хранили в свих чемоданах в баталерке. В нужный момент доставали, гладили, а потом выпрыгивали из окон 1-го этажа или проходили через камбуз и выпрыгивали оттуда из окон.
Вариантов было немного. Нас ловили, наказывали, но это не отбило охоту бегать в город.
Материальное положение курсантов было довольно жалкое - это 6 рублей стипендии на 1-м курсе и добавляли понемногу до 10 рублей на последнем курсе.
Конечно, мы были на полном государственном обеспечении, но кому из нас тогда не хотелось купить лишнее мороженное, шоколадку или сходить в кино.


Т А Н Ц Е ВА Л Ь Н Ы Й А Н С А М Б Л Ь

Материальное положение курсантов было довольно жалкое - это 6 рублей стипендии на 1-м курсе и добавляли понемногу до 10 рублей на последнем курсе.
Конечно, мы были на полном государственном обеспечении, но кому из нас тогда не хотелось купить лишнее мороженное, шоколадку или сходить в кино.
Ткачихи хорошо это понимали и брали себе на вооружение, когда дружили с курсантами. Они зарабатывали сами, а мы не отказывались, когда нам покупали билеты в кино.
На государственных праздниках мы вообще отрывались - ведь какая херсонская девушка не мечтала пригласить в гости курсанта.
Мы в меру свои сил и возможностей тоже пытались пополнить свой атаманский запас.
Наша команда грузчиков состояла обычно из 3-4-х человек - Синипольский, Давыдов, Сергеев, Удовиченко, Чеховский и к нам ещё кто-нибудь примыкал на время работ.
Чистили доки, разгружали вагоны с овощами, выгружали речные баржи с камышовыми матами. Грузишь на спину два - три мата, если позволяла сила, и по шатающимся сходням тащишь из трюма на берег. Там сбрасываешь и за очередной ношей.
Жарко, пыльно, всё чешется, пот заливает глаза. Но грела мысль о том, что по окончании разгрузки сразу получишь рублей 25. Это давало силы не бросать работу.
Один раз зимой мы нанялись разгрузить вагон с углём.
Сначала работа шла довольно бойко, но силы таяли и к 12 часам ночи, когда оставалось ещё ровно половина вагона, мы почти выдохлись.
Рядом была сторожка, где горела печурка, и мы там временами отдыхали и грелись.
Когда зашли туда в очередной раз, то буквально повалились на пол от изнеможения.
Посмотрели друг на друга. У всех лица чёрные, в угольной пыли, но даже на смех у нас не было сил. Из маленького радиопродуктора неслась какая-то красивая песня, в сторожке было тепло. Нас разморило, мы на мгновение расслабились и уснули.
Вдруг раздался грубый голос человека следившего за разгрузкой, который призывал нас выйти и закончить работу.
Эх, кто бы знал, что у нас у каждого было тогда на душе?
А на словах мы покрыли его трёхэтажным матом и покорно побрели с лопатами к вагону.
К утру вагон был разгружен, но какими силами: с помощью лопаты и какой-то матери! Прости нас господи!
Деньги мы утром получили, пришли в училище грязные и смертельно уставшие.
Больше вагоны с углём мы разгружать не брались, а предлагали эту работу другим!


В ПЛАВНЯХ
СПОРТ. МУЗЫКА

В училище очень развит был спорт. Была футбольная, волейбольная, баскетбольная команды, которые достаточно успешно выступали на городском уровне.
Была и команда тяжелой атлетики, велосипедная команда, команда легкоатлетов, которые не раз занимали призовые места на городских соревнованиях.
В сборной училища по баскетболу играл Лёня Сергеев, выступали в сборной училища по футболу Кобылянский, Мальченко, Акулов, тяжеловесов представлял Алик Давыдов.
Музыкантами наша группа также не была обделена. С нами учились прекрасные аккордеонисты Виктор Крыга, Владимир Попик, великолепный трубач Володя Булдаков.
С легкоатлетами выступали Чеховский, Акулов.
Правда особых результатов мирового уровня мы так и не показали.
Была одна небольшая хитрость того курсантского времени.
Спортсмены и музыканты освобождались от всевозможных нагрузок: шагистики, уборок территории и других хозяйственных работ, а перед соревнованиями нам выдавали по 2-3 баночки сгущённого молока.
Конечно, не сгущённое молоко тянуло нас в спорт, но он давал отдушину в замкнутом училищном круге, давал возможность покидать стены училища, выезжать на другие стадионы, места соревнований, общаться с другими спортсменами.
А музыканты вообще были королями в отношении свободного времени.
Наш духовой оркестр был нарасхват и часто выезжал на какие-то мероприятия, концерты, сопровождения.

БУНТ ХЕРСОНСКИХ МОРЕХОДОК.

Одним из событий, которые мне запомнились в это прожитое в мореходке время, была драка с гражданскими ребятами, которые составляли нам некоторую конкуренцию в женском вопросе.
В июне 1961 года один из моих однокурсников Игорь Самохин после окончания танцев пошёл с товарищем провожать своих спутниц домой.
По пути им встретились гражданские ребята, которые нас недолюбливали и считали, что мы отбиваем у них девушек. Кроме того они завидовали нашей курсантской форме.
Может это звучит смешно, но так было. Произошла стычка.
Самохина побили, и он с травмой попал в больницу. В это же время были избиты 4 курсанта, из «централки».
На следующий день, объединившись, две мореходки и судомеханический техникум пошли защищать честь мундира.
Защищали совместными усилиями обеих мореходок - «плечо к плечу, кулак в кулак!».
Перед центральным входом в центральное мореходное училище нас собралось много.
Я не считал сколько, но площадь перед училищем была полностью заполнена.
Перед нами выступил с речью секретарь обкома, который призывал к порядку и просил разойтись по «камерам». Но его никто не слушал.
Кричали курсанты, что если милиция не может разобраться, то они сами разберутся.
Как это всё напоминает сейчас действия нынешних футбольных фанатов.
Ну, а потом толпы курсантов растеклись по улицам Херсона и били гражданских ребят всех подряд. К большому сожалению, били виноватых и не виноватых.
Это был инстинкт толпы, никто не думал (в том числе и я) - что же мы делаем?
Когда мы носились с криками и матом по улицам, то нам на головы с верхних этажей зданий бросали тяжёлые предметы, лили холодную и горячую воду, а также обзывали самыми непотребными словами, что только нас подогревало.
Но порыв был един, никто не струсил, не уполз. Разогнав всех, кого только встретили, под утро вернулись вы училище. Офицеры нас не предали, и мы вошли в экипаж без утайки.
Это потом начались разборки, объяснения и, конечно, пострадало несколько курсантов. Ребят, не менее 4-х человек, отчислили с разных курсов и сняли начальника училища.
Мы были ещё 3 дня в осаде и нас никуда не выпускали, да мы и сами боялись выходить.
Со временем всё успокоилось, а мы чувствовали себя «героями».
Это ложное чувство «геройства» присуще только молодости.
Мои товарищи и я сам в спорных моментах дрались только в равных составах или один на один, а вот гражданские «кодлы» часто подлавливали нас поодиночке и избивали.
И тогда нас спасали только ноги и спортивный бег, а такого опыта по бегу на длинные дистанции у них не было. Тем и спасались!

ОФИЦЕРЫ. КОМАНДИРЫ РОТ.

Офицеры были разные, не буду их сейчас характеризовать, но большинство были достойны этого звания.
Первым командиром роты на 2-м курсе у нас был майор Кукушкин Ф.А., добрый, мягкий человек, который хотел казаться строгим, но у него это плохо получалось.
Мы, зная его доброту, часто нарушали дисциплину и бегали в самоволку, но если кто и попадался ему, то отделывался «строгой» беседой и отеческим внушением.
Вторым командиром роты на третьем курсе у нас был майор Бабанин И.С., (подпольная кличка «Бабай»), не только очень строгий, но и придирчивый, нелюбимый никем. Часто подлавливал курсантов и с особым сладострастием наказывал провинившихся. На него охотились, и когда он проходил внизу, то из окон туалета 4-го этажа на него часто выливали тазики с водой и делали это неоднократно.
Риска не было, пока он добежит до 4-го этажа, «агрессор» смоется на другой этаж. Проверено, грешен! Сам его поливал и очень удачно!
Третьим командиром роты на 4-м курсе у нас был капитан-лейтенант Суходольский, довольно молодой, въедливый, самодовольный человек, тоже любитель подсматривать и подслушивать. Говорят, что у него были «стукачи» среди наших же курсантов, но мы точно не знали кто именно.


АКУЛОВ, СУХОДОЛЬСКИЙ, БОРОВСКИЙ

Иначе этому доносчику, если бы узнали, пришлось бы уходить из училища.
Помню один эпизод, когда мы с Аликом Давыдовым возвращались из самоволки.
Удачно перелезли через забор, проникли в помещение экипажа и довольные результатом неслись по ступенькам на 4-й этаж в кубрик, задыхались от смеха и с возгласом: «Зяму нае..ли» утыкаемся головами в живот этому самому Зяме.
Суходольский был по национальности еврей, и у него была кличка Зяма.
Он был дежурным офицером по училищу и подстерегал нас прямо на нашем этаже.
Схватил нас обоих за отвороты бушлатов и грозно прошипел: « Так кого вы нае..ли?».
Мёртвая сцена, смех пропал. Мы ждали наказания, и оно не заставило себя долго ждать. Получили несколько нарядов вне очереди!
Командиром ОРСО был капитан 2-го ранга Матвеев А.М. Очень строгий офицер, но в тоже время справедливый, просто так никого не наказывал, обладал чувством юмора и при случае мог очень удачно или зло пошутить.
Напротив нашего училища был 3-х этажный жилой дом, где жили начальник училища Синицын и наш начальник специальности Ю.В.Лазарев.
Там же жил Матвеев с женой и дочками. Жена Матвеева - дородная, симпатичная дама с красивыми ногами, аппетитным задом. Она являлась идеальным раздражителем для сексуально-озабоченных молодых курсантов.
И вот как-то сидели несколько парней и обсуждали эту тему: «Как бы, да где бы с ней что-то поиметь!» и этот разговор услышал Матвеев.
Где-то он там стоял, что его не видели, но он подошёл к ним и спокойно сказал: «Да, красивая женщина, но с вашими х..ми там делать нечего!» и ушел.
Парни долго ждали, что за этим последует, но всё обошлось мирно.
Меня Матвеев встретил как-то в городе и потребовал увольнительную, но я ему честно сказал, что в самоволке.
На следующий день он вызвал меня к себе, и так как эта самоволка была не в первый раз, то дал денежку и послал в парикмахерскую, чтобы остригся наголо.
Делать было нечего, и я поплёлся в парикмахерскую. Шевелюра у меня по молодости была красивая, даже парикмахер сказал, что жаль стричь такую красоту!
Но приказ, есть приказ! У Матвеева была кличка - Мико.
Вспоминается ещё один эпизод, связанный с Матвеевым.
На старшем курсе некоторых из нас уже назначали вместо офицеров дежурными по училищу, облекая такими же властными полномочиями и ответственностью.
Для солидности нам выдавали под расписку пистолет с кобурой, но без патронов, который гордо болтался на боку, доказывая твою принадлежность к «высшей» касте!
И вот надо же такому случиться, что меня, когда я был дежурным по училищу, сманили на часок в речной ресторан у Днепра.
Облечённый такой властью и с пистолетом в кобуре на боку я явился в этот ресторан (был Алик Давыдов и ещё двое ребят, не помню кто…).
Конечно такая безответственность, которая присуща, наверно, только мальчишкам, привела меня туда. Часок я просидел, а потом бегом по улице Краснофлотской рванул
бегом в училище. Благо, что в этот вечер не было проверяющих офицеров.
В комнатке для дежурных я уснул, а на книгу с записями увольняемых упала настольная электролампа. Книга не сгорела, но на ней осталось большое выжженное пятно.
Утром надо было докладывать Матвееву, который являлся в училище раньше всех офицеров. Перед докладом долго чистил зубы, глотнул розового зубного эликсира (был такой в нашем обиходе). Доложил Матвееву, что за ночь никаких происшествий не было
и протянул ему книгу увольняемых курсантов с обожжённым листом.
Он подозрительно всмотрелся в меня и спросил: «Откуда пятно?».
Только молодость могла помочь держать невинным лицо и лепетать, что электролампа упала нечаянно. Пронесло!
Больше я никогда таких глупых самоволок, да ещё с оружием, не совершал!
Из офицеров запомнился замполит Коваленко А.Я., боевой лётчик, который любил курсантов. Видимо, ещё сильна в нём была фронтовая закваска и понимание братства.
Знали мы, что и выпить он был не промах, так как часто журил молодых ребят за то, что не могли скрыть, что были, выпивши, или попадались на этом.
Он всегда говорил такую фразу: «Не можешь пить водку - пей вино, не можешь пить вино - пей пиво, не можешь пить пиво - пей конскую мочу, но не позорь форму моряка!».
Начальником военной кафедры был контр-адмирал Максимов, но он с курсантами почти не общался.

ПРЕПОДАВАТЕЛИ.

Самым любимым преподавателем у меня, да я думаю, что не только у меня, был начальник судомеханической специальности - Юрий Петрович Лазарев.
Мужчина лет сорока, много лет работал старшим механиком во флоте, но он умел так преподнести нам свой предмет - двигатели внутреннего сгорания, вспомогательные механизмы, судовые паровые котлы и прочее, что не выучить и не знать то, что он рассказал, нам было стыдно. Я всегда готовился к занятиям, чтобы не попасть впросак, если он меня вдруг о чём-то спросит или вызовет отвечать.
Юрий Петрович обладал чувством юмора, никогда не заваливал курсантов, даже если они не совсем твёрдо знали его предмет и всегда умел как-то ободрить и помочь.
А иногда сам и отвечал себе же за отвечающего, когда тот не мог внятно ответить!.
Когда он начинал урок, он иногда произносил фразу: «Ну, что, начнём с хищников?», имея в виду меня, с моей фамилией Акулов.
Тогда я ещё не знал, что я Орлов, хотя всё равно хищник, только степной.
У Юрия Петровича тоже была необидная кличка - Решина, неизвестного происхождения.


СЛАДОК ХЕРСОНСКИЙ АРБУЗ.

Почему Решина? Он не был чертёжником, но за глаза мы его иногда так называли
У него на Днепре была дача и свой катер, который добросовестно обслуживали курсанты - А.Синипольский, Алик Давыдов и я.
Он с удовольствием доверял нам свой «Главный двигатель», а мы держали его ухоженным и всегда на «товсь»!
«Расплачивался» с нами Юрий Петрович арбузами, которые выращивал на своей даче.
Теоретическую механику и сопромат нам преподавал Лотаков А.А, преподаватель жёсткий, бескомпромиссный и редко кто удостаивался получить у него хорошую оценку. У Лотакова была кличка Баббит. Он ходил, прихрамывая на одну ногу.
Кто и когда ему прилепил эту кличку, мы не знали, но мы его знали только под этим названием белого металла - баббит.
Был у нас курсант Гром, который не мог сдать зачёт по этому предмету.
До сдачи зачёта он положил в стол ножку от стула, взял билет, дождался, когда все уйдут, потом вытащил ножку стула и, угрожая Лотакову, потребовал поставить ему удовлетворительную оценку. «Баббит» не испугался, ножку стула у Грома отнял, а последствия этого инцидента были ожидаемы: Грома отчислили из училища.
По неуспеваемости у Баббита были отчислены В.Баранов, В.Щербина, А.Терехов, хорошие ребята, которые потом вернулись в училище и доучили

«Дорогие мои друзья, мои товарищи!
Кажется, совсем недавно мы прощались друг с другом и уходили в Новую жизнь!
Жизнь, которую мы не знали, не представляли. Но мы знали, что мы расстаёмся надолго, и неизвестно было - пересекутся ли наши пути в будущем!
И вот прошло 50 лет, как мы расстались, а эти года прошли так быстро.
Мы потеряли многих своих товарищей.
Нет больше с нами - Мальченко, Боровского, Кузя, Крыги, Каравашкина, Пустовита, Рыбалко, Верникова, Синипольского, Кобылянского, Подобедова. Митницкого, Слуцкого, Коваленкова, Иванова, Трошичева, Позняка - мир их праху.
Многие наши однокашники не подают о себе никаких сведений, если живы, то здоровья им и всяческого благополучия. Мы всех Вас помним!
И мы будем с любовью вспоминать годы, проведённые вместе, когда ковалось наше единение, наше братство. Работая в Эстонии, встречался со специалистами других учебных заведений, которые всегда с уважением отзывались о херсонцах, подчёркивая
их прекрасную, сильную теоретическую подготовку, а практика наших штурманов и механиков была получена в зависимости от сроков плавания, типов и мощностей кораблей, а также от степени влюблённости в свою профессию и понимания чувства ответственности. Всегда самое трудное - это подводить итоги.
Эта наша встреча только подтвердила, что как мы не стараемся удержать время, оно безжалостно, оно не щадит нас, оно накладывает на нас морщины, оно белит наши головы, оно показывает, что мы напрасно не общались много лет и не знали ничего друг
о друге. Мы должны бережнее относиться к своим друзьям, мы должны беречь то, что нам подарило курсантское братство - верность дружбе, честность в отношениях, любовь к своему делу, к своей профессии.
Теперь я уверен, что правильно мы с Вами сделали, что встретились здесь с юностью.
Она в морщинах с седыми головами, но она наша, и от неё никуда не уйдёшь.
Пусть жизнь подарит Вам мои друзья ещё не один год жизни, крепкого Вам здоровья, получайте радость от каждого прожитого дня, дорожите дружбой и не забывайте своих, теперь уже не совсем молодых, однокурсников! Мы уже стоим на пороге к Богу, и нужно достойно прожить оставшиеся нам дни до встречи с ним!
Прошло столько лет, я смотрю на Вас, и мне кажется, что молодость рядом, протяни руку, но её уже не вернёшь.
И мне всё время кажется, что наша молодость в тельняшке и мичманке, что это самая лучшая часть жизни, которая прожита в стенах училища, вместе с Вами, мои дорогие друзья и товарищи!
Выпьем на Здоровье, дорогие мои друзья!».
Среди нас был профессиональный аккордеонист Володя Попик. Ещё в стенах училища
он радовал нас своей прекрасной игрой на аккордеоне, и немало песен было пропето под его аккомпанемент. Володя Попик приехал на встречу с верным своим другом - аккордеоном и теперь под сводами кафе звучали сочные аккорды этого инструмента.
Он проиграл нам несколько великолепных профессиональных мелодий, а потом звучали мелодии популярных песен нашего поколения.
Когда зазвучала мелодия «Чайка» я не выдержал, вышел из-за стола и присоединился к Володе. Сначала песня звучала робко, но потом мелодию подхватили все присутствующие за столом. Песня мощно загремела под куполом кафе, словно намереваясь улететь отсюда чайкой к черноморским и балтийским берегам.
Как всегда, общая песня снова сплотила нас вместе и пусть наши ряды поредели, всё равно в унисон бились наши сердца, влагой туманились наши глаза и радость встречи, общность с нашим прошлым сближала и роднила нас.
Мы снова были в одном восприятии нашей прошлой прожитой вместе жизни и, несомненно, чувствовали локти друг друга, словно и не было пятидесяти лет!
Встреча продолжалась несколько часов и уже поздно вечером, когда мы устали друг от друга, пришла пора расставаться.
Ну что же, наша встреча 50 лет спустя состоялась!
Все получили положительные эмоции, информацию друг о друге, порой совершенно неожиданную и открыли для себя такие интересные и поучительные стороны жизни.
Зигзаги и повороты судьбы многих ребят просто поражают и удивляют, но самое отрадное, что все бывшие курсанты состоялись, добились больших успехов в своей морской и береговой карьере, а главное - остались порядочными людьми с самой большой буквы и не посрамили нашу альма-матер, наше Мореходное училище РП!
Мы крепко обняли друг друга на прощанье, и пошли каждый по своей дороге со странным чувством грусти и веселья.
Всё кончилось, осталась только молчаливая мудрость, тёплые слова друзей на прощанье и отдалённый звон городского колокола, словно он звонил по нашему неминуемому расставанию.
На год, несколько лет или навсегда?
Жизнь покажет!