Блог клуба - Историко-литературный

Настала середина октября 1991 года. Мы пообвыклись со всеми потрясениями. Втянулись в дежурства, наряды, в распорядок дня и учёбу.
Дежурный по роте был наш сокурсник-армеец, дневальные просто курсанты. И вот вечером, после ужина мы были на сампо. Приходим в кубрик и начинаем понимать… вот оно настало, свершилось худшее чем нас пугали. Левую сторону занимали несколько человек в гражданской одежде. Это начали прибывать с практики третьекурсники. Кто то был бородатый, у многих были волосы на манер американских длинноволосых мачо, у одного даже по плечи.
Дневальный рассказал, сначала зашли двое и с порога начали цепляться к нему. А кто ты такой, почему это, а чего так, почему «смирно» команду не подаешь, когда третий курс в кубрик заходит. В общем эдакие супермореманы прибыли, любите их.
Но командир Клён знал, чем обычно оборачивается прибытие третьего курса. Он был у себя в канцелярии, и когда услышал, как третий курс глумится над дневальным, вышел в коридор и громко по фамилии одернув старшаков, спросил, почему в гражданской форме одежды, с длинными волосами и небритые? Старшаки сразу осеклись, поняли, что вечером не получится над нами поглумиться. И тихо прошли в кубрик. Клен выходил потом как только скрипела дверь и лично встречал каждого третьекурсника, обнюхивал каждого, проверял сумки, чемоданы на предмет алкоголя и прочего запрещенного. А запрещалось многое. На территории училища были запрещены электробытовые приборы (кроме утюгов), радиоприемники, плееры, алкоголь, гражданская одежда, продукты питания. Для Сергея Михайловича что третий, что первый курс были одинаковы. И вот левая сторона кубрика начала понемногу наполняться старшаками. У нас койки стояли в 2 яруса. У них в один. Их оказалось не более 35 человек.
Когда Клён уходил к себе, с левой стороны в нашу сторону слышались окрики. Подушку быстро мне нормальную, одеяло мне нормальное ну и прочие фразы. Мы поняли. Если Клён уйдет, нас просто замордуют издёвками и полётами. Клён ушел после отбоя. И тут началось.
Нас после 12 ночи всех подняли, в трусах построили на центральном проходе и около часа нам вдалбливали в грубой форме, о том, что мы обязаны, что должны и как себя вести перед третьим курсом. Всего то, на 2 года нас старше, а вели себя как будто пересекли 7 морей, чайки гадили им на грудь, несколько кругосветок прошли, чуть ли не битву Цусиму выиграли, и под Нарвой воевали с самим Петром первым. Кичились тем, что они добрее, чем тот третий курс, который был у них, когда они были первым курсом. Якобы те им сразу в лицо били. Ага, поверили. В ЛМК не просто за драку, а даже если один курсант ударит другого, сразу отчисление. Ну, то есть конечно же дрались, но что бы синяков не было. За синяк, обнаруженный у курсанта, сразу же проводилась служебная проверка, и отмазки типа упал об подоконник, не проходили. Свидетели якобы это видевшие, опрашивались раздельно и быстро истина устанавливалась. Не могли все одинаково рассказывать в подробностях.
В общем каждый вставил свою лепту в наше воспитание. Потом к третьему курсу подошел наш армеец, и сказал завязывать. Я не знаю, откуда и как старшаки узнали кто армеец, но их не трогали и даже слушались. Те, кто в реальности прошел срочную службу, дедовщину, настоящую муштру и наряды с боевым оружием, которые не косили от армии, не испугались, были в авторитете в ЛМК.
На четвертом курсе в 22 роте был армеец, который служил в ВВ, конвоировал осужденных. У него от плеча наискосок до бедра был большой и страшный шрам, перекосивший всё тело. Это его ЗК порезали во время бунта в колонии. Вот он был почти легендой. У него была какая то правительственная награда за тот бунт.
И потом понеслась наша «сладкая жизнь». Нас постоянно третий курс держал в напряжении. В первую неделю мы «летали» перед отбоем. Потом играли в «три скрипа». Это когда нам старшаки дают отбой, мы укладываемся и после их хлопка если в течении минуты раздавалось от шконок три скрипа, нас опять поднимали и мы снова летали. Отбой с укладкой формы за 45 секунд. Отбой без укладки формы за 10 секунд. Подъём и построение в полной форме за 45 секунд. Это продолжалось месяца 2 каждый вечер, кроме выходных. Очень хотелось в наряд на камбуз. Только там было спасение от этих напрягов. Однако интерес у многих старшаков к нам стал пропадать. Многие перестали нас гонять и даже общались почти на равных. Но были несколько чудаков на букву М среди старшаков, которые до самого выпуска нас гнобили. Они придирались по любому поводу. Часто на развод у нас забирали ремни с начищенными бляхами. Сами начищать их не хотели. Бляхи у первого курса должны быть постоянно начищены до зеркального блеска. Нам выдавали паста ГОИ и обрывки старых одеял для этого. И вот у первокурсника всегда при себе был курсантский билет, авторучка, расческа (хотя мы все были стрижены под 0) и лоскуток одеяла с пастой ГОИ. И в любой момент старший курс мог остановить и проверить этот набор. Если чего то не хватало, вечером полёты. Хотя полёты и так были как само собой положенное действие до отбоя. Наряд на камбуз был спасением. Дневальные и вовсе «вешались». Ведь когда мы были на занятиях, тычки и придирки обращались в сторону дневального. Один стоял на тумбочке 4 часа по 2 раза за сутки. А дневальные свободной смены не могли даже присесть. Они «шуршали» постоянно. То приборками, то какими то бессмысленными заданиями, типа отбивкой одеял на всех шконках по верёвочке, либо отбивкой одеял двумя дощечками для придания прямоугольной формы на изгибах.


Вот так это выглядело

Красиво конечно, но муторно было это делать

А когда старшаки приходили с занятий, они просто плюхались на шконки прямо в ботинках на эту красоту. Им было наплевать на наш труд. И когда они уходили на обед или занятия мы снова и снова делали отбивку на их стороне. Нам на шконках даже сидеть запрещалось.
По вечерам нас заставляли смотреть новости по телевизору. Все рассаживались на баночки и смотрели как разваливается страна после перестройки. А когда телевизор сломался, мы читали старые подшивки газет. Точнее один курсант вставал лицом к сидящим и читал газеты. А третий курс тем временем делали себе вечерний чай. Они кипятили воду в банках бульбулятором, заваривали чай и ели тушенку, колбаску, выпечку.

Кто служил, тот поймёт

С их стороны доносились ароматы еды, копченостей и прочих вкусных штучек. А мы так и сидели ощущая жуткий голод. От запахов с их стороны кружилась голова, и урчали желудки.
И так практически каждый день до конца первого семестра.
Их гоняли в своё время, и по этому они гоняли нас. Это нисколько не влияло на дисциплину. Это было просто потеха для старшаков.
Мы терпели и знали только одно. В марте они снова уезжали на практику и нам надо было потерпеть 5 месяцев.
Когда мы ходили в столовую, третий курс часто строем не ходил. Всё зависело от того, кто был дежурным по училищу.
Если был к2р «Кирпич» (командир 12й роты судоводов), то он часто стоял в парке и никого через парк напрямик не пропускал, и тогда все курсы шли в строю через плац. Кирпич был очень строгий офицер. Послаблений никому не давал. Сначала в строю шел третий курс просто спокойным шагом, а первый курс сзади чеканил шаг.
Если дежурным был майор «Кошелёк» (начальник фин. отдела), то он был снисходительным и никогда не контролировал курсантов в таких вопросах. Это был спокойный офицер, можно сказать добрый. Были еще «злые» и «добрые» офицеры. «Штирлиц», к3р Исаенков – добрый. А вот к3р «Бульдог» - был «злой». Иногда или у самого входа в столовую либо из окна ОРГСО смотрел на строй Клён. И если он видел, что кто то идёт через парк, то из окна кричал им возвращаться и заново идти через плац строевым шагом.
В столовой третий курс половину пайки не ели. Оттого приём пищи у них становился короче. Минут 10-15. Мы не успевали доесть второе или запить чаем, но следовала команда «закончить приём пищи, встать, выйти построиться!» Зачастую это делалось специально, что бы посильнее нас загнобить.
У третьего курса было 3 армейца. Один был замок «Тёркин». Тот самый который меня брил в первый раз наголо. Вот Тёркин вообще мог обед съесть минут за 7, а мы только первое успевали доесть, и сразу от него звучала команда «строиться». И если кто то после команды еще сидел за столом, тут же поднимался крик-вой от старшаков, что караси опухли, припухли, ох..ели!.
Некоторые четверокурсники могли специально пройти сквозь строй и растолкать первокурсников локтями. Это тоже делалось специально. Могли придраться в парке к какой то мелочи. В общем первый курс называли - без вины виноватыми. Второй курс называли - ни ты меня ни я тебя. Им командовать первым курсом и придираться к ним запрещалось, но их уже никто не трогал. Кто за этим всем следил? Да особо никто. Так было заведено. Если четверокурсник увидит как второкурсник пристает к молодому, то так же мог придраться к второкурснику.
По отделам назначались дежурные. Это были строго четверокурсники. Их называли СВОшники или СМОшники. СВО – судоводительский отдел, СМО – судомеханический отдел. Отделы у нас потом превратились в факультеты. Так вот СВОшник дежурил строго по своему отделу и к судомехам не лез. Эти дежурные контролировали всё, что происходило после убытия офицеров домой. Они носили журнал и туда записывали все замечания которые увидят ну или высосут из пальца. В основном они вели контроль по сампо. Мы во время сампо могли по быстрому сгонять в гальюн покурить, и если нас ловил там СВОшник, он записывал в журнал. Называлось это действие – СВОшник пописал. А потом на утро журнал читал начальник СВО и вставлял пистоны и курсантам и командирам. А СВОшники чувствуя свою суточную власть, соревновались, кто больше попишет. Высасывались замечания порой из пальца. Было даже такое замечание. Курсант вышел из гальюна, покурив там. В гальюнах курить разрешалось, но в строго отведенное время. И вот если курсант покурил там в строго отведенное время, и придраться было не к чему, то СВОшник учуяв запах табака просто писал в журнал, что курсант курил не в гальюне а в коридоре учебного корпуса. Главное пописать, а там уже никто не разбирался ни с чем. Просто получали пистоны все. Однако от третьего курса было тоже польза. СВОшники к нам вечерами в кубрик вообще не заходили.
Старшаки вообще всех первокурсников называли «карасями». Носки тоже так назывались. На флоте портянок не было.
По вечерам в субботу и воскресенье, после ужина были дискотеки. Ранее я уже описывал, что у колонок дрыгался 4й курс, чуть дальше 3й курс, потом второй, и в конце зала толпились первокурсники. Все были лысо-стриженные и девушки не особо тянулись к нам знакомиться. Четвертый курс уже носил фуражки-мицы. Это был шик. Все остальные бескозырки (бески). В зале можно было бески снять. Но когда шли от клуба в роту или наоборот, то бески первокурсники обязательно носили. Так «повелевали» старшаки. До клуба шли за территорией училища. Выходили через КПП и вдоль учебного корпуса 1 доходили до клуба. Клуб примыкал к территории, и был маленький вход изнутри, а основной широкий с крыльцом был снаружи.
Вели дискотеку тоже четверокурсники или третьекурсники. Музыкальной аппаратурой тоже заведовали несколько курсантов со старших курсов.
Пропускали на дискотеку только девушек. Посторонних парней или курсантов из других училищ не пропускали. Как только мы пробовали с девченками познакомиться, они шарахались от нас как тараканы от дуста. Оно и понятно. Лысые желторотики. Еще ничего интересного в нас нет кроме гормонов. То ли дело старшие курсы. Многие на практиках ходили в загранки, многое могли рассказать.
А потом снова понедельник, и снова придирки старшаков, распорядок дня, занятия, наряды, дежурства, сампо, морзянка, вечерние полёты. Уже начали привыкать к такому порядку вещей. Так тихой сапой мы дотянули до Нового года.
Заканчивался первый семестр, Новый год первый курс встречал в ЛМК. После первая сессия и двухнедельный каникулярный отпуск.
На новый год местных отпустили. Иногородних местные к себе приглашали, встретить это традиционный праздник. Надо было только от родителей местных принести письмо, что они на эти праздники берут ответственность за курсанта на себя. Я к тому времени познакомился с девушкой. Дружили мы уже больше месяца. Она была в выпускном классе школы, и приходила к нам на дискотеки. И предложила встретить новый год у нее с родителями. Разумеется я согласился. В наряд я чудом не попал, к тому же мичман Гашков знал её родителей, они в одном доме с ним жили. Вот он постарался и я в наряд не попал. В 22:00 мы с Гашковым вышли из училища и пошли вместе к его дому. Там он меня отпустил в гости. Разумеется выпивать запретил строго настрого. Но мне надо было прибыть к 8:00 первого января в расположение роты. По этому, встречал новый год только с шампанским. Встретил праздник, часа в 4 утра вышел из гостей и спокойно дошел до училища. Было много гуляющего народу. Кругом летали ракеты. Салютов китайских тогда не было, а пиротехника на руках у людей была. Ведь в Рамбове много было воинских частей и достать ракетницу было не сложно. Я потом еще пару месяцев встречался с этой девчонкой. И позже мы как то сами собой разбежались. То была чисто дружба.
К тому времени я сдружился с одним курсантом по прозвищу «Зувич». Это был компанейский высокий и плотный парень, от природы был рыжий. Очень компанейский. Мы делились с ним сигаретами когда у кого то не было. У него отец служил в Севастополе в 9й бригаде. Его отца половина третьего курса знали, они в этой бригаде практику проходили. По этому сильно его не трогали и не придирались к нему. Зувич морзянку освоил, но скорость более 40-50 знаком так и не смог натренировать. После первого курса его перевели на электромеха. Он имел опыт поработать на радиозаводе, разбирался в схемах, в элементной базе. Сам паял приёмники, умел травить платы. У него были плееры, в которые он умело вставлял ФМ-приёмник. Запчасти покупал в Автово на радиорынке. Все предметы он осваивал быстро. Однако основной по приёму морзянки не смог. Перевели его на курс младше. То есть мы перешли на второй курс, его взяли снова на первый курс засчитав все предметы которые он сдал у нас. Таким образом он не ходил на часть занятий и находился в кубрике ЭМЦ (электромеханический цикл). Когда его перевели, мы дружбу поддерживали. Судомехи жили с электромехами в одном помещении. У них был более новый жилой корпус и общее помещение делилось на маленькие кубрики в которых жило по 8 человек. Как комнатки в общагах с дверью. У них было более уютно. Старшиной у них был старший мичман Тельман Дильман Оглы Гарибов. (Можно просто Толик). Тоже был из строгих.
Подведу итог этой части. Сказать что в ЛМУ была оголтелая дедовщина, не могу. Нас не били, в самоход идти за водкой или вкусняшками как в войсках у срочников, не заставляли. Снег убирал исключительно 1й курс, приборки тоже делали первокурсники, на зарядку и везде строем тоже мы. Ну и разумеется реагировать «правильно» на замечания и придирки старшаков были обязаны. По утрам дневального ставили у окошка, сторожить появление дежурного офицера или командира. Первый курс выгоняли на зарядку а старшаки просто спали до самого завтрака. А утреннюю приборку обязаны были делать тихо, без громких звуков, что бы не разбудить «настоящих мореманов». В целом было не скучно. Времени думать о доме не было.

Пришла беда откуда не ждали.

Первое увольнение прошло. Впечатлений масса, за месяц который я был за забором Питер… даже страна, очень изменилась. Везде росли ларьки как грибы после дождя, появилось много красивых (непривычных по виду) иномарок-машин, повсюду рыскали бритые крепыши в кожанках и трико «Адидас» обутые в кожаные туфли. Я думал это какие-то клубы спортивные. Позже узнал, что это были «ракеты», т.е. рэкетиры, братки, бандиты. Цены резко взлетели более чем в десять раз. К тому времени я начал курить, и если в августе я покупал пачку «магны» за 90 копеек, то теперь она стоила около 5 рублей. Первая стипендия была 17 рублей, а уже вторая 40 рублей. Потом стипендии росли быстро, но за ценами не поспевали.
И вот понедельник после первого увольнения. С утра всё как обычно, подъём, зарядка, личная гигиена, приборка, завтрак. Строем на занятия. После первой пары, пришел командир в учебную аудиторию и зачитал фамилии. Всех кого назвали построили и отвели на этаж в ОРГСО… Было непонятно, что вдруг совершили эти курсанты, что их сразу в ОРГСО? Оказалось, что их вина была в том, что они все были 1973 или 1972 года рождения. Да, сейчас поймёте.
Мне в середине сентября 1991 года исполнилось 17 лет. Им было давно по 18, 19 лет. Интрига…
ПОВЕСТКА В ВОЕНКОМАТ!!!!!!!!!!!! Вот что им вручили в ОРГСО. Поясняю. Пока было ЛМУ ВМФ, была военно-морская кафедра для всех обязательна. На всех курсантов действовала бронь от призыва на весь срок учебы, а по выпуску присваивали звание «младший лейтенант запаса». Настоящие офицерские звания.
А когда переименовали в ЛМК ВМФ, кафедру упразднили, и таким образом все вновь поступившие теряли не то что бронь, а отсрочку даже на период обучения. А так как приписные свидетельства вместе с пропиской засветились в военкомате Петродворца, то у военкома были все данные по курсантам первого курса. Вот так, проведя первое сентября нового набора, получив форму и зачитав клятву, курсанты стали призываться на срочную службу прямо с лекций.
И тут началось… до вечера все пребывали в охеренном шоковом состоянии. Ну как так то???? Почему из ВМФ забирают в ВМФ????? Даже речное, рыбное и арктические училища имели отсрочку на время учебы и они к ВМФ отношения не имели, а мы ЛМК ВМФ… и вдруг без отсрочки да в войска. При чем не обязательно на флот (это мы потом узнали).
До вечера среди первокурсников было гудение. Даже старшие курсы нас перестали одномоментно притеснять и смотрели на нас с сожалением, а некоторые даже с сочувствием.
На следующее утро первый курс на зарядку не вышел. У нас не было вождей или организаторов. Мы просто проснулись и никуда не пошли. И судоводы и механики тоже. Дежурный по училищу видя массовое неповиновение сразу же доложил куда то и к 7 утра весь колледж кишил офицерами и мичманами. Нас пытались приказами поднять и соблюдать распорядок. Но мы только построились к завтраку. Никто особо не выкрикивал лозунги, просто молча ничего не делали положенного уставом и распорядком. Пассивная молчаливая забастовка. Строевой шаг никто не соблюдал. Вразнобой шли до столовой. Как старшина не старался, никто шаг не чеканил. Зайдя в столовую, мы увидели, что судомехов нет. И они не появились до конца завтрака. Как оказалось, они объявили голодовку и просто никто не вышел из кубриков. Было ясно, что офицеры ничего не могут сделать. Первого курса набрали около 400 человек, и никто не хотел подчиняться и соблюдать правила. А зачем? Ведь всё равно скоро всех загребут в армейку.
После завтрака мы так же спокойно строем но без строевого шага дошли до кубрика. Взяли тетрадки, ручки и без строя просто дошли до учебного нашего класса. На лекции по расписанию не пошли, а просто закрылись в классе, и молча сидели. За каждой ротой были закреплены учебные классы. Это были простые аудитории, где были только парты и доска. Учебного оборудования там не было.
Кто-то что-то обсуждал в пол голоса. Но все понимали, что тех кому 18 исполнилось и еще в течение года исполнится, все подпадут под эти грабли военкома.
Минут через 20, преподаватели поняли, что курсантов на занятиях не будет. Судомехи так и сидели голодные у себя в кубриках. Судоводы тоже где то были. Мы радисты забаррикадировались в классе. Ну, то есть закрыли дверь через ручку ножкой баночки. Через пол часа стали громко долбиться к нам в дверь. Это были офицеры. Начальник СВФ (фамилию не помню). Это был невысокого роста но упитанный к2р. (После него начальником СВФ был к1р Сыров). Был Клён, начальник РТЦ к2р Грошев, старшина, старший мичман Гашков Юрий Николаевич, и еще офицеры, но я их не знал. В общем звездопад на нас обвалился не шуточный.
Сначала всё было предсказуемо. Крики ВСТААААТЬ!!!!, выйти построиться! Шагом марш на занятия… ну и еще там чего то. Однако никто не встал. Все просто сидели за партами, уткнувшись носом в столешницы. Мы были сломлены повестками, и нам уже было всё равно, что там командуют звёзды (офицеры).
Потом пошли радикальные меры. Нам приказывали вставать по одному. Диалог примерно был такой.
- курсант Пупкин! Встать! Шагом марш на лекцию! Нет? Отчислен!
- курсант Попкин! Встать! БЕЕЕГООМ на занятия!!! Нет? Отчислен!
И так подняв несколько курсантов, и поняв, что никто никуда не идет и не боится слов ОТЧИСЛЕН!, начались более радикально-репрессивные меры:
- Даю минуту, что бы все покинули класс и бегом на занятия! Все продолжали сидеть, уткнувши глаза в парты.
- Тогда всем писать заявления по собственному, родителей оповестим, либо весь курс отчислим за грубое нарушение дисциплины! – так громко заявлял командир роты.
Все не сговариваясь, почти одновременно достали тетрадки, вырвали из них листочки и начали медленно писать заявления об отчислении. В этот момент стояла гробовая тишина, но все чувствовали, что воздух гудит от напряжения. Слышалось шуршание листочков и звуки от ёрзанья авторучек.
Я лично тогда был на распутье. Встать и уйти и продолжить учиться, идти к мечте и тогда стану изгоем. Или отчислиться по собственному желанию и всё объяснить родителям. Хотя если честно, страха перед призывом я не испытывал. Мне еще год можно было не бояться повестки, да и армии я особо не собирался избегать или косить. Ну призовут, значит служить. Не я первый, не я последний, (так девкам первороженицам часто в роддоме говорят. Родишь как миленькая, не ты первая и не ты последняя). Я тогда успел написать полторы строчки и остановился, я был в раздумьях. Мысленно сочинял, что скажу родителям вернувшись. Одна моя половина была за коллектив, другая сама за себя. Я выжидал.
Видя такое положение дел, видя что мы частично подчиняемся приказам (пишем заявления), выбираем сами такие репрессии в отношении себя, офицеры вышли в коридор. Там начальник СВФ глотал какие-то таблетки и вытирал пот. Остальные начали совещаться прямо в коридоре. Кто-то из курсантов расслышал обрывки фраз…
- вроде бы стекла не бьют, мебель не ломают, не бунтуют но и не подчиняются….
В общем в тот день все в ЛМК поняли, сплоченный первый курс, это не желторотики, это всё таки люди, с характером и желаниями. Нас потом вечером старшекурсники даже не трогали с полётами. В наряд в тот день тоже никого не поставили, что бы избежать какого нибудь подвоха от нас. Так продолжалось 2 дня. В столовую не ходили, но в чепок бегали часто. Чепок закрыли потом поняв что мы там харчуемся.
На третий день мы опять без завтрака пошли в класс а не на занятия. К голоду уже относились спокойно. Эмоции забивали аппетит. И тогда Офицеры сделали хитрость. Они отделили всех кому было 17, и сказав: «вы то чего тут бунтуете? У вас еще год впереди, что-то решим, решили же вас до присяги не забирать….» Проговорились. Оказывается, военком знал об отмене кафедры, и повестки стал строчить сразу же, как только 18-ти летний прибывал в ЛМК и становился на учет. Хорошая страда для военкома, за нами бегать не надо было. Все на месте и нас много. План на ура перевыполнит по призыву. И вот повестки в ЛМК приходили пачками уже с 3-го сентября. Офицеры ездили к военкому и убедили его (или упросили) подождать хотя бы до присяги. Ведь всё-таки не от родителей забирают, а из училища. Ну как так то? Поехал, поступил и оказался в армии? Одно дело из дома забрать, и совсем другое из ЛМК. Вот так нас раскололи на призывников и пока недоросших. Примерно пополам получилось. Мне до 18-ти лет был ровно год. Кому то меньше. Но мы пошли в кубрик. С остальными беседовал Клён. На этот раз не так жестко, а рассудительно и по доброму, по отечески.
После остальные пришли в роту и рассказали, Клён объяснил, что тут не студенческая общага, хочу - хожу, хочу - не хожу на лекции. Либо живем по распорядку, либо уходите по нормальному, а не за пропуски занятий и за грубое нарушение дисциплины. Обещал, что если кто-то не хочет призываться отсюда, то отпустит по собственному желанию без родительского разрешения. Ведь у нас если курсант хотел сам отчислиться, то вместе с заявлением он предоставлял заверенную телеграмму от родителей об их согласии и полной передаче ответственности от ЛМК к ним.
Таким образом, порядок более-менее восстановился. Раскол среди нас так и не произошел. Все понимали, что кто-то раньше, а кто-то позже родился, и тут присутствовало не личное желание, а генетическая абсолютная случайность.
Вот многие нынешние золотые дочки-сыночки кичатся, что это судьба, что они родились у депутатов, министров, и прочих крупных олигархов. Нет ребята. То что ты родился не в бараке а у богачей во дворце, это генетическая случайность. Безусловно, родители достигли или еще каким образом получили богатства, но ты сынок из золота, просто тебе повезло. На твоем месте мог быть любой.
И вот первый курс после трёхдневных потрясений снова восстановил привычный ритм жизни. Повестки приходили, но не пачками. Так, 1-2 в неделю. За первые половину года у радистов призвали человек 20. Тех, кто получил повестки, отпускали в увольнение, (домой позвонить), затем он собирал вещи и прямо в курсантской форме в сопровождении офицера ехал в военкомат. Ведь ЛМК нес ответственность за каждого. И если курсант не отчислялся, то его сопровождали в военкомат и там передавали военкому. Потом отчисляли тем же днем.
Еще человек 5 просто сами отчислились и уехали домой. Им выдавали паспорта (паспорта у нас не хранились, их выдавали по заявлению с пояснением причин надобности), изымали курсантский и профсоюзный билет и выдавали деньги на билет. Да деньги. Воинские требования нам не положены были.
Однажды мы чистили картошку. Нас человек 20 было. Дежурным по роте назначен был Коростель. И вот он только заступил, мы поужинали и пошли на чистку картофеля. Минут через 20 Коростель зашел к нам в бушлате и с вещмешком.
- Всё ребята. Сняли с наряда, на улице мичман ждёт, отпустил попрощаться с вами, повестка пришла, прям после ужина вручили в ОРГСО. Честно скажу, таких курсантов провожали как будто бойца на войну. Ком в горле, почти слёзы. И в голове постоянно сверлит вопрос НУ КАК ТАК ТО??????
Потом еще через неделю забрали парня из Калининграда, а еще через несколько дней забрали радиста из Клайпеды. Все пошли служить в Советскую армию или на флот. Помню тогда, кто-то из курсантов звонил на местное телевидение и Невзорову в 600 секунд. По местному телевидению нас не показали, а только стены и забор ЛМК, сухо констатировав, что в колледже курсантский бунт, из-за вручения повесток и нежелания служить. Вывернули журналисты ситуацию так, будто мы не хотим родине служить. То есть отучиться на казарменном положении 4,5 года, а потом идти еще лет на 20 на флот по их пониманиям, это нежелание служить Родине? Они никого не опрашивали, интервью не брали и не разобравшись в ситуации на ура выдали новость. Вот такие они журналисты. А Невзоров и вовсе никак не отреагировал. Сообщили не ему ведь лично, а кому то из его помощников. А ведь мы тогда ему верили. Он был интереснее чем программа новости. Был кумиром среди акул журналистики у 90 % населения Питера.
Но среди наших курсантов РТЦ были и шельмецы. Все знают, что в критической ситуации проявляется настоящее нутро человека. Либо он ведет себя как герой, либо гниль вырывается как прорванный гнойник. Были такие двое. Прозвищ и имен называть не буду. Прочитают - узнают себя. Так вот, им не было 18 лет. Они были компанейские классные рубаха-парни. Даже считали некоторых лохами, старались в компаниях быть уважаемыми, шутили, песни пели, взывали к честности и сплоченности поцанства, топили за то, что бы никто не крысятничал. Но решили под шумок отчислиться. Подмухлевав телеграммы с заверенными подписями (это было не сложно), они отчислились, но перед отчислением назанимали денег у всех и по многу. У меня тоже. Для сравнения скажу, стипендия была 40 рублей. Среднемесячная зарплата в стране была 300-500 рублей, у меня заняли 600 рублей, которые мне переслали родители. И вот эти двое, заняв у многих курсантов от 100 до 500 рублей, безбедно пару месяцев тусовались в Питере по кафе и дискотекам. Вечерами приезжали в роту, через забор после отбоя проникали в кубрик, ночевали, и перед подъёмом уходили. Иногда переодевались в робы наши и ходили с нами в столовую по выходным. Ведь местных отпускали в увольнение на все выходные и зачастую порции были лишние. Так они просуществовали пару месяцев. Потом когда к ним стали обращаться с возвратом денег, они пообещав вернуть к вечеру, смылись как подлые мыши. Потом одного я встретил в Мурманске. Я был на практике, он каким-то матросом на каком то судёнышке. Выглядел несчастным, глаза потухшие. Видно жизнь потрепала.
А второго нашел через много лет в соцсетях. Красивая жизнь у него на фото. Друзья в обнимку, джипы, шашлыки, клятвы в верности, самый лучший друг и т.д. Противно было смотреть на этого «самого лучшего друга». Помню комментарий к его фото… ЧЁТКИЙ ПАЦАНЧИК. Ну-ну, давай пацанчик, твоё нутро всё равно наружу еще раз прорвется. Не сомневаюсь. Я ничего не стал ему писать. А смысл? Достаточно и того что я знал про него и еще более 20 человек из курса. Земля круглая, мир тесен. Жизнь сама расставит точки.
Подведем итоги. Поступило нас 60. Двое отчислились в течение первой недели, их родители забрали. В первый заход по повесткам забрали около 10-ти. Потом еще в течение первого семестра где то с десяток забрали. Нас осталось примерно 40. Я точно не помню если честно. Но не более 40.
Тем временем курсанты созванивались с родителями, рассказывали про все события в ЛМК. Некоторые родители говорили, что бы отчислялись и ехали домой, а дома как нибудь откосим от армии. Некоторые родители говорили, что Союзу конец и скоро у всех будут свои государства, и непонятно чем всё закончится. Надо идти в армию СССР и остаться при советской прописке, по тому, что республики не выживут без России. Другие наоборот говорили, что бы в СА не ходили, а служили в своей республике. В общем будоражило и трясло всех от этих событий. События в стране отражались и на ЛМК. Ребята с Украины не хотели служить в России, почему, не спрашивайте. А ребята с Азии, наоборот, не хотели домой в неизвестную теперь страну. Политику обсуждать не буду, просто передаю те настроения курсантов. И поверьте, никто не говорил никому, что ты армянин, прибалт, туркмен или русский. Все продолжали учиться, соблюдать распорядок и надеяться на лучшее. Парней забирали и забирали. Строй с каждым построением редел, как будто из боя выходили с потерями и остатками рот.
С повесткой и у меня случился казус. Примерно в конце ноября меня одного вызвали в ОРГСО. К тому времени Полуян ушел на пенсию, и начальником отдела назначили к3р Клён Сергея Михайловича. Да да да, командира нашей роты повысили. Он мне выдал под роспись повестку, хотя и сам понимал, что так быть не может. Мне ведь 17 исполнилось месяц назад. В повестке была моя фамилия, но инициалы не мои. У меня К.А., а в повестке были С.И. В ЛМК были только 2 курсанта с такой фамилией. Это я и еще один с 4 курса, у которого тоже были не такими инициалы. Но вывод был сделан такой, 4й курс не мог быть призван, так как им уже через месяц присвоят воинские звания и они находились на военных сборах. А так как призывали только 1й курс, значит мне и решать эту проблему. Ну надо так надо. Я знал, что меня не заберут. Не дорос еще до призыва, по этому и не боялся, а лишний раз выйти в город и не ходить на лекции это было классно. Клён сказал ехать в военкомат в Петродворец и самому разобраться с этой путаницей. С повесткой выдал мне паспорт, наши курсантские билеты были в таких случаях абсолютно бесполезны. Получив инструктаж от начальника, я убыл в Петродворец около 10.00 утра.
Военкомат нашел быстро.
В комиссариате на КПП дежурный офицер (в то время в военкоматах служили военные), увидев мою повестку, направил сначала меня во 2 отдел. Но я сказал, что мне еще 17 лет, и тогда он сразу меня направил к военкому.
Я постучался к военкому в кабинет и вошёл. Был примерно такой диалог:
- разрешите товарищ полковник? Курсант…
- ЗНАЮ! Что курсант, зычно громко он рявкнул.
- чего надо то курсант?
- тут мне повестка пришла… (он не давал мне договорить)
- и что дальше?
- фамилия в ней моя, инициалы не мои…
- значит сейчас исправим на твои!
- но мне еще нет 18 лет…
- значит завтра тебе 18 будет!
- через год будет 18. Мне в сентябре только 17 исполнилось…я почти заикаться начал, а вдруг я первый кого в 17 призовут? Ну мало ли, что в стране еще стремительно изменилось?
Я протянул ему свой паспорт. Полковник глянул в паспорт, потом внимательно посмотрел на меня. Паспорт выдали в 16, год назад. Я не сильно изменился. Полкан нахмурился глядя то в повестку, то в паспорт. Мне казалось, что в этот момент он внутри головы передвигает рояль в одиночку.
- так это же не ты! Громко он выпалил.
- я это Я! Немного повысив свой ничтожный голос я пропищал.
- вижу! В паспорте ты, передо мной ты! В повестке не ты. Констатировал он.
Потом громко хлопнув по столу обееми ладонями, резко встал и как заорёт поверх меня:
- ОНИ ЧТО ТАМ СОВСЕМ ОХРЕНЕЛИ! МНЕ 17-ти ЛЕТНИХ СЮДА ПРИГОНЯТЬ!!!?????
Кому он орал? Кто они? Почему они, если повестка тобой же и подписана.
- что еще тебе надо? Спросил полкан.
- что мне теперь делать? Я парировал.
- иди курсант учись, тебе к нам через год. Отдал мне паспорт, курсантский билет.
Щелкнув хромачами, я вылетел из кабинета.
Дежурный офицер сначала меня не выпускал. Такая установка, всех впускать, никого не выпускать! У него зазвонил телефон, он сказав в трубку короткое ЕСТЬ!, спросил у меня фамилию, я ответил. Он сказал выходить и разблокировал турникет. Вероятно я первый курсант из ЛМК, который зашел и вышел. Я прочитал его удивление на лице.
Обед в колледже уже прошёл, торопиться до ужина было некуда, на лекции, сампо и на приборку не хотелось, и я решил погулять по Петродворцу. Фонтаны уже не работали и я просто слонялся по улицам города. Разумеется нарвался на патруль, но быстро от него избавился. Погон то у меня нет.
Приехал в роту минут за 15 до ужина. Все меня обступили с вопросами. Сказал, что до 5 часов продержали, пока разбирались с повесткой, но отпустили.
Вот так я узнал, куда уходили мои сокурсники.
В это время нам назначили нового командира. Лейтенант Петров. Выпускник Киевского политического военно-морского училища. Кажется так его представили. Могу и спутать. Но то что он только в июле окончил училище и был всего на 5 лет нас старше это факт.
Вспомнил внезапно. Был еще курсант из Москвы. Прозвище Галоген. Тихий, спокойный, но при общении немного инфантильный, чувствовалось что у него воспитание было из высших классов общества. Ему тоже пришла повестка. Однако в военкомат он просто не поехал. Вечером мы были на сампо. В класс открыл дверь и заглянул мужчина очень молодой в форме капитана 2 ранга. Он вошел, мы встали, мало ли кто это был. Мы раньше его не видели никогда. Спросил Галогена, мы ответили, что он дневальный в расположении роты. Потом узнали, что у Галогена отец был контр-адмирал в каком то военно-морском ведомстве в Москве. Галоген вечером тихо собрался, и его этот к2р увёз в ночь. Кто, что, куда мы не знали. Просто сам факт, что оказывается рядом с нами был сын адмирала нас удивил. Помню он и с Клёном общался почти на равных. По струнке не вытягивался, стойку «смирно» не принимал, и постоянно огрызался на придирки командира.
Помню случай, с Галогеном стояли дневальными, он как и все в наряде на тумбочке стоял, полы мыл, гальюн убирал, мусор выносил. Но когда ему командир сделал замечание по форме одежды, он ответил дерзко, что-то типа «я не могу одновременно убираться и быть опрятным, а у вас у самих вон рубашка торчит и жилетку видно не по форме». Я думал командир его сожрёт с кишками или осадит. Но не тут то было. На каждый аргумент командира Галоген еще больший антиаргумент приводил. Командир перешел на слова и эпитеты связанные с субординацией. Дуэль закончилась словами: «Да видел я много и генералов и адмиралов, они часто пьяные у нас на даче в саду валялись и никакой опрятности там не было на них. Вы все такие же обычные люди. А меня в школу возили майоры и называли по отчеству» Так сказал Галоген. Вообще то он был парень нормальный. В наряды ходил, картошку чистил. Сам не курил, но при нем всегда была пачка сигарет и не дешевых. Он покупал сигареты и когда у него спрашивали, отдавал курсантам. И взамен ничего никогда не просил. Но если его тронуть… он в долгу не оставался. Эдакий был мажор, но с пониманием социума. Я бы с ним подружился, но он никого ближе диалогов к себе не подпускал. В увольнение всегда ходил один и по своим делам, ни к кому не примыкал, в коалициях ни с кем не дружил. Но все знали, к нему можно обратиться и он всегда был отзывчив, но на своей какой то высокой волне. Ощущение было, что он в нас не нуждался, ему было всё равно, что происходило вокруг. И вот думаю, как он оказался среди нас, простачков обычных из глубинки Родины. Ну да ладно. Не особо то и интересная загадка.
По ходу написания я еще не раз вспомню про отдельных индивидов и буду возвращаться к каким то отрезкам времени прошлого и более прошлого.

И вот еще одна напасть, но ожидаемая. У третьего курса закончилась практика.


(продолжение следует)

Немного о личном составе курса.

Прожив пару недель в одном кубрике и в одинаковых условиях, мы начали сближаться. Сначала сдружились между собой земляки, затем схожие по характеру. Шибутные и шустрые быстро находили контакт со всеми. Тихие одиночки держались так же тихо. Армейцы тоже держались своей компашкой. Армейцы это те, кто отслужил в армии и потом поступили. У судоводов даже был один 27 лет, он отслужил в армии, работал какое то время дальнобоем, но вот решил стать моряком. Про семью его не знаю. Правда он позже отчислился.
Армейцев сразу же назначили на ком. должности. У них были нарукавные шевроны.


Заместитель командира взвода (замок)

Старшина группы

Командир отделения (комод)


Погон на нашей форме не было. С погонами вообще был казус с патрулями. Но об этом позже.
Это были не звания а должности. На весь курс был 1 замок, 2 старшины и 4 комода. Шевроны нашивались только на выходную форму. На робы ничего не нашивалось кроме боевого номера на кармане.
Фамилии я называть не буду. Я просто не знаю у кого какая судьба и кто кем стал и каким стал. Вдруг окажется, что человек не согласен, что бы про него писали. А вот с прозвища могу назвать.
Армейцы нас особо не гоняли но и сами ничего не делали. На зарядку они не вставали, спали до самого завтрака. Приборкой тоже не занимались. Оно и понятно. Один из них отслужил 3 года на флоте в БЧ-4. У него уже скорость приёма морзянки была 140 знаков в минуту. Другие двое армейцев были сухопутными. Они часто нам говорили, что мы тут как у Христа за пазухой. Нас никто не лупит по ночам, не заставляют дембелям шоколадки и водку «рожать», не отбирают деньги и многое другое. Да уж. Дедовщина была бич нашей армии. Но хочу сказать в их защиту, они ничего не внедряли из своей армейской жизни по отношению к нам. Но часто при утреннем обходе, когда дежурный по училищу (офицер), заходил в кубрик, то ему было всё равно, армеец ли или старший курс. На зарядке должны быть все. Был такой кап. 3 р. Кирпич. Командир у судоводов. Принципиальный. Выгонял на зарядку всех. А если кто то вдруг кричал, что он армеец и своё отбегал, то позже разборки были на уровне начальника ОРГСО (орг. строевой отдел). Тогда был нач. ОРГСО подполковник Полуян. Здоровый мужик, под 2 метра ростом. Широкий. Он был из морпехов, по этому и подполковник. С ним уже никто не спорил. Он одной рукой шкафы отодвигал, которые мы вчетвером сдвигали, и проверял качество большой приборки. Иногда брал белую бескозырку и пускал по полу. И если она загрязнилась, то приборку переделывали.
Комодами назначили курсантов которые самые первые прибыли после абитуры. Они были местные. Два комода из Петродворца, друзья. Шея и Шульц. Один комод был курсант который ранее учился уже в этом колледже но на первом курсе отчислился. Горыныч. И еще комод его друг. Оба были из Рамбова.
На территории ЛМК был магазин «чепок». Там можно было купить пряники, консервы и лимонад. В общем там была мелкая бакалея. Но вот тащить их в расположение роты и хранить, запрещалось. Купил - съешь сразу же.
Еще на территории был парк, и в конце парка была площадка с макетами торпед и якорей. То есть торпеды, когда то были настоящими, якоря настоящие. Их было несколько видов как наглядное пособие.
Одна торпеда была более 10 метров и в диаметре под метр. Говорили, что ранее, годах в 80-х, выпускники торпеды выносили за пределы училища и бросали на дорогах. А эту огромную даже на рельсы сбросили. Но не верю. Я видел выпуски. Во первых выпуск в декабре, на улице снег и холод. Кому надо тащить эту махину да еще так далеко. И потом, на выпуск все выпускники пьяные. Оно им надо?
Так же говорили, что гирлянды из лифчиков и трусов длинные за окнами вывешивали пьяные выпускники. Не верю. Где столько нижнего женского белья набрать? В общем баек было много.
Еще у нас на курсе был сирота с Урала. Родители у него погибли, когда он был мальчиком, и их с младшей сестрой перевезли в детский дом, где то под Волховстроем. Он поступил на льготных условиях без экзаменов. А когда на 2 курсе ему исполнилось 18, он оформил опекунство над сестрой. Помню, он тогда часто отсутствовал, решал бюрократические проблемы с опекунством.
Был курсант из Ульяновска. Находил общий язык со всеми. Рассказывал про группировки городские и как на драки толпа на толпу ходили. Рубаха-парень, про таких говорят.
Вообще за 4,5 года учебы, каких-то сдружившихся коалиций не было. Всё зависело от среды обитания. Кто с кем попадал на практику, с тем и дружили. Потом всё менялось. Особых друзей ни у кого не было. Хотя, может я чего и не знаю.
Мы обращались друг к другу по прозвищам. Кличка, погоняло, погремуха – это не те слова которые я хочу употреблять.
Пэх, Пэпс, Мороз, Головка (Лиза), Вано, Леонсио, Шея, Шульц, Горелик (Горыныч), Джон, Спиря, Рузвельт, Мужик, Мадонна, Егор, Шестакович, Самосвал, Пахен… Вот немногие прозвища которые помню. Перед глазами лица всплыли. Прозвища не возникали в одномоментный щелчок. К кому то прилипали сразу от фамилии, а к кому то в течении учебы трансформировались из интересов или прочих каких то причин.
И никому не было дела то того, кто какой национальности. Молдаванин, Украинец, Армянин, Русский… Вообще не было разницы кто откуда. Просто дружили, учились, общались.
А тем временем шли дни, и мы подобрались к главному дню. День торжественного клятвенного обязательства. Он был в субботу. За неделю до этого дня, нам выдали парадно-выходные фланки. Фурнитуру для оборудования знаками отличия. Материал был конечно же очень качественный. Плотная и в то же время приятная на ощупь фланель темно-синяя. Новый гюйс. Брюки немного расклешенные к низу тоже из фланели, черные. Ширинки нет, есть клапан который по бокам пристегивался перед карманами. Курсовки и якоря. И тут опять начались паломничества от второкурсников. Они где то понабрали шитых курсовок при чем новых, и нам впаривали их по ценам которые были на грани «жалко-нужно». Потом мы узнали, курсе на втором, что такие курсовки шила портниха которая была в деревяшке. Они у нее покупали за рубль, нам впаривали за 2.


Такие якорьки нам выдали. Маленькие, невзрачные нового образца.

А такие якоря были массивные, красивые, старого образца. Их уже нигде не купить. Может в каких военторгах, но вряд ли. Размер реальный.

Курсовка из резины сверху, и шитая курсовка из галлона. Только у нас шитая еще кантик имела по периметру.

Форму я очень любил, по этому не жалея денег покупал шитые курсовки и большие якоря.


Вот так это смотрелось в наборе. По линеечке всё подшивалось. От плеча до якоря 5 см. От якоря до края курсовки кажется 3 см. или 2. Не помню уже.
Напомню, что перед присягой нас муштровали перед отбоем на вечерней прогулке. А в крайнюю неделю даже иногда и вместо зарядки. Иногда после лекций вместо пары сампо тоже была муштра. Чеканили шаг, строй, шеренга, подход-отход. В общем кто служил тот всё это знает.
Строевой смотр всех курсантов устроили в пятницу после лекций. Первый курс освободили от нарядов и дежурств. На камбуз заступили второкурсники, и разумеется они злые были. Не все конечно, а только те кто влетел на эти дни.
После осмотра формы одежды, начальник училища к1р Горбунчиков опросил первокурсников на предмет жалоб. У нас конечно же нашлись задавальщики вопросов, но дежурные слова начальника «разберемся» были ответом на всё.
Так же нам выдали курсантские билеты. Это была красная корочка. Внутри фото с указанием личных данных, и главное самое… в нем было написано «форма флотская без погон». И вот это самое «без погон» нас спасало от патрулей в Питере. Позже расскажу как.
И еще нам выдали профсоюзные билеты, тоже немаловажная вещь против патрулей.
И вот конец сентября. Суббота. Подъём в 6.00. Зарядки не было. Сразу личная гигиена и приборка. До завтрака дали подготовиться, одеть парадную форму, белые ремни и белые перчатки и хромачи! О боже! ХРОМАЧИ!!! Эти ботинки нам показались как домашние мягкие тапочки после гадов/прогаров.
Завтрак был торжественный. На столах были белые скатерти, торжественная каша на торжественной воде. Не менее торжественный чай с торжественным хлебом и таким же маслом. Потом я узнал, что когда на столах скатерти, значит это праздник.
После завтрака нас еще немного помуштровали в парадной форме, типа привыкнуть к ботинкам, однако народ ходивший и маршировавший в гадах, надев хромачи, летал по плацу как балерины-бабочки. Даже еще лучше и четче. Вероятно сама атмосфера и настроение было такое торжественно-праздничное, что никто ногу не поменял и шаг не сбил. Мы были все разного роста. Впереди все высокие, сзади низкие. И передние со своим гуливерским шагом шли быстро, а задние не поспевали. По этому нас и муштровали, что бы каждый ставил ногу на асфальт в один момент со всеми. Так и научились передние не спешить а задние поспевать.
10.00. Открылись главные ворота ЛМК. Повалили родители, сестры, братья и гости. Сколько много девчонок красивых. Ещё бы, сам факт не красоты а именно молодости начинал будоражить гормоны. Нам ведь было по 16-18 лет всем, и природа разумеется в стороне не стояла. Да к тому же месяц взаперти сказался на этом. Что бы не быть пошлым, скажу проще. От девичьих накрашенных губок, стрелочек на глазках и запахов духов терялось сознание… а «подсознание» поднималось…
Старших курсов на присяге не было. Был только 1 курс. Офицеры и мичманы в белых рубашках, черных кителях и с кортиками. КРАСОТА!!!
Под звуки оркестра (при училище был свой оркестр из трех духовых и одного ударного, дедушки под 60 и старше), промаршировали и выстроились на плацу. Столики с текстом клятвы, курсантские билеты на столиках, списки, напротив гости и родители. Описывать сие таинство смысла не имеет, ничем не отличалось от войсковой. И вот к 12 часам дня закончилась читка, прошлись торжественным маршем по плацу мимо гостей и у подъезда по списку выдали всем увольнительные карточки. Местным до 7.00 понедельника, мне и другим иногородним до 00.00 часов этого дня. Родителей и гостей повели в столовую, в кубрики и по учебным корпусам, показывать наш быт. Я на обед не пошел, а решил сразу в увольнение.
Помню солнце жарило хоть и конец сентября был, как будто со мной радовалось этому праздничному дню. Я зашел в фотоателье, сделал пару снимком для своих домашних, и получив квитанцию пошел на вокзал к электричке. Это сейчас телефоном щелкнул, и тебе цветное фото одним тычком прилетело в любой конец планеты. А тогда черно-белые фото стоили раза в 3 дешевле цветных, и их надо было ждать несколько дней и приходить за ними в ателье.
Через час доехал до Балтийского вокзала… я охренел если честно. Полтора месяца назад я тут был. Серый вокзал, серые стены, закопченные окна. Теперь же по всему периметру друг на дружке ютились ларьки со всякой разноцветной хернёй. Когда успели так плотно засадить и засрать вокзальную территорию перед перронами? Как грибы после дождя повылазили. И всё непонятное, цветное в них продавалось, то ли конфеты, то ли игрушки. В общем от таких красок витринных цветов расползались глаза. Вот и первые последствия путча. Лари-ларьки-ларёчки-ларёчечки.
Обошел по периметру все ларьки, я накупил всякой разноцветной хрени в разных петушастых упаковках. Потом высыпал эту всю кучку на какой то уступок и начал разворачивать и пробовать, кушать, жевать. Представляю как на меня смотрели прохожие, как на папуаса с бусами наверно. Ну я же не видел столько всего никогда. У нас то что было то в бакалеях? Жвачки-пластинки да ириски с барбарисками. В общем откушав каждую хрень, я понял, что это жвачки либо карамельки но в других упаковках, но более душистые и сладкие.
Далее на метро доехал до Невского проспекта и гулял глядя в цветные витрины с разными рекламами. Иногда я видел своё отражение и сам себе улыбался. Я курсант! Я в морской форме! Я красавец! Потом дошел до Петропавловской крепости, и там фотограф завлекал на снимок. Мне он предложил за доп. оплату подняться на крышу где стояла и в полдень стреляла пушка. Сделал 2 снимка, взял 30 рублей, записал адрес куда прислать фото и я ушел. Скажете простофиля, простодыра, деньги отдал и гуляй. Нет ребята. В то время советский человек доверял советскому человеку. И знаете? Через полторы недели мне пришел плотный конверт с моими фото прямо в училище.




Вот эти фото. Я отдал деньги абсолютно незнакомому человеку под честное слово. При чем это был размер двух стипендий. И он не обманул. А попробуйте сейчас так сделать. Так что, то время было намного чище, светлее и честнее чем сейчас. И попробуйте меня разубедить.
Я гулял по Невскому, по набережной, у медного всадника, к Авроре сходил. Я даже есть не хотел, такие сильные у меня были впечатления. Я просто отдыхал от учебы и распорядка дня.
Часам к 9 вечера я снова сел на электричку и перед отбоем уже был в кубрике. Хотелось выть. Так сильно хотелось опять за забор, за КПП. На тумбочке стоял второкурсник. Он не был заносчивый. Это был курсант Иванов с 22й роты. Он немного поспрашивал меня про общие впечатления от ЛМК, про учебу и увал. Потом сказал что наше ЛМК называется в простой речи «дуркой». И так все и общались: «Ты в дурку или еще погуляешь? Нет, я в дурку» Потом были еще увольнения. Мы даже с судоводами второго курса встретились на вокзале. Они конечно же были немного с нарушением формы одежды. Галстуки (слюнявчик, сопливчик) не носили под бушлатами. Как революционные матросы выглядели. Специально показывая нам пример, приближались в таком виде к патрулям. А когда патруль пытался нас остановить, то они показывали что погон на них нет, хлопая себя по плечу, и патруль сразу уходил. Но то были патрули с Балтийского вокзала. Они то знали, что есть курсанты дурки и курсанты шмоньки (42-я школа ВМФ г. Кронштадт), с военно-морской формой и без погон. А раз погон нет, то и военные законы и уставы на нас не действуют.
Однажды находясь в другом районе Питера, мы так же напоролись на патруль. Но те были не в курсе погон. Они нас повели в комендатуру. Но там дежурный рассмотрев наши документы и увидев профсоюзные билеты, быстро понял, что званий у нас нет, погон нет, а профсоюзов нет у военных. Однако спросил, а почему бескозырки военные с ленточками ВМФ, а сами без погон? Вон речники тоже без погон но у них не бескозырки а мица (фуражка с козырьком). Но вопрос был чисто риторический. По нашим документам, мы получались гражданскими, а комендатура не имела права задерживать гражданских если это не военное время. В общем в увольнение я попадал регулярно, так как на троечки я всё таки учился.

Позже ещё опишу интересные случаи в увольнениях.

И вот начали тянуться первые дни учёбы. В 6.00 подъём, непривычно, очень хочется спать. Зарядка на улице. Помню, было пару раз за всю учебу, когда на зарядку не выходили. Мороз был более 20 градусов. После зарядки личная гигиена, и малая приборка. Построение на завтрак. В курсантскую столовую ходили строго строем и через плац. Кто то поправит меня что на флоте нет столовых а есть камбуз. Утверждаю, что КАМБУЗ это то место где пищу готовят, т.е. кухня. А принимают пищу именно в СТОЛОВОЙ, на судах это кают-компании для старшего начсостава. Завтрак обычно состоял из какой-нибудь каши на воде, хлеба, масла и чай.
После завтрака строем в учебный корпус (УК). Хотя УК были близко, и пройти всего-то 20 метров, однако строго строем. 1й курс, никаких послаблений!
Две пары монотонных лекций. Курсанты засыпали просто моментально. Постоянно преподы стучали по столу и отправляли в гальюн умыться холодной водой.
Даже на переменах курить не ходили, оставались в классе что бы хоть 15 минут но покемарить. Каждую минуту хотелось спать.
После двух пар было всеобщее построение в кубрике на центральном проходе. Доводились наряды и зачитывались фамилии заступающих. Так же доводились приказы, распоряжения руководства училища, новости о проступках и наказаниях курсантов.
Потом строем через плац на обед. Пока не было 3-го курса, мы принимали пищу относительно спокойно. Никто не подгонял и не орал в нашу сторону. У других 1-х курсов уже на полную катушку процветало «воспитание». Первым курсом судоводов, механиков «занимались воспитанием» все старшие курсы. Крики, тычки, иногда оплеухи и толчки в спину. Нас пока никто не трогал. Ну то есть конечно задирались и на нас тоже, но не когда в строю и нас было много.
На обед давали бачок на четверых первого и бачок второго. Ранее я описывал содержимое обеда.
После обеда минут 15-20 оставалось до следующей пары. На шконках лежать запрещалось и по этому курсанты старались еще минут 5-10 вздремнуть сидя на баночках (табурет), облокотившись головой к стене, на тумбочку склонившись или к спинке шконки.
Проходила третья пара. Заступающая смена начинала готовиться к разводу. Развод это построение всех дежурных и дневальных по училищу, кроме тех кто заступал на камбуз. На разводе проверялись знания части устава, инструкций, проверялась форма одежды, что бы чистая и глаженная была, а так же бритость курсантов. Усы допускались, щетина нет.
После развода все расходились по постам и сменам, принимали порядок у предидущей смены.
Ужин был в 18.00. Тоже каша на гарнир или порошковый картофель, могла быть жареная рыба. Очень редко куриные ножки жареные или отварные. Но они были очень маленькие и худые, можно было даже с частью кости их съесть. Вот такие были мы голодные. Просто с непривычки от домашних безразмерных харчей в любое время. Да и от 18.00 до 23.00 ужин уже переваривался и часов с 21.00 в желудках бурчание и голод возобновлялся. А вечерний чай у нас был под запретом. Это на судах кормят 5 раз в сутки. А в училище только 3. Это и понятно, где вечерний чай там и крендельки-бараночки, крошки и размножение тараканов.
Старшие курсы могли ходить в столовую в развалочку и через парк, напрямую, но не часто, смотря кто был дежурным по училищу.
Мы уже наслышаны были, что через полтора месяца прибудет третий курс и мы будем жить вместе в одном кубрике. Но это было еще там, через полтора месяца. А пока что к нам вечерами наведывался второй курс 22 рота. Продавали всякую фигню типа ленточек старого образца, корочки загранпаспортов морских, старого образца якоря, шитые курсовки и прочий хлам какой только найдут. К тому же так усердно нас убеждали, что это нам ну очень нужно, а это не выдают и заставят самих искать. В общем развесив уши с лапшой, покупали всё.
После ужина была еще пара сампо (самоподготовка). Мы так же строились и шли в УК в свой класс и там «учили» задания заданные к следующим лекциям.
Но так как мы были радисты, то усвоение кода Морзе у нас была первостепенной задачей. Именно усвоение. Морзянку выучить невозможно. Её возможно только усвоить натренировав ухо и руку. Морзянка не учится по точка-тире. Она запоминается на словоформах. То есть при приёме морзянки мозг участвует по минимуму. В основном сигнал входит в ухо и тут же пропев в мозгу словоформу, рука тут же пишет результат. Считать точки и тире бесполезно. Это можно сказать как маленький талант. Связисты меня поймут. Многие морзянку освоили за первые 2 месяца и тренировали скорость приёма. А многие так и не смогли ее воспринять. По этому у них были часто «бананы» (двойки) в журнале.
Пока мы находились до присяги на карантине, в увольнение никого не пускали. Если надо было письмо отправить, просили как правило местных. К ним приходили родители и они отправляли. Когда делали приборку на внешнем объекте, тоже могли отправить письмо быстро перебежав дорогу. Почтовый ящик висел на углу магазинчика в доме, напротив пирожковой. Обычно можно было нарваться на старшекурсника в городе и он мог поглумиться на теме самохода. Ведь они были в нашей шкуре и прекрасно знали, что первый месяц никто не может выйти в город, тем более форма одежды была роба. Так что старшекурсник мог запросто нас вломить дежурному и тогда прощай стипендия на 3 месяца. Но обычно они так не поступали, просто напрягали купить им шоколадку или ватрушку.
Предмет на котором занимались морзянкой назывался «Радиосвязь морской подвижной службы» (РМПС). Он длился с 1 по 5 курс 6 дней в неделю. Иногда даже по 2 пары. На нем мы не только тренировались в приеме и передаче с ключа морзянки. Мы так же разучивали коды Щ, сигналы зашифрованные по ТДР (таблица дежурного радиста) сигналы опознавания и распознавания. Много всего интересного. Не знаю кому как, а мне этот предмет очень нравился. К концу 1 курса я мог принимать морзянку со скоростью 90-100 знаком в минуту. То есть каждый знак проскакивал в ухо менее чем за пол секунды, и рука конечно не могла так быстро записать, однако тренировалась моментальная подсознательная память и в ней могло поместиться около 5-7 знаков, которые рука потом дописывала. То есть в ухо влетало 3-4 группы по 5 знаков, и рука потом их дописывала с опозданием. Если посмотреть в этот момент на радиста, то глаза у него отсутствующие, стеклянные, он как мумия застывший. По этому в общевойсковом уставе есть такая строчка примерного содержания «… при входе старшего нач. состава все должны встать для приветствия. Не вставать может радист находящийся в головных телефонах…» Понимали ведь, если телеграфист из-за дерганий спутает хоть один знак или напишет неправильно, то и шифрограмма не расшифруется, и координата может быть другой.
Я напишу о нескольких дисциплинах которые мы изучали. Например, я не понимал, зачем нам философия с учениями Джона Лока, Ницше, Платона и прочих мыслителей. Но ее мы тоже учили и экзамены сдавали. Абсолютно бесполезный и ненужный предмет. Какие то древние лентяи придумали что они там что то мыслят лишь бы не работать… И потом, история до наших дней с тех времён дошла с пробелами и искажениями, а изречения этих мыслителей в полной точности. Это как? Можете за это меня отпинать, но мне лично эти учения никогда не пригодились. Ну разве что за столом на пьянке поумничать в квашеном угаре. Преподом по философии был Иван Александрович Хубецов. Это такой густо-чернобровый но седой почти дедушка. Он был ППР у судоводов 1 курса.
Предмет черчение. Очень дотошный, и очень бесил меня допусками, прямыми, углами, толщиной стержня… Едва ли его освоил на 3. Он был всего 1 семестр. Мне он тоже особо не пригодился. Схемы никогда не рисовал под линейку. Ну разве что научился читать чертежи. Однако судоводы черчение осваивали пару лет точно. Ну это их хлеб, прокладывать курсы, чертить на картах. Вела черчение очень красивая и худенькая женщина за 30, по фамилии Кулик. Я даже помню такой эпизод как один курсант ей признался в любви но анонимно запиской.
Целый год весь первый курс была Алгебра с элементами высшей математики. Преподаватель Тоболина Валентина Михайловна. Та самая, которая мне на вступительных экзаменах помогла, но потом спуску не давала. Ни одной двойки не простила. Все исправлял по честному. При чем как в школе ее нельзя было взять измором. Только сдача и только через собственный мозг. Потом к математике еще вернусь и не раз. Тот еще тугой для меня предмет. Многочлены, с тремя неизвестными, производные и прочие замуты с цифирками. Меня в дрожь бросало на этих уроках. Алгебра проходила в УК 3, легендарная деревяшка мохнато-царских годов постройки. Деревяшка при мне находилась напротив жилого корпуса судомеханического факультета (отдела). За деревяшкой был свинарник. Ранее деревяшка стояла где-то около УК 1. Её по досочкам разбирали и перенесли на новое место у судомехов. Говорили что в деревяшке жил домовой. Но если честно, то действительно этот корпус напоминал скорее купеческий дом, чем учебный корпус. Так, что вполне возможно, какие то аномалии и паранормальные явления в ней быть могли. Курсант который увидел домового был согласен отчислиться но больше туда не ходить не то что на дежурства а даже на занятия. Мне так рассказывали.
Еще в деревяшке была медсанчасть со стационаром. Там я лежал 2 раза. Позже расскажу причины.
Ещё один не маловажный но очень сложный предмет. Английский язык. Преподаватель Черкасова Зоя Николаевна. Очень чуткий, отзывчивый но в плане учебы очень строгий препод. Она могла на перемене с курсантами поговорить о жизни, но тут же на уроке вкатить банан за пару неправильных слов. Мы должны были к 5 курсу выучить около 2000 английских слов, союзов и оборотов речи. Мы радисты просто обязаны были владеть английским в разговорной и технической форме. Ведь международный язык связи между судами был именно Английский.
Инглиш был 4-5 пар в неделю. Нам Черкасова задавала по 30-40 слов выучить на следующий день. Опросить успевала на паре всех. Её не волновало, был ли курсант в наряде или дневальным. И если курсант не мог вызубренные слова ей ответить, то банан прилетал сразу же. Пока мы были на карантине, на двойки не обращали внимание. Но когда настало время увалов на берег, из за бананов просто не отпускали. Старшина Гашков Ю.Н. проверял журналы успеваимости. И у кого были двойки, просто не могли уйти в город. Увольняшки не выдавались.
Хороший стимул учиться, учитывая что можно было из-за двоек месяцами не выходить за забор.
Так вот, к концу первого курса мы выучили (зазубрили) около 500 существительных и более 10 необходимых частых и очень важных предложений. У нас было 2 препода по английскому. Рота делилась на группы. 1 и 2 группы это 3-й курс. А вот 3 и 4 группы это первый курс. Так вот 3 группа 30 человек у Черкасовой. Группа еще 30 человек у другого препода. Помню добрая мягкая полненькая женщина. Фамилию извините не помню.
Вот по этому, за 90 минут успевали опросить всех и задать новые задания. Инглиш не как в школе преподавался. На доске писались слова и их перевод с транскрипцией. Переписывали и зубрили. Иногда были пояснения конечно как и почему моряк отличается от матроса и от морского человека. В каких случаях эти слова употреблять. В общем было нудно на сампо это всё зубрить. Некоторые думали что наряд это повод не учить. Ага, очень ошибались. Не знаешь, получи банан.
Физическая культура (ФИЗО). Этот предмет мне нравился кроме тех моментов когда надо было бегать. Препод капитан-лейтенант Мускул. Я с ним быстро нашел общий язык. Я имел эпизод в школе, 8 и 9 классы занимался спортивной гимнастикой. Кольца, брусья и перекладина мои друзья. А еще акробатические прыжки. Мускул сразу понял что мне программа брусьев и перекладины будет легко даваться. Однако сверх программы он не нагружал меня. Но у большинства курсантов таких навыков не было, и они не могли сдать элементарный кувырок и стойку на брусьях. Ну то есть для меня это было элементарно. Мускул часто любил говорить длинными фразами-сравнениями. Вот одна такая: «Есть морякИ, есть морЯки, так вот вы – морекАки», или еще такая: «Есть такая книжка, где все уроды нарисованы, так вот вы там даже и не на первой странице, вы даже в уродстве не лидеры». Это конечно же не было оскорблением, а реально шуткой. Все смеялись с его фраз. И он их говорил в такие моменты, когда большинство не могло отжаться, подтянуться или даже прыгнуть в длину. Иногда Мускул меня просто отпускал с занятий, он знал, что я многое умею и зачет сдам легко. Хотя находились такие курсанты, которые пытались возражать словами типа: «Здоровым спорт не нужен, а больным он противопоказан».
Это я перечислил предметы которые были на первом курсе в первый месяц обучения. В общем, первый карантинный месяц был очень и очень тяжелым. Хотелось иногда даже отчислиться. Человек 5 так и сделали. Они не смогли перестроиться от свободной сытой жизни на гражданке к жизни по распорядку и приказам.
Так же пару раз нас на неделю снимали с занятий и мы ездили на грузовой ж/д терминал перебирать картошку, которую потом нам привозили грузовиками.
Еще немного про питание. Самый любимый завтрак был в четверг и воскресенье. Давали яйца. Кто бы мог подумать, что я искренне буду радоваться обычному куриному яйцу. Это было самое вкусное лакомство.
Были еще такие вечера, когда вместо сампо после всех пар, вся рота шла чистить картошку. Когда давали вместо порошковой, то на всё училище надо было начистить 6-8 больших ванн. И вот мы всей ротой, первый курс, начинали ее чистить примерно в 15.30 и заканчивали часам к 2-м ночи. Ножи были тупые, вода холодная. После пяти-10 картофелин руки пальцы замерзали, по этому 40 человек (остальные наряд) не могли так быстро ее почистить.
Горячей воды еще не было. Её давали в отопительный сезон. Вечерние процедуры по мытью ног были очень и очень неприятны. Баня была 2 раза в неделю. Ходили в городскую обычную по вторникам и пятницам. Сначала у нас были новые тельники и их не хотелось отдавать на обмен с чистыми. Кто не менял у баталера, тот стирал сам. Правда многие тельник донашивали до третьей полосы. У обычного тельника 2 полосы. Тёмно-синяя и белая. У курсантского тельника после 3х недель носки появлялась третья полоска. То есть тёмно-синяя, белая и грязная. Так наш старшина шутил.
В баню мы вставали в 4 утра, строем шли на помывку. К 6 часам утра уже были в расположении училища. Всё делалось по времени. Зарядки в этот день не было.
Однако кто был в наряде, после смены, вечером, собирались в один строй, в том числе и старшекурсники, и шли в баню после ужина. Как то раз, нас пришло в баню человек 15. В тот вечер там мылись солдаты. Они были из инженерных войск. Нет, мы не подрались. Но у двоих украли тельники. И одним из этих двоих конечно же был я. Так и шел обратно в робе на голое тело. Потом подошел к одному второкурснику, и он мне нашел и продал новый тельник. 10 рублей тогда отдал за него. Но за то, он был настоящий и без швов. Моряки поймут.
Над нашей ротой была 11-я рота судоводов. Каждый вечер у них были «полёты». Мы до отбоя занимались личными делами, а к ним приходили 3-4й курсы и отрабатывали отбой-подъём. Они по несколько раз отбивались и вновь подрывались. Если с укладкой формы то должны были в 45 секунд уложиться. Без укладки за 10 секунд всё с себя скинуть и нырнуть под одеяло. Судоводов набрали 120 курсантов. Грохот был жуткий над нами. Нас это ждало по приезду нашего 3-го курса. Мы еще этого не знали и тихо посмеивались.
Сказать что это была дедовщина, не могу. Да их а потом и нас гоняли в грубой форме, с криками и иногда с пинками. Но никого не избивали, никого не напрягали с деньгами и прочими глупостями которые были в войсках у срочников. Ведь из училища за синяк на первокурснике могли отчислить всю роту. А из армии не выгоняли за такое.
Второму курсу нас гонять не разрешалось. Хотя у них уже и было положение как у старшекурсников, (носить хромачи, носить носки неуставные разрешалось), но гонять нас они не имели права. За этим следили 3 и 4й курс.
Скажу честно, я всё это терпел лишь видя впереди только одно, стать моряком. Не то что бы я море любил сильно, а именно профессия мне нравилась. Интересная работа, походы в другие страны.
Вот такими темпами мы начали приближаться ко дню присяги. Торжественное клятвенное обязательство для нас это было нечто точки, после которой можно было получить парадную форму или обычную выходную и уйти в увольнение.
Но после присяги нас ждала большая и огромная БЕДА. Мы еще не знали, но это был удар для многих. До присяги мы многое не знали.

Об этом подробнее в следующей части.

1 курс ЛМК ВМФ

Перед началом описания учебы на первом курсе, немного вернусь к абитуре.
Среди поступающих были разные личности. По некоторым было видно что они маргиналы, курили с 4 го класса школы (сами хвалились), когда отпускали их в город, оттуда приходили «под шафе». Один даже пытался пронести пакет с алкоголем, но его сразу остановили, бутылки изъяли и строго предупредили. Однако на следующий день он через свинарник мимо УК3 «Деревяшка» всё таки пронес пойло и устроил попойку. Однако через минут 20 пиршества зашел кап. 3 ранга Клён Сергей Михайлович, и этот рубаха-парень одноминутно был собран и отправлен домой навсегда. Клён С.М. был командиром 21 роты. Запах алкоголя чуял за версту, самоходчиков вычислял еще перед самоходом. А те кому удавалось уйти, вычислял их отсутствие быстро.
Были такие же как и я из глубинки одиночки и простачки, были мамины сыночки. У таких сыночков мамы сутками дежурили у КПП и при первой же возможности кормили своих чад чуть ли не из ложечки. Родителям абитуриентов разрешалось в определённые часы проходить на территорию училища и находиться в парке с дитятками. Так вот были два таких чада в моем потоке поступающих. В столовой они ничего не ели, терпели еще часик, а потом видел как мамы им на скамейке разламывали курочек, нарезали огурчиков и с руки в рот им вкладывали, платочком губки утирали. Я не презираю таких. Это дело родителей как воспитывать своих чад. Результат обязательно будет позже.
После одна мамочка узнала, что его чадо заставили делать приборку и наводить порядок в гальюне. Дучки (типа унитазов вмонтированных в бетон в виде чаши), никто его драить не заставлял. Просто окатить полы и собрать воду с пола машкой (флотская швабра). Ничего постыдного и сложного. Однако мамочка подняла скандал, обвинила всех в дедовщине, и забрала сыночка домой. Он пробыл у нас 4 дня, сдал только 1 экзамен и забрал документы. Что с ним станет в жизни, делайте сами прогнозы.
Крымчане сразу же друг друга нашли и организовали нечто вроде диаспоры. Ну а мало-мальски схожие с характером тоже объединялись и держались друг друга.
Были и таланты в рисовании, красиво рисовали, были и гитаристы но дворовые как и я. Вообще на гитаре у нас мало-мальски 4 аккорда умели играть половина. Один даже на фортепьяно хорошо лабал, 7 лет музыкалки у него было, но бросил. Вот и получается, что музыку и море любят люди романтики.
Был один парень который в бильярд шары гонял на уровне полубога. Да, у нас в роте стоял бильярд. Один кий перемотан черной изолентой в месте слома, он постоянно складывался (наверное нужна была только синяя изолента). Скотча тогда много не было. Скотч был диковинкой и использовался только для декоративных целей. Вторым кием была обычная швабра. Отступление окончено.

Прибыл я к арке ЛМУ (ЛМК) часам к 14.00 19-го августа 1991 года. В городе обычная жизнь, тихо, спокойно, автобусы ходят, люди не взволнованы, птички поют, травка растёт. Вдоль корпусов тротуар метут в гражданской одежде поступившие. Я же их по абитуре знал. Это были радисты. Подошел поздоровался. Они грустные, уже лысые (брили всех наголо) и голодные. Рацион из картошки-пюре порошковой, овса, пшенки и перловки не особо сытный. Угостил их домашними припасами. Они все были местные, кто из Гатчины, кто из Выборга, кто из Питера и конечно же Рамбова. И вот один мне самый грустный, Вадик, говорит:
- бежал бы ты отсюда пока внутрь не зашел. Тут плохо, в 6 подъём, зарядка, приборка, завтрак а потом хоз. работы. Что то таскаем, метем дорожки, тротуары, и много еще чего делаем.
Ну оно и понятно. До 1 сентября еще 10 дней. Чем то надо занять курсанта. Если курсант будет иметь свободное время, он начнет думать о доме, маме, девушке и пиве. А этого нельзя допускать.
- нет Вадик, я сюда приехал из далека а не из Гатчины. Назад дороги нет. Только до выпуска, до самого козырька буду учиться.
Зашел в роту. Там уже некоторые, которые несколько дней были в расположении училища, получили робы и подшивались, подгоняли и гладили форму.
Командир 21 роты, Клён Сергей Михайлович, капитан 3 ранга, приказал мне вытряхнуть рюкзак на пол, на простынь. Оттуда выпали кое какие вещи. Майки, трусы, шильно-мыльные и несколько консерв с булочками. Продукты он сказал съесть за ужином в столовой. Если не сможешь сам, поделись с другими. Их не должно быть. Трусы и майки с брюками и свитером отправить первой же посылкой домой. Тут тебе всё выдадут. Гражданская одежда строго запрещена в любом виде! За хранение такой одежды могли лишить стипендии на 3 месяца. А стипендия тогда была 17 рублей.
Затем Клён подвел меня к третьекурснику с лицом 40-летнего мужика. Это был курсант Тетерин, он отслужил срочную и поступил после службы. Он был заместителем командира взвода (замок). Клён сказал привести меня в порядок.
Тот усадил меня перед зеркалом, накрыл по плечи простыней и включил машинку для стрижки волос… БЛ….аааааа (крик души)!!! У меня была такая прическа, как у Юры Шатунова. Он же в глубинке кумиром был, я волосы отращивал, укладывал и подравнивал больше 2х лет. А тут он своей машикой ВЖЖЖУУУХХХ и прямо через всю голову просека аж до черепа. По бокам еще заросли а в середине блестит. У меня слёзы навернулись. Ощущение что ты выращивал клумбу, холил, лелеял каждый цветочек, взращивал бутончики…а их на твоих глазах просто растоптали.
Так надо! Он сказал. Нам тут вши не нужны. Ну надо так надо. Чтож поделаешь, мечта требует жертв. Теперь надо привыкать выполнять приказы, даже если они кажутся дикими. Надо подчиняться и соблюдать субординацию. Это он мне всё говорил пока брил меня. За 2 минуты облысения я понял, ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ НА ФЛОТ СЫНОК!
Потом мне выдали зелёный армейский рюкзак, выдали мыло хозяйственное 5 кусков, выдали иголки с нитками (черные, белые). Носки летние 2 пары, трусы синие двое, тельняшки две (майку и с рукавами). Всё это выдал баталер. Показали мой рундук. Пока формы не выдали, разрешили ходит в спортивном костюме.
Потом был ужин. Съели все мои припасы. И вечером было с 19.00 до 22.00 свободное время. Я написал письмо домой. Конверты тетрадь и ручку оставить разрешили. Шконку показали в середине рядов на нижнем ярусе. Мы занимали правую половину кубрика с окнами на плац. Мы тогда еще не знали, что левая свободная половина с окнами в город это третьекурсников, которые были на практике до середины октября.
Да. Мы жили с третьекурсниками. А 22 рота жили второкурсники с четверокурсниками. Эту систему ввел в конце 80-х тогдашний начальник РТЦ, капитан 3 ранга Лобко В. Он считал что совместное проживание старшего и младшего курса облегчит усвоение программы, старшие будут помогать младшим и бла бла бла бла. Ага, точно, помогать… Но к этой теме позже вернусь и всю их «помощь» опишу.
В общем на следующий день выдали мне робу, я весь день подшивался, потом на следующий день мели подметали таскали убирали на территории училища.
Конец августа 1991 года. Я уже 10 дней курсант ЛМК ВМФ.
Жуткий голод. Постоянно хочется очень есть. Казённый рацион непривычен. Все кто прибыл за это время, ощутили не только строгость полувоенных рамок бытия в полувоенной системе внутри училища, но и скудность в питании. Выручала легендарная «Пирожковая», которая находилась на углу перекрестка улиц Красного Флота и Александровской. Думаю каждый курсант знает эту «Пирожковую». У нашей роты объект уборки был как раз тротуар вдоль ЛМУ по ул. Красного Флота. И вот назначались 3-5 человек для уборки этого тротуара. Одному давали деньги, кто сколько может и он во время уборки бежал как помойный вихрь закручивая за собой потоки пыли, бумажек и листвы в эту пирожковую. Примерно так звучало в ней: Мне пожалуйста компот с ватрушкой и 56 пирожков или булочек вон тех по 8 копеек. Продавщицы знали, что осенью такие заказы постоянно. Голодных с непривычки курсантов жалели и вместо 56 пирожков еще могли дать 2-3 в придачу сочников.
30 Августа отпускают всех местных курсантов до 07.00 утра 1 сентября 1991 года. Иногородние и дальне-живущие остаются в роте.
1 сентября 1991 года. Колледж оживился. Начало учебного года. Курсантов стало раза в 3 больше. У многих рот закончились практики и каникулярные отпуска. К тому времени мы получили форму. Роба, это х/б фланка и брюки, гюйс, тельняшки, и 2 бескозырки. Одна разборная с белым чехлом и одна черная. К бескозыркам ленточки с надписью «Ломоносовское мор. уч. ВМФ». Ленточки с тонкими буквами медного цвета. Хотя у курсантов старших курсов были ленточки с такой же надписью но с широкими буквами латунного цвета.

Ленточка старая

Ленточка новая
Ленточку с колледжем я так и не получил. Ее выпустили намного позже.
Форма была без погон, на левом рукаве якорь и курсовка. Самый крутой якорь считался алюминиевый большой старого образца. Нам их продавали старшекурсники. Курсовка считалась крутой если была вышита латунным металлическим галлоном а не резиновая. Кто был курсантом тот поймёт о чем я.
Форма мне очень полюбилась. Наглаживал ее при первой возможности.
Прошла линейка. Все курсы построились на плацу. У старших курсов были парадно-выходные фланки и черные брюки. Первый вновь набранный курс был одет в повседневную х/б робу с белыми нашивками на нагрудных карманах, на которых были черные номера. Мой номер был 21-119. Он означал: 21 рота, 1 курс, 19 номер по списку. Я был горд! Нас набрали 60 курсантов на первый курс РТЦ.
Начальник училища кап.1 ранга Горбунчиков сказал напутственные слова и мы под звуки оркестра, который был при училище, пошли строем по учебным классам. И начался учебный процесс.
Описывать лекции не буду. Просто скажу, что на первом курсе я впервые узнал что такое пара. Это 2 стандартных школьных урока по 45 минут без перемены. До обеда 2 пары. Потом обед. Потом еще пара. И в 15.00 заступающие на камбуз убывали в столовую в наряд. Заступающие по другим постам готовились к разводу. Остальные шли на самоподготовку (сампо), до ужина. На сампо учили заданные уроки. Потом ужин, еще пара сампо и вот уже личное время.
Наряд на камбуз. Кто первый успел прибежать, мог занять козырное место хлебореза. Это значит, что ты был в хлеборезке помощником и делал самую легкую работу. Нарезал и разносил хлеб по столам, разносил масло. Обычно была хлеборезчица. Это была бабулька лет 70. Она резала хлеб машинкой и постоянно ворчала на то что ты еле шевелился. Ещё бы, она вставляла буханку хлеба в машинку и нажимала кнопку и хлеб сам нарезался, а ты должен разложить по тарелкам и нести в зал на столы. В конце смены на следующий день она отпускала тебя, но дежурному мичману (сундуку) писала бумажку о поощрении курсанта. И писала она всегда такую бумажку. Хлеборезчица Валя ее звали.
Кто не успевал к хлеборезке, то мог успеть в варочный цех. Это не самое худшее. Ты находился в цехе где готовилась основная пища и помогал поварам носить лагуны, приносить продукты, мыть плиты. Там всегда пахло вкусно и можно было тайком тяпнуть ложку подливки или котлетку. В варочный тоже назначался 1 или 2 курсанта.
Самое нелюбимое это попасть в наряд на камбуз посудомоем. Это значит что ты сначала разносил бочонки с едой по столам, а потом убирал со столов грязные тарелки или со столов для грязной посуды всю посуду. Нес их в моечную и там в огромных цинковых раковинах мыл эту посуду предварительно соскребав объедки с тарелок в лагуны. Объедки потом увозил дежурный по свинарнику свиньям. Свинарник находился за Учебным корпусом 3 (деревяшкой).
Так же из курсантов младшего курса назначался наряд на свинарник. Это 2 курсанта, которые после приёмов пищи помогали свинарю дяде Паше, а в ночное время дежурили поочередно на свинарнике как сторожа. Это тоже неплохое место наряда. 3 раза в день отвез с камбуза на свинарник лагуны с объедками, высыпал их в ясли и потом ничего не делал. Только ночью дежурил у свинарника. Иногда даже кататься на свиньях можно было. Они были размером с пол коровы и на них можно было кататься на спине. Свиней было около 20 штук. Поросят около 10. Самое неприятное было когда дядя Паша их забивал. Жуткое зрелище, описывать не буду. Но мясо в столовую со свинарника попадало редко. Мясо получали на бер. Базе и в основном говядину.
Наряд на камбуз заступал в 15.30, вечером после 22.00 возвращался в казарму, а утром в 4.00 прибывал на камбуз.
Был еще наряд для первокурсников. Рассыльный. Он заступал в 5 вечера и находился в маленькой комнатке в дежурке. Рассыльный выдавал и получал ключи, Вел журнал выдачи, иногда заполнял и другие журналы. А главное рассыльного посылали в город относить какие то документы куда то. Например на почту срочные телеграммы от руководства, или на галлон. Галлон это пост связи и находился в рамбовском порту.
Вот в кратце так и прожил первый месяц в ЛМК.
В конце сентября кончилось КМБ. Нам выдали парадно-выходные фланки и туфли хромачи. До этого ходили в гадах или прогарах. Это грубая керзовая обувь. Гады были на резинках, прогары были на шнурках (или наоборот, не помню). Шнурковые были похожи на берцы но с низким голенищем. Хромачи одевали только в увал или на праздничные события. Они были мягче, изящнее, удобнее и красивее. От второго курса и старше все носили хромачи. Первому курсу запрещалось их повседневно носить. Сколько тогда натерли на ногах мозолей курсанты, одному богу известно. На второй-третий день носки гадов многие просто хромали, бежали в санчасть и там им давали освобождения от грубой обуви на 3-5 дней. И тогда они ходили в тапочках.
Присяга. Это было особое событие после месяца взаперти. До присяги в увольнение не отпускали. Было много народу. Ворота были открыты, заходили мамы, папы, сестры, братья и все кто желал. Присягу принимали все. В этот день первый курс освобождался от всех нарядов, на камбуз заступали второкурсники. Нам выдали белые ремни и белые перчатки. Присяга ничем не отличалась от обычной общевойсковой. Столики, папка, зачитка клятвы. У нас это называлось торжественное клятвенное обязательство. Ведь погон мы не носили. Надо сказать что каждый день свободные от нарядов курсанты на плацу занимались муштрой и строевым шагом.
Присяга закончилась к обеду. Это была суббота. Занятий не было. Всех курсантов отпустили в увал. Местных до 7.00 понедельника. Не местных до 00 часов этого же дня. Я разумеется сразу получив увольняшку поехал в Питер. Там заказал переговоры с домом. И разговаривал с мамой почти 10 минут на 3 рубля. В Рамбове был телефон-телеграф, но связь всегда была отвратительной, и надо было ждать после заявки очереди. А из Питера (главпочтамт который около Исакия), связь была громкой, как будто за стенкой разговаривал.
Помню в тот день я прошелся по Невскому. Было солнечно и тепло. Потом в ларьке накупил всяких цветных вкусняшек. Ларьки в Питере вырастали как грибы после дождя. У нас в глубинке такого еще не было.
Это был первый мой свободный и счастливый день. В кармане было около 40 рублей. Выдали перед присягой первую стипендию, 17 рублей, и еще оставалось от домашних родительских денег. В тот день я накатался в метро, наелся конфет, шоколадок и жвачек, напился кокаколы. Потом еще были увольнения но это самое первое запомнил на всю жизнь. Питер переходил окончательно на рыночную экономику. От Путча не осталось следов, только последствия в виде бритых братков-бандитов и их дойных коров-ларьков.

(Продолжение следует).

Мне предстоял путь из дома в Рамбов. Сначала 300 км автобусом до другого города, где был вокзал и аэропорт. Затем еще 1000 км до Питера. Билет на автобус стоял 6 советских рублей, на самолёт до Питера около 17 рублей.
В 10 утра 18 августа 1991 года меня проводили у автобуса родители. В аэропорт я прибыл к 19.00 того же дня. Около 21.00 посадка в самолёт. В Пулково приземлился через 3 часа.
А теперь немного отойду от темы ЛМК. Не могу пройти мимо тех событий.
Сначала мы часа полтора сидели в самолёте. Нас не выпускали. Но пассажиры не волновались, а просто ожидали. Ещё бы, мы ведь в самолёте Аэрофлота СССР. Ничего плохого не может случиться. Ну да, начиная с 1987 года были перебои с продуктами в магазинах, были талоны, но не голодомор же. Примерно около 23.00 нас привезли к двери аэровокзала. Странно, зачем столько военных там по периметру? Ну да ладно. Вошли в аэровокзал…. Ух ЁПТА!!!!! Что тут творится? Полно людей как в утреннем автобусе. Почти давка. Все кушетки заняты. Люди везде, на подоконниках, на полу, на чемоданах, на газетках. Чего случилось то? Все рейсы что ли отменены? Табло информации не светится нигде. Буфет не работает. Водички попил из крана в туалете, но и там тоже люди и не по нужде а просто места нет в зале аэровокзала. На чемоданах сидят в туалете и чего то ждут. По залу гул стоит и явно не спокойный. Думаю пойду наружу выйду. Я ведь уже прилетел. Мне тут делать больше нечего. Протискиваясь за метров 15 до выхода пройти не смог. Везде люди плотно стоят. Не пройти и не пробиться. И опять в окнах много военных. Цепочка солдат с погонами СА, ВВ, ПВ и даже голубые погоны ГБ. Да твюж МАТЬ! Дайте выйти! Я уже прилетел. Но как говорится ШИШ тебе с хреном. Солдаты не выпускают никого. Так я простоял там у выхода часов до 2 ночи. За это время приземлилось еще пара самолётов но без объявлений по громкой. И народ еще уплотнился. Я не знаю сколько могло поместиться народу на то время в аэровокзале Пулково, Но мест даже стоячих уже практически не было.
И вот после 2х часов ночи 19 августа 1991 года вдруг ожили динамики и сухой женский голос сообщил, что если в зале есть иностранные граждане, им надо пройти к выходу Б. Разумеется всем захотелось к выходу Б. Толпа волнами начала перемещаться, гул усилился. Волнение тоже. Но паники и криков не было. Оказалось выпускают только по паспортам иностранцев, а наш серпастый молоткастый дубликат бесценного груза вдруг перестал быть таковым. Только иностранцы! ВСЁЁЁ ! Сказано иностранцы.
К выходу подали несколько туристических красных Икарусов и я с завистью смотрел как эти КАЗЛЫ с инопаспортами усаживаются в удобные кресла. Вот оно как бывает. Их сопровождала от выхода до автобуса наша доблестная милиция. А нам в ухо эта милиция кричала через мегафоны, что бы мы вернулись обратно в АД. По другому это не назвать. Часам к 5 утра иностранцы кончились и начали выпускать теперь граждан СССР, при том задавая на выходе вопросы про цель прибытия. Я с гордостью показал справку о зачислении и меня выпустили, когда оглянулся назад и посмотрел вперёд, шествие узников Пулково было похоже на первомайскую демонстрацию. Так много нас там было. Однако та же беда и на остановке. Автобусы приезжали эти самые Лиазы-кошары, ну или их сараями называли. Они моментально заполнялись а народ не кончался. Между автобусами проходило минут по 10.
Ну чтож, поеду на такси. При себе было 50 советских рублей в размене синими пятерками. Думаю хватит доехать… Однако… Таксистов было не мало, тоже машины заполнялись быстро, но найти свободное можно было.
-Здрасте, в Питер едите?, возьмёте меня до Невского?
- До невского 300, до первой городской остановки 200.
ОХЕРЕЛИ ЧТОЛИ? Думал 200 за машину, сейчас подойдут еще трое и может скинет таксу? Но нихера. И 200 это с человека. Да вы совсем бензина нанюхались ПАДЛЫ? У людей зарплаты от 60 до 90 в среднем в месяц, а ты тут 200 хочешь за 20 минут с человека срубить…
-нет денег иди пешком или жди автобуса.
И главное ведь не понятно, что вдруг случилось? Ведь я 3 недели назад тут был, такси до города стояло 5-8 рублей, Пулково было свободным и даже кушетки свободные. Да что случилось то пока я в свой зажопинск летал? Это ведь не из-за меня? Ведь я же не мог один столько хауса внести. Однако 200 рэ или иди на…просто иди, ноги есть ходить умеешь.
Выхода не было. Время 7й час утра. Пошел опять на остановку. Часам к 8 смог втиснуться в сарай. Наконец то еду. Ага, проехали минут 10 до какого то разворота. Там нас высадили и автобус развернулся и уехал обратно. Оказалось автобусы в Питер не ездили, а довозили нас до оживленной трассы и опять обратно. По этому так часто и ходили. Люди возмущались но деваться некуда. Все вытянулись в цепочку и с чемоданами, рюкзаками по обочине топ-топ-топ. Кто-то ловил попутки, кто то просто сидел на чемоданах и непонятно чего то ждал. Я так и пошел пешком. Пройдя примерно минут 40, около меня остановился голубой РАФик. Водитель окликнул,
-эй парень, тебе в Питер?
-Да.
-садись, места есть
-сколько надо заплатить?
-сколько не жалко, можешь и бесплатно ехать, но только я до ближайшего метро.
В салоне было человек 5 с сумками-чемоданами. Я со своим рюкзаком. И тогда только я в РАФике от водителя узнал. Страны больше нет. Путч. Первый раз услышал это слово ПУТЧ. Как будто диарея пучит кишку и оттуда такой тугой ПУТЧ вылетает. Вот что мне напомнило это слово.
И тогда стало мне понятно почему всё было именно так. Одного не могу понять, какая такая «светлая» башка придумала пару тысяч людей держать взаперти на вокзале? Дал водителю 5 рублей. Он не отказался но и мне было приятно.
И ещё. Обращаюсь к тем таксистам которые работали в Пулково 18-го и 19-го августа 1991 года. Вы просто мрази и стервятники, вы ничем не лучше нынешних похоронных компаний. Вы гниды наживались на ситуации. Может кто то из вас, или ваших знакомых, ну хоть кто то это прочитает и себя узнает. Хотя вряд ли, вы только считать барыши научены. Так что засуньте себе в задницу ваши удобные желтые «Волги»!, туда же засуньте свои антенны, рации, зелёные огоньки и шашечки! Я проклинать и зла вам желать не буду. Думаю жизнь за меня это сделает красиво. Но ведь тогда в такси не было иностранных специалистов из Азии. Тогда все были славяне-усачи, Мужики в кожанках с рыжими, русыми, и прочими усами. Но поступили как настоящие падальщики.
Извините за резкий слог. Но по другому никак я их назвать не могу. Промаринованных людей, уставших с дороги и от давки, эти таксисты обдирали пользуясь ситуацией.
Парень на голубом РАФике! Ты тоже это вряд ли прочитаешь, но дай бог тебе здоровья и твоим близким.
Ну вот. Далее метро, Балтийский вокзал, час в электричке и я снова в Рамбове на ул. Красного Флота 18/48.


(Продолжение следует)

В 1988 году я был восьмиклассником провинциального городка населением 70 тыс. человек одной из автономий СССР. Задумался кем быть. Однозначно хотелось носить какую либо форму. На тот момент сильно нравилась форма летчиков гражданской авиации и морская любая, как военная так и гражданских моряков. Из Ленинграда мне родственники прислали несколько буклетов морских училищ. Тогда особо не были они красочные, тексты сухие. Описания минимальные, бумага обычная писчая. Но однажды прислали брошюрку морского училища им. С.О. Макарова. Бумага мелованная, фото красочные цветные, около 30 штук. Парусник «Седов», учебные классы с оборудованием и макетами, преподаватели все в формах с полосками ромбами на погонах и на рукавах кителей. Кают-компании, курсанты в формах, гюйсы, кругосветка, дальние страны… В общем такая подача информации меня очень подстегнула в выборе профессии. В 1991 году в конце июня я выпустился из школы и полетел в Ленинград… Стоп. Он уже тогда Питером был. Опустим мои разговоры с родителями. Долго не уговаривал. Они отпустили меня на тот момент 16-летнего одного в Питер. СССР ведь. Что может случиться? В общем прилетел в Пулково. Оттуда на Балтийский вокзал и доехал до Стрельны. Нашел «Макаровку», сдал документы в приемную комиссию. На третий день первый экзамен сразу же провалил. Получил документы и следующим утром съехал из казармы. Было стыдно и больно. Ком в горле. Потратил деньги родителей и не поступил. Всё. Стена. Мечты рухнули. Решил прогуляться по Петродворцу, хоть фонтаны посмотрю. Месяц июль, жара всё цветет. Фонтаны, дорожки, радостные люди, много моряков в формах. А мне грустно. Иду провинциальный парень, за спиной зеленый рюкзак брезентовый. В руках папка с документами. С завистью смотрю на ребят в морских формах, на знаки, погоны, гюйсы, тельняшки. Проходил мимо лавочки, на которой сидели и бурно разговаривали еще морячки, человек 7. Видно было что сидят не с чаем. Однако не пьяные. Не буйные. Весёлые радостные, истории рассказывают друг дружке. А я замедлил ход и смотрел на них украдкой с завистливой но грустной улыбкой.
Один из них посмотрел на меня и окликнул, чего я грустный такой, что в рюкзаке, турист-альпинист? Нет, я просто хотел быть моряком но не поступил – как то так я ответил. И тут они замолчали и все на меня посмотрели. А потом громко все рассмеялись. Я тоже им улыбнулся. А в голове мысль, видать не по Сеньке шапка сшита. Не там родился и не там пригодился.
-Ты хочешь быть моряком? Так поехали с нами. Моряком ли или нет но курсантом станешь. Это оказались курсанты ЛМУ ВМФ, окончили 2й курс и после практики гуляли. В общем приехал я с ними на электричке в Ломоносов - «Рамбов», так называли город местные. Производная от названия станции Ораниенбаум. Поднялись в горку в 20 минутах от вокзала улица Красного флота 18/48. И вот оно ЛМУ ВМФ. Показали в клубе где была приёмная комиссия. Один даже со мной стоял и говорил, вот нашли грустного парня в парке, хочет быть курсантом, документы все с собой. В общем документы приняли, дали листик бумажки в котором значилось что я абитуриент и подлежу постановке на довольствие. Курсант меня проводил через кпп и отвел в роту где были все абитуриенты. И вот опять казарма, подготовка к экзаменам вступительным. На следующий день был проф. осмотр и медкомиссия. На судовода не прошел. Один глазик 0,8 был. Предложили на РТЦ поступать. Согласился. Еще через день были типа испытаний на слух. Точки тире мне диктовали я повторил всё в точности. Музыкой увлекался, играл на гитаре, в музыкалку даже год ходил, слух и такт имел хороший. В общем на радиооператора годен. Тогда же я впервые узнал что такое картофельная пудра на воде. В Макаровке пока жил 3 дня кормили отменно. Пюре, гречка, гуляш, подливка, шницели, супы наваристые. Тут же было «пюре» из картофельной муки-пудры, перловка, и много чего мне непонятного. Ну да ладно, не отъедаться туда приехал. Надо мечту попробовать опять осуществить.
И вот первый экзамен. Математика. В Макаровке завалился на геометрии. А тут просто математика. По билету понял что из 3 вопросов знаю только один. На него и ответил. По двум другим плавал и воду лил. Сдать на 3 мне помогла Преподаватель Тоболина. Женщина была строгая но отзывчивая. В общем трояк мне поставила. Прошел до следующего экзамена. Урааа маленькая вымученная победа!. А народ всё пребывал и пребывал. И вот уже конкурс. У судоводов 2 человека на место, у радистов 1 человек на полтора места. Оно и понятно. Что бы принимать морзянку на слух, должен быть почти музыкальный слух и чувство такта развито. Разумеется выпускники музыкальных школ не поступали в такие училища а поступали в муз.училища. А на проф отборе многие сыпались именно из за того что на слух не могли повторить задание.
Через 3 дня снова экзамен. Русский язык и литература. На выбор диктант или сочинении. Конечно сочинение. Далее на выбор Толстой, Тургенев, Пушкин, Лермонтов. То есть сами видите, очень демократичные вступительные экзамены. Цель экзаменов не отсеять а посмотреть уровень подготовки. Нынешние абитуриенты наверняка бы позавидовали таким условиям поступления. Красота. Кормят, есть где жить и всё бесплатно.
Выбрал я сочинение писать. По стихотворению Лермонтова «Мцыри». Я наизусть знал всего два отрывка из этого произведения, и добросовестно из памяти их переписал на листочек. Оказалось надо было не стих декларировать а раскрыть тему его. О чем он, трагичную судьбу героя. Меня вызвали на следующий день. Немного попытали по моему сочинению и от всей души поставили трояк. Ну вот и всё. У меня 6 баллов. Проходной балл тоже 6. Однако конкурс к тому времени уже был полтора человека на место. Как сказал один курсант, примут всех. После первой сессии много отчислятся. С запасом берут. Но всё равно коленки дрожали. А вдруг я хуже всех? А у всех 7,8, или 10 баллов?. Однако потом узнал что принимали на РТЦ даже с 5 баллами. Главное слух и здоровье.
Потом были экзамены по физ. Подготовке. Их принимал на тот момент капитан-лейтенант «Мускул». Извините не помню его Имени и фамилии. Но уверен, курсанты годов 90-х или конца 80-х знают кто такой «Мускул». Здоровый крепкий высокий лысоватый мужик. Разговаривал с паузами но как бы выкрикивая или повышая громкость. В общем подтянулся я тогда 43 раза, (гимнастикой занимался 2 года). Пробежал сотку и 400 уложился в норматив, и получив одобрение, Я понял…ЯЯЯААААА ПОСТУПИЛ!!!!!!!!
Пока мне готовили документы для военкомата и прочие бумажки я еще 3 дня жил в казарме. Это была 21 рота РТЦ первый подъезд первый этаж жилого корпуса который к «чепку» был присоединен. Этот корпус имел теплый переход в УК 2 но со второго подъезда. Далее опишу про все корпуса. В жилом корпусе были казармы судоводительского факультета и радиотехнического цикла.
За эти 3 дня я постоял на тумбочке, узнал что такое большая приборка с мылом и щетками. Узнал что такое строем на зарядку. Я уже имел статус курсанта и на остальных прибывающих уже смотрел как победитель. К слову сказать, документы принимались вплоть до 25 августа. В ЛМУ был недобор. Однако прочитав свои направления о зачислении я оказался курсантом не ЛМУ а ЛМК. Вот это меня вообще не заботило. Главное я поступил и ехал домой к родителям с радостной вестью. Нас отпускали домой что бы мы отвезли вещи, снялись с воинского учета и выписались с места прописки. Назад я должен был вернуться не позднее 25 августа.
Вот так я вкратце стал курсантом.
Вспоминаю того третьекурсника…Хочешь быть моряком? Пойдем с нами, будешь обязательно. Я тогда подумал, может я и из глубинки но чудес не бывает. Однако поверил и вот что из этого вышло.
Немного добавлю еще про абитуру, основная масса поступающих была с Украины. И местные. Севастопольских было много, Новоозерненских. И другие были из Харькова, Полтавы, Мариуполя, Кировограда. Оно и понятно. Основная часть курсантов на практике бывала именно в Севастополе. А там училищ не так много. И вероятно отцы моряки своим детям про ЛМУ и рассказывали. Так же много было из Мурманска Совгавани и Владивостока. Везде где были наши курсанты на практике, оттуда основной приток поступающих.

В 1960г. в Средиземном море было проведено учение в котором принимали участие 6 ПЛ 40 ОБПЛ. Центральным эпизодом его стали поиск и атака отряда кораблей в центральной части Средиземного моря. ОБК обозначал КР «Куйбышев», шедший в охранении 2 ЭМ. Черноморскими кораблями командовал 1-й зам. командующего ЧФ вице-адмирал С.Чурсин. При подходе к последней завесе лодок к ним пристроился американский крейсер «Олбани» с фрегатом. Смешанный ОБК едва не был атакован – практическими торпедами. Во избежании нежелательного инцидента флагман отвернул от генерального курса. Демонстрацией силы явилось прохождение всплывших ПЛ вблизи американских кораблей строем двух кильваторных колонн. Следом за ними прошли КР и 2 ЭМ.

В середине 1960 года отношение в Албании к Советскому Союзу начало ощутимо меняться. Начался этот процесс с конфликта между партиями и правительствами на переговорах по оказанию Албании помощи в выполнении ее третьего пятилетнего плана. Албанцы заложили в проект этого плана внушительную помощь от Советского Союза. Предложение больше опираться на собственные силы, развивать промышленность, конечно, при нашей помощи, албанцами было встречено с обидой. Говорят, кто-то сказал, что Советский Союз вполне может прокормить албанский народ, ибо "русские могут один раз не позавтракать, и албанцы будут сыты целый год". Итак, советское правительство предложило албанцам откорректировать план их пятилетки, и они выехали из Москвы весьма недовольные. Перед отъездом албанской делегации в их честь дал обед министр обороны маршал Р. Я. Малиновский. Маршал провозгласил тост "за дружбу между нашими странами", но в ответ начальник албанского генштаба в своем выступлении обвинил СССР в нежелании помогать его стране. Ситуация становилась все острее. Албанцы на бухарестском Совещании представителей коммунистических и рабочих партий социалистических стран в июне 1960 выступили в поддержку китайских коммунистов и с осуждением примирительной политики СССР в отношении Запада. После этого они начали свою кампанию по дискредитации советских специалистов, их обвиняли в прекращении всех видов снабжения базы, предусмотренные достигнутым соглашением, приостановке в одностороннем порядке всех начатых работ и усилении провокаций и шантажа. Как заявил в своих мемуарах Энвер Ходжа: «Этой яростной антиалбанской и антисоциалистической деятельностью руководили работники советского посольства в Тиране, как и главный представитель главного командования вооруженных сил Варшавского Договора, генерал Андреев. Советские люди на базе, по приказу сверху, совершали бесчисленные скверные хулиганские поступки и все же "страховки ради" пытались обвинить наших людей в хулиганских поступках, которые они сами совершали. Бесстыдство и цинизм дошли до того, что "главный представитель" Андреев направил Председателю Совета Министров Народной Республики Албании ноту, в которой он жаловался, что албанцы "совершают непристойные поступки на базе". Но что это за "поступки"? "Такой-то албанский матрос бросил на борт советского корабля окурок", "мальчишки Дуката говорят советским детям: "убирайтесь домой", "албанский официант одного клуба сказал нашему офицеру: "хозяин здесь я, а не ты" и т.д. Генерал Андреев жаловался Председателю Совета Министров албанского государства даже на то, что какой-то неизвестный мальчишка тайком нагадил у здания советских военных!». Москва пыталась разрулить ситуацию, но это не помогло. Уже на первой встрече с албанской делегацией 10 ноября в Москве Микоян высказал озабоченность албанской позицией, заявив:
- Ваши офицеры на Влерской базе, - сказал он, - плохо обращаются с нашими. Не хотите ли вы выйти из Варшавского Договора?
В ответ албанцы начали обвинять советских офицеров на Влерской базе, во всех смертельных грехах. 12 ноября разговор о том же албанцы имели с Н.Хрущевым. Вот как описал этот разговор в своих воспоминаниях Энвер Ходжа: «- Если хотите, мы можем снять базу, вскрикнул он в то время, как мы говорили о возникших больших разногласиях.
- Вы этим угрожаете нам? - заметил я.
- Товарищ Энвер, не повышайте голоса,- вмешался Хрущев. - Подводные лодки - наши.
- И ваши и наши, - ответил я, - ведь мы боремся за социализм. Территория базы - наша. Относительно подводных лодок у нас имеются подписанные соглашения, признающие за албанским народом права на них. Я защищаю интересы своей страны. Так что, знайте, база наша и нашей останется.» На этом совещании руководители Албании и СССР окончательно рассорились. Китайцы подговорили албанцев публично откреститься от “ревизионистского” курса советского руководства. Ходжа и Шеху, председатель совета министров Албании, выступили с пламенными антихрущевскими речами, с не менее пламенной речью выступил лидер польских коммунистов Гомулка, который, в свою очередь, вскрыл антимарксистскую сущность албанских руководителей, следом в защиту Хрущева выступили другие лидеры, и Ходжа с Шеху, не дожидаясь конца совещания, выехали в Тирану. Более в Москву они не приезжали, а когда приходило приглашение, посылали секретаря по идеологии Рамиза Алию. Летом 1961 года, увидев на очередном совещании руководителя албанской делегации Алию, Хрущев, который не отличался особой тактичностью, громко сказал:

— Скоро товарищ Ходжа будет присылать вместо себя свои штаны.

С того дня на совещания перестал ездить и секретарь по идеологии.

Несмотря на возникшие разногласия между лидерами СССР и Албании отношения между моряками в 1960 году продолжали оставаться хорошими. Как вспоминал контр-адмирал Загребин, весь 1960 год наши военные, в частности моряки, работали с албанцами очень дружно, никаких конфликтов не было. Был расширен порт в Дурресе, сооружались военные объекты во Влерском заливе для базирования кораблей и противодесантной обороны побережья. В конце 1960г. 40-я ОБПЛ передала албанскому флоту как и было обговорено 4 ПЛ «С-241», «С-242», «С-358», «С-360» и плавбазу «Владимир Немчинов». На церемонии передачи во Влерском заливе, проходившей весьма торжественно, присутствовали руководители албанского флота и офицеры генштаба вооруженных сил Албании. Но и после передачи лодок по просьбе албанцев наши офицеры и старшины продолжали обучать албанцев и выходить с ними в море. Погружение и маневрирование лодок проходило под непосредственным контролем наших офицеров. В Албанию планировалось перебазировать 17 отдельный береговой ракетный полк ЧФ с ракетным комплексом «Сопка», но из-за разрыва отношений передислокация не состоялась.

Советский Союз фактически создал албанский военно-морской флот. Были переданы 4 ПЛ пр.613 в 1960 («С-241», «С-242», «С-358» и «С-360»), 5 ТКА пр.123K, 4 БО пр.122бис в 1958 («МПК-388», «МПК-389», «МПК-394», «МПК-450»), 2 МТЩ пр.254 в 1960 («Т-62»), 6 РТЩ пр.255 в 1960, плавбаза «Владимир Немчинов» в 1960, судно размагничивания пр.220, 2 малых танкера пр.437М, торпедолов пр.368Т, водолазный бот пр.522, буксир пр.730, 11 катеров пр.376 (как СКА и КАТЩ), плавучий док. Часть судов являлись плавсредствами 40 ОБПЛ. Кроме того, албанцам предназначались для передачи еще два БО пр.122бис («МПК-345» и «МПК-346»), но в 1961г. они были возвращены в состав ЧФ.

Но ситуация продолжала ухудшаться, с 13 по 20 февраля 1961 года в Тиране прошел пленум ЦК правящей Албанской партии труда. Решения его тогда оставались для советских моряков неизвестными, но суть их стала ощущаться весьма скоро. Во Влеру прибыл министр обороны Бекир Балуку и провел закрытое собрание партийного актива албанского флота. У наших моряков было много настоящих друзей среди офицеров-албанцев, и скоро стало известно, что Балуку выступил на собрании с клеветой на Н. С. Хрущева и советское руководство, обвинив их в "ревизионизме", нежелании помогать Албании и иных грехах. Он дал указание прервать всякие отношения с советскими инструкторами, удалить их с переданных албанцам подводных лодок, прекратить всякие контакты с экипажами советских кораблей. Более того, Балуку потребовал не выпускать наши корабли из бухты Паша-Лиман и даже дал разрешение использовать для этого батареи орудий ПВО.

Ситуация развивалась катастрофически стремительно. Попытка действовать через Варшавский Договор, привела к ускорению разрыва, так как албанцы стали опасаться прямого военного вмешательства со стороны СССР и стран ОВД. На совещании стран Варшавского Договора прошедшем в марте 1961 года, Гречко настоятельно потребовал, чтобы Влерская база полностью перешла под "непосредственным командованием" главнокомандующего вооруженными силами Варшавского договора. Албанцы с возмущением отклонили это предложение, несмотря на то, что другими членами ОВД решение уже было принято. Тем не менее в Тирану прибыли заместитель советского министра иностранных дел Н.П.Фирюбин и два других "зама": первый заместитель начальника генерального штаба Советской армии генерал армии А.И.Антонов и заместитель начальника Главного штаба ВМФ адмирал Н.Д.Сергеев.
Они приехали для того, чтобы договориться о том что бы Влерская база подчинялась главнокомандующему вооруженными силами Варшавского Договора. Но албанцы стояли на своем, и заявили что не подчинятся решению командования Варшавского Договора. Ничего не добившись Фирюбин уехал обратно вместе с обоими сопровождавшими его генералами.

Обстановка ухудшалась, и по решению генерал-полковника А. М. Андреева, возглавлявшего группу наших военных советников в Албании, - началась эвакуация в СССР семей офицеров. Необходимо было оперативно решать вопрос о пребывании 40-й бригады лодок в Албании, ведь албанские представители стали заявлять свои права и на остальные восемь подводных лодок и на всю структуры базирования, в том числе и вспомогательные суда. Для решения возникающих вопросов с Черноморского флота прислали бывшего командующего 40-й ОБПЛ контр-адмирала С.Г.Егорова, его появление албанцы восприняли в штыки. Энвер Ходжа в своих воспоминаниях представил его как исчадие ада: «… советские ревизионисты направили в Тирану еще некоего контр-адмирала. Вся эта группа состояла из офицеров советской госбезопасности, посланных к нам для организации беспорядков, саботажнической и диверсионной деятельности на Влерской базе.» И вся «подрывная» деятельность С.Г.Егорова состояла в том что он должен был возглавить возвращение наших 8 субмарин и плавбазы на Балтику. Албанцы все чаще прибегали к угрозам применения силы, в первой половине мая 1961г. при входе во Влеру на прибывший советский транспорт «Чиатури» были наведены орудия и он был досмотрен албанской стороной. Так как инциденты продолжали множиться, в конце мая 1961г. командующий ЧФ адмирал В.А. Касатонов получил приказание С. Г. Горшкова направиться во Влеру и организовать вывод из Албании наших подводных лодок и плавбазы. Он вышел из Севастополя на крейсере "Михаил Кутузов" в сопровождении двух эсминцев и танкера "Золотой Рог". На подходе к Босфору Касатонову доложили телеграмму с новыми указаниями Главнокомандующего - кораблям, кроме танкера, вернуться в базу. Албания запретила вход нашим кораблям в свои воды... Касатонов вылетел в Албанию через Москву а группа офицеров штаба флота перешла на "Золотой Рог". К моменту прихода танкера во Влеру Касатонов уже был там. Прибыв во Влеру, Касатонов поднял свой флаг на плавбазе "Виктор Котельников". И сразу же пригласил к себе на совещание контр-адмиралов А.В.Загребина, С.Г.Егорова и капитана 1 ранга П.П.Кулика - советника начальника штаба албанского флота (в должности с 1960г.), командиров плавбазы и подводных лодок, советников и старших групп инструкторов на кораблях и катерах албанского ОВР. Командующий приказал немедленно начать подготовку к уходу в Севастополь и на Балтику, всем советникам и инструкторам перейти на "Котельников". Особое внимание он уделил подготовке к переходу и предотвращению захвата албанцами наших судов вспомогательного флота - танкера, водолея, буксиров. Плавбаза "Котелышков" получила приказ встать на якорь в заливе, восемь уходящих подводных лодок ошвартовались лагом по ее бортам. Загребина Касатонов направил с утвержденным им планом перебазирования в Тирану - к советскому послу И. В. Шикину и генералу А. М. Андрееву. План получил полное их одобрение. А. М. Андреев и А. В. Загребин посетили и министра обороны Албании генерала Балуку и сообщили ему о решении Советского правительства вывести наши корабли в СССР. Информировать командующего албанским флотом не удалось, а это хотел сделать лично В. А. Касатонов. На просьбу встретиться с командующим контр-адмиралом Теми Сейко албанцы отвечали, что это невозможно, адмирал занят. Но вскоре выяснилось, что Сейко арестован вместе с группой морских офицеров. Его обвинили в заговоре с целью свержения политического руководства Албании, Сейко был приговорен к расстрелу.

Под дулами советских же пушек и угрозой минной постановки на фарватере уходили 8 ПЛ и плавбаза «Виктор Котельников» из Влерского залива на Балтику. На головной «С-71» (А.Коваленко) вышел зам. ком. 40 ОБПЛ В.С.Козлов чтобы уточнить, свободен ли узкий пролив Сазан из залива. После донесения двинулся и остальной отряд.

9 июня 1961 года Владимир Афанасьевич, выполнив возложенную на него миссию, покинул Албанию на танкере "Золотой Рог". В Черном море он перешел на крейсер "Куйбышев", где его радушно встретил В. В. Михайлин. Владимир Афанасьевич рассказал ему, что албанцы не осмелились применить силу, однако они были готовы к этому. Как вспоминает Михайлин, "командующий выглядел очень уставшим, хотя виду не подавал. Попросил горячий душ, рюмку водки и не будить до Севастополя - там ждал его С. Г. Горшков. Они должны были вместе составить доклад правительству и выработать предложения по действиям в дальнейшем".

Благодаря любезности Владимира Андреевича Андреева сына генерал-полковника Андреева Андрея Матвеевича привожу его рапорт Начальнику штаба Главного Командования Объединённых Вооружённых Сил государств – участников Варшавского Договора - генералу армии Антонову Алексею Иннокентьевичу о взаимоотношениях с албанцами. И письмо министра обороны Албании генерал-полковника Бекир Балуку на имя маршала Гречко по поводу инцидента с советским транспортом «Чиатури», про который упоминается в РАПОРТЕ. Оригиналы находятся в архиве у В.А.Андреева.

ГЕНЕРАЛУ АРМИИ

товарищу АНТОНОВУ А.И.



Р А П О Р Т



Со всей ответственностью докладываю, что интересы дела и службы требуют рассмотрения вопроса о дальнейшем моём пребывании в должности Старшего Представителя Главного Командования Объединённых Вооружённых Сил в Албании.

Неоднократно на протяжении 1961 года Министром Обороны АНА генерал-полковником Бекир Балуку как устно, а также и в письменных документах и в Памятной записке албанского правительства от 22 февраля 1961 года, и в заявлении албанского правительства и ЦК АПТ советскому правительству и ЦК КПСС в июне 1961 года прямо и откровенно заявлялось, что теперешнее албанское руководство Министерства Обороны и правительства Албанской Народной Республики рассматривает меня /генерал-полковника Андреева А.М./ как лицо, занимающееся злостными измышлениями, в результате которых, якобы, Советское Правительство приняло ошибочное решение о ликвидации военно-морской базы «Влера».

Так, например, в Памятной записке, вручённой мне Председателем Совета Министров НРА М. Шеху 22 марта 1961 года, в качестве ответа на моё заявление, сделанное ему 24 февраля по вопросу о состоянии отношений между албанским и советским личным составом, указано, что «… Представительство Объединённого Командования исходило из однобокой и субъективной позиции», что «… своей позицией, занимаемой с сентября прошлого года /временя моего вступления в должность Старшего Представителя ГК ОВС в Албании – примечание А.А./ и по сей день … советская сторона не только ограничила сферу сотрудничества между албанским личным составом и советскими советниками инструкторами, но вызвало также серьёзное положение относительно боевой готовности влёрской базы».

Албанские военные руководители не сделали для себя никаких выводов из справедливой критики на Совещании Политического Консультативного Комитета в Москве в марте 1961 года, а пошли ещё дальше по пути ухудшения отношений по военной линии, усилив свои нападки на Представительство ГК ОВС в Албании и главным образом на меня, как на Старшего Представителя ГК ОВС в Албании.

В документе от 5 апреля 1961 года, направленного албанским правительством в адрес Правительств стран участниц Варшавского договора и подписанного М. Шеху, говорится, что «… решение Политического Консультативного Комитета о Влёрской военно-морской базе … принято на основе односторонней и ошибочной информации, на основе злонамеренных вымыслов».

Подобные заявления делались также Министром Народной Обороны НРА генерал-полковником Бекир Балуку в письменном виде и в личных беседах со мной, так, 15 мая 1961 года в личной беседе Бекир Балуку при моём заявлении о том, что при подходе советского транспорта «Чиатури» он был задержан и на него были наведены орудия, прервал меня и в сильно возбуждённом тоне заявил: «… Вы преувеличиваете этот инцидент и стараетесь его раздуть. Вы систематически занимаетесь разжиганием инцидентов».

Такие же клеветнические измышления и выпады против меня проводит и командование военно-морской флотилией, так, 17 мая 1961 года командующий военно-морской флотилией контр-адмирал Хито Чако в беседе с советским советником контр-адмиралом Кулик заявил: «….Ваши люди имеют целью превратить гарнизон в Паша-Лимане в гарнизон инцидентов, где проводится широкая контрреволюционная работа против нашей Партии и Правительства, … Ваши люди бросились в агитацию в результате прибытия в Паша-Лиман Андреева и Загребина. Сколько раз Андреев и Загребин были в Паша-Лимане, столько раз это приводило к усилению напряжённости в результате их враждебной работы».

В своём ответном письме от 30 мая 1961 года, адресованном мне по поводу отношений между албанской и советской стороной в военно-морской базы «Влёра», Бекир Балуку, голословно отвергнув все факты, пишет, что всё то, что было приведено в письме … «делается с определённой недружественной целью … что позиция, занимаемая к албанским морякам, вдохновляется некоторыми высшими советскими офицерами, которые, видимо, поставили перед собой задачу как можно больше нанести ущерб братским отношениям и дружбе между двумя нашими социалистическими странами». Бекир Балуку заявляет, что будто бы высшие советские офицеры проводят сознательную активную работу … «для того, чтобы создать у советских моряков, находящихся в Албании, недружественные чувства и ненависть в отношении своих товарищей и братьев – албанских моряков».

Министр Обороны НРА генерал-полковник Бекир Балуку лично запретил мне посещать соединения и части НРА, так, 15 февраля 1961 года на мой вопрос о желательности ознакомиться с ходом формирования новых соединений в районах их дислокации заявил: «Сейчас нет такой необходимости …».

Мои попытки выехать 4 – 6 апреля сего года в 4 Бр.БО на батальонные учения с боевой стрельбой артиллерии ни к чему не привели, так как заместитель МО по боевой подготовке генерал-майор Рахман Перлаку на запрос по этому вопросу сделал всё, чтобы на этом учении никого из Представительства ГК ОВС не было.

Если раньше выезд в войска в какой-то ограничивали, то с уходом 40 Бр.ПЛ я не был ни только не приглашён ни на одно учение или занятие, а мне были прямо запрещены всякие выезды в войска АНА. Меня не допустили и на проводимые в июле месяце Генеральным Штабом армейское командно-штабное учение на местности со средствами связи.

Начальник Генерального Штаба генерал-лейтенант Петрит Думе 20 мая сего года заявил генерал-майору Кобылкину, что впредь ни один генерал, в том числе и генерал-полковник Андреев, не будут пропущены в здание Генерального Штаба АНА без предварительной на то заявки /что и делается/, и даже больше того, 4 июля я был приглашён к 12.00 на беседу к заместителю Министра Обороны по экономическим вопросам, однако, часовой меня в штаб не допустил и я вынужден был уйти обратно.

Дело дошло даже до того, что начальник пограничного КПП капитан Фейзо Боно на аэродроме гражданского воздушного флота «Ринас» 27 июля с/г официально сделал заявление консулу Посольства СССР Фадееву, что ему дано указание от высшего начальства не допускать генерал-полковника Андреева к советским самолётам.

8 июля сего года заместитель Министра Обороны генерал-майор Нури Арапи на просьбу Представительства выдать пропуск для поездки во Влёру заявил: «… своими клеветническими измышлениями Вы содействовали принятому Вашим Правительством неверного решения о выводе военно-морской базы из Влёры, и поэтому пропуск Вам выдан не будет".

3 августа 1961 года я хотел встретиться с Министром Народной Обороны НРА генерал-полковником Бекир Балуку для вручения ему письма Маршала Советского Союза Гречко А.А.,

однако, Бекир Балуку от встречи со мной уклонился.

При вручении мною письма Маршала Советского Союза Гречко А.А заместителю Министра Народной Обороны НРА генерал-лейтенанту Петрит Думе, он вёл себя крайне невыдержанно и сделал ряд враждебных выпадов, заявив: «Да, это, конечно, Ваше личное производство, Вы подбирали эти факты, это – провокация».

Вот перечень неполных фактов, показывающих враждебные отношения ко мне со стороны руководящего состава Албанской Народной Армии и Правительства Народной Республики Албании.

Такие заявления ответственных руководящих работников Министерства Обороны Албанской Народной Республики и Правительства сообщены и доведены до основной массы генералов и офицеров не только руководящих штабов, но и войск Албанской Народной Армии в наиболее крайних и враждебных заявлениях и выпадах, преследующих цель разжечь среди личного состава албанской армии враждебные отношения ко мне, а также в целом к Представительству ГК ОВС. Следовательно, эти враждебные заявления и действия, проводимые ответственными руководящими работниками Министерства Обороны НРА, затрагивают меня не частное лицо, а затрагивают честь, достоинство и интересы в целом Представительства ГК ОВС в Албании, честь и достоинство Советских Вооружённых Сил.

В такой обстановке, где руководящие работники армии, страны и ЦК АПТ выразили крайнюю не только неудовлетворённость, а прямое враждебное отношение к Старшему Представителю ГК ОВС, делать вид, что ничего не произошло, будет неправильным, так как это только будет облегчать крайним националистам продолжать со старых позиций клеветнические выпады и может привести к крайне нежелательным последствиям.

Прошу честь, что провокационные выпады в более наглеющем виде, как по форме, так и по содержанию, продолжаются. И это вполне естественно, так как крайними авантюристами руководит не разум, а истерия и чувство озлобления. Следовательно, какой бы выдержкой не обладал Старший Представитель ГК ОВС в Албании, и ей может быть предел.

Учитывая, сложившуюся политическую обстановку в Албании, а также индивидуальные особенности поражённых крайним националистическим эгоизмом и авантюристическим зудом теперешнее албанское руководство страны и армии и их крайнюю безрассудную озлобленность, доходящую до такой крайности, что они способны за кусок сухой брынзы, предав национальные интересы своего народа, даже начать войну, будет правильным и своевременным в интересах дела и службы временно обязанности Старшего Представителя ГК ОВС в Албании возложить на генерал-майора Кузьминского, а меня отозвать.



ГЕНЕРАЛ - ПОЛКОВНИК



/АНДРЕЕВ/

“ “ августа 1961 года



Письмо Министра Народной Обороны НРА генерал-полковника Бекир Балуку командующему Объединёнными Вооружёнными Силами государств – участников Варшавского Договора Маршалу Советского Союза Гречко А.А. Это письмо содержалось в бумагах Андрея Матвеевича, подколотое к его РАПОРТУ на имя генерала армии Антонова. Орфография письма сохранена.



* * * * *



15 мая с/г в встрече, которую имел со мной представитель Главного Командования генерал-полковник товарищ АНДРЕЕВ он поставил меня в известность о прибытии во Влёрскую бухту нескольких судов, на которые я дал согласие.

Одновременно он поднял вопрос о том, что якобы пароход «Чиатури» был остановлен нашей охраной и против него были направлены орудия. Такой случай никогда не был и никогда не будет в НР Албании.

Такое заявление Представителя Главного Командования Объединённых Вооружённых Сил является задуманной клеветой и служит только отравлением дружбы между нашими народами и нашими армиями.

Поднимая такой вопрос передо мной, генерал-полковник АНДРЕЕВ сделал это вспыльчиво, бестактно и с оскорбительными нападками против руководства Народной Армии Албании.

Прошу Вас, товарищ Маршал Советского Союза, принять необходимые меры и дать указания для немедленного прекращения этого вредного поведения, которое несовместимо с дружбой между нашими народами и нашими армиями и с функциями, выполняемыми генерал-полковником АНДРЕЕВЫМ.

16.5.61 года.

На IV партийном съезде Албанской партии Труда было заявлено о раскрытии заговора во главе с командующим албанским флотом капитаном 1 ранга Тиме Сейку. В это время руководители стран участников Варшавского Договора во главе с Хрущевым, заявили о своем намерении "Направить в Албанию специальную комиссию Варшавского Договора для проверки достоверности заявлений о заговоре". Реакция албанских властей была естественной, никаких комиссий, никаких контактов. Все это в конечном итоге привело к разрыву. На XXII съезде КПСС, в октябре 1961 года, Хрущев публично атаковал Албанской партии Труда заявив о ее враждебности по отношению КПСС. В декабре 1961 г. Албания разорвала дипломатические отношения с СССР.



До 1964г.

Все чаще советские корабли стали показываться в Средиземном море. И пусть это были межфлотские переходы, но их становилось больше из года в год. Впервые в истории советского ВМФ с 12 августа по 20 октября 1960г. 2 ПЛ пр.633 «С-351» и «С-352» совершили переход из Севастополя в Полярный в надводном положении с форсированием Черноморских проливов и с заходом в Лиепаю. Во время перехода ПЛ участвовали в первом флотском учении советских боевых кораблей в Средиземном море. Учение носило кодовое название «Метеор». ПЛ в течение двух недель находились на позициях у о. Крит.

15 июня 1961г. отряд из 3 ЭМ пр.30бис «Бесшумный», «Безбоязненный» вместе с танкером «Золотой Рог» вышел из Севастополя. Под командованием контр-адмирала В.А.Балякина отряд обошел вокруг Европы и пришел в Североморск. Оттуда по Севморпути на Дальний Восток, 6 октября 1961г. ошвартовались в бухте Стрелок близ Владивостока.

Продолжалось расширяться сотрудничество с флотами причерноморских государств. В июне 1961г. на Черном море прошли совместные учения в которых участвовали три флота, войска Одесского военного округа, сухопутные силы Болгарии и Румынии. На этих учениях отрабатывалось взаимодействие всех видов вооруженных сил стратегической группировки. Впервые союзники по ОВД решали общую стратегическую задачу. Флот поддерживал действия фронтов с моря, обеспечивал устойчивость приморского фланга. Обсуждались тогда и целесообразность, и возможность выхода союзных сил в зону черноморских проливов. То были еще первые, пробные шаги.

В ноябре 1962 три советских ракетных катера 183-R поставляют морской базе в Александрии, являясь первыми в формировании дивизиона ракетных катеров египетского флота.

А из Задара корабли ушли в порт Сплит. 11 октября они перешли в порт Дубровник и 12 октября направились домой. В Севастополь пришли 16 октября.

13 октября в порт Латакия прибыли египетские транспорты, доставившие первые отряды египетских войск, отправленных в Сирию для укрепления ее обороноспособности на основании с договором, подписанным 11 сентября в Каире, транспорты пришли под прикрытием египетских военных кораблей. При этом суда пришли в порт, оставшись необнаруженными американцами. Но даже с прибытием египетских частей силы были неравны, в турецкой армии было 500 тысяч солдат, Сирия могла им противопоставить 65-80 тысяч бойцов и Египет 100 тысяч. Иностранные средства информации заполнили новости о наводнивших Сирию советских военных. 10 октября турецкая газета «Улус» и французское агентство «Франс Пресс» сообщили, что СССР будто бы намерен создать свою военно-морскую базу в районе Латакии. Отвечая на подобные измышления, Н.С.Хрущев 7 октября корреспонденту американской газеты «Нью-Йорк таймс» Дж. Рестону заявил: «Ни одного советского солдата в Сирии нет, там находится лишь экономическая делегация с группой технических экспертов. Других советских граждан, кроме штата посольства в Сирии нет. Мы не делаем секрета из того, что продали некоторое количество оружия Сирии для ее самообороны». Но хотя там и не было советских солдат СССР продолжал демонстрировать твердую позицию, 16 октября А.А.Громыко в письме председателю XII сессии Генеральной Ассамблеи ООН заявлял: «… правительство СССР вносит предложение о том, чтобы, ести Турция нарушит мир на сирийской границе и нападет на Сирию, государства – члены ООН немедленно оказали Сирии необходимую вооруженную помощь для пресечения агрессии. Советское правительство со своей стороны заявляет, что Советский Союз готов своими вооруженными силами участвовать в подавлении агрессии и наказании нарушителей мира». К 18 октября Турция сосредоточила на границе с Сирией до 50 тысяч солдат, около 500 танков и САУ, американцы продолжали концентрировать корабли в этих районах, в Измир (Турция) прибыл отряд кораблей во главе с ракетным крейсером «Канберра», к острову Родос подошла АУГ во главе с авианосцем «Ф.Д.Рузвельт», а на Крит прибыл отряд во главе с крейсером «Олбэни». И как следствие этих приготовлений 18 октября было опубликовано Заявление ТАСС о нападках и подготовке к агрессии США и Турции на Сирию, в нем раскрывались планы агрессоров: «В настоящее время Турция сосредоточила на границе с Сирией крупные вооруженные силы, известные под названием Хатайской подвижной группы войск. Достоверно известно, что турецкое командование стянуло в район Александреттского санджака и в другие пограничные с Сирией районы сухопут­ные, танковые и артиллерийские части из состава 8 корпуса, переведя на сирийскую границу войска из Измира, Манисы, Бурсы, Балакесыра, Анкары, Эрзурума и других пунктов. В частности, из Балакесыра переведен артиллерийский полк 6 пехотной дивизии, из Манисы — бригада 57 дивизии. В со­став Хатайской группы входят 3 пехотных дивизии, включая жандармскую дивизию, 4 отдельных пехотных полка, 3 бро­нетанковых бригады, около 700 танков и самоходных артил­лерийских установок, авиация и артиллерия. На границе с Сирией Турция сконцентрировала в настоящее время свыше 50000 солдат.

Турецким генеральным штабом совместно с американ­скими военными советниками разработан оперативный план проведения военных операций против Сирии.

Как и все агрессивные планы, этот план разрабатывался в глубокой тайне. Однако такие решения, касающиеся судеб народов, нельзя долго удержать в секрете. Сейчас стало с достоверностью известно не только о наличии такого плана, но и о его конкретном содержании.

Этот план предусматривает вторжение на сирийскую тер­риторию широким фронтом от Средиземноморского побе­режья до реки Евфрат турецких моторизованных боевых ча­стей. Один полк должен захватить порт Латанию, с тем чтобы обеспечить возможность американскому 6-му флоту ввести свои корабли в этот главный сирийский порт. В это время основные силы должны нанести удар на город Хомс и затем действовать в направлении столицы Сирии Дамаска. На части жандармской дивизии возлагается задача расправляться с патриотическими силами Сирии и насаждать угодные для американцев власти. Для увеличения боеспособности этой ударной группировки из США 'были срочно доставлены во­оружение и боеприпасы.

Таким образом, войска расставлены, оснащены, получили боевое задание и ждут приказа открыть военные действия против Сирии. Как предусмотрено планом, в день «Д» эти армии двинутся против Сирии». К 25 октября 6-й флот у берегов Сирии насчитывал 30 боевых кораблей на которых находились 6200 морских пехотинцев. Днем «Д» планировалось 27 октября, к этому моменту должны были пройти выборы в Турции. Кроме того в Заявлении ТАСС опять повторялось: «Ни у кого не должно быть сомнения, что в случае нападения на Сирию Советский Союз, руководствуясь целями и принципами Устава ООН и интересами своей безопасности, примет все необходимые меры к тому, чтобы оказать помощь жертве агрессии». Однозначная твердая позиция СССР оказала существенное влияние на развитие кризиса и хотя нагнетание обстановки на границах с Сирией продолжалось еще несколько месяцев, тем не менее турки под прикрытием американцев не напали на Сирию. При этом турки учитывали, что они имеют сухопутную и морскую границу с Советским Союзом, а ЧФ по своему корабельному составу превосходит флот Турции почти в два раза и имеет абсолютное превосходство по линкорам и крейсерам. Кроме того на Черноморском флоте в составе ВВС находилось 5 дивизий самолетов, из которых 2 были в ударном варианте, и 3 в варианте ПВО, а также 3 полка специального назначения. В определенных условиях флот мог решить задачи борьбы с авианосцами в Средиземном море.

Попытки подчинить Сирию американскому влиянию путем войны потерпели неудачу, и американцы предприняли усилия для решения вопроса посредством внутренних сил в Сирии. Тем не менее 2 ноября во время встречи Н.С.Хрущева с военным министром Египта генералом Амером тому было сказано что ослаблять бдительность не следует «США, несомненно, будут искать реванша, чтобы восстановить свой престиж и показать свою силу. Это им необходимо не только для воздействия на арабов, но и на саму Турцию, которую они толкали на совершение агрессии против Сирии. У турок создается сейчас впечатление, что Соединенные Штаты боятся СССР, поэтому США будут применять все силы, чтобы восстановить свой авторитет…».



1958 год.

В конце 1957 года советские гидрографы выйдя за пределы Черного моря начали изучение Средиземноморского бассейна. В 1957-1958 году гидрографический отряд гидрографической службы ЧФ под командованием капитана 2 ранга И.И.Рыженко вышел и работал в Средиземном море на ГИСУ «Айтадор». За год они выполнили более 24 тыс. линейных километров промеров, определили 377 геодезических пунктов, покрыли топографической съемкой 194 кв. км побережья. (220.стр343.) Также в 1958г. здесь же работали научно-исследовательское судно «Академик А.Ковалевский», «Академик С.Вавилов».



В Средиземном море было неспокойно. В Алжире шла народно-освободительная борьба против французских колониалистов, некоторые базы партизан находились на территории Марокко, которая получила независимость в 1956г. Флот Франции в Средиземном море и Атлантике осуществлял задержание кораблей, которые, по его мнению, везли грузы для алжирского сопротивления. Так 18 января 1958г. эсминец «Касар» и фрегат «F-718» в Средиземном море в 45 милях от Алжира задержали югославское судно «Словения», на борту которого было оружие для Марокко. Судно было эскортировано в Оран и весь груз 148 тонн боеприпасов и оружия выгружен и конфискован. После этого судно отпущено. 3 февраля уже в Атлантике суда ВМС Франции задержали и обыскали шедшее в Касабланку польское судно «Висла».



17 июля 1958г. премьер-министр и ВРИО министра иностранных дел Израиля Бен-Гурион во время встречи с послом СССР в Израиле М.Ф.Бодровым просил советское правительство ответить не может ли Советский Союз продать Израилю оружие: 32 истребителя МИГ, 32 бомбардировщика «Ильюшин», 20 тяжелых танков типа «Сталин» и 2 подводные лодки. При этом он уточнил, что оружие, которое он просит продать Израилю, необходимо для целей обороны. 29 июля 1958г. в записке первого заместителя министра иностранных дел СССР В.В.Кузнецова в ЦК КПСС была озвучена позиция МИД по этому вопросу. «…Обращение Бен-Гуриона, по-видимому, рассчитано на то, чтобы поссорить Советский Союз с арабскими странами, а в случае отказа Советского Союза производить поставки оружия Израилю оправдать перед общественным мнением увеличение поставок вооружения Израилю западными державами.

МИД СССР считает целесообразным оставить вопросы Бен-Гуриона без ответа. В случае повторного обращения Израильского правительства ответить, что политика, проводимая в настоящее время правительством Израиля, не способствует укреплению мира на Ближнем Востоке…» В общем отношения Советского Союза с Израилем довольно сложная тема. Н.С.Хрущев в своих воспоминаниях писал об этих сложностях: «Вообще-то с Израилем у нас отношения складывались трудно. Израильтяне предпринимали много попыток улучшить их, но мы не смогли на это пойти из-за дружбы с арабами. Сколько раз израильский посол просил, чтобы я принял его. Мне самому хотелось его принять, но я не мог так поступить, потому что это взбесило бы арабов. В то время Израиль уже играл роль агента американского империализма на Ближнем Востоке, а арабов мы не хотели оттолкнуть от себя, хотели привлечь, вот и держали Израиль на расстоянии. Если рассматривать политическое лицо этого государства, то оно не только не хуже, а даже лучше других капиталистических стран, и с ним спокойно можно наладить нормальные отношения».



Ближневосточный кризис 1958г.

В мае 1958г. началось восстание ливанцев против реакционного режима в Ливане оно привело к серьезному противостоянию СССР и западных стран. В качестве повода для выступления яви­лось убийство 7 мая в Бейруте прогрессивного деятеля, главного редактора газеты «Телеграф» Насиба Метни. Похороны Метни превратились в массо­вую демонстрацию протеста против политики правительства и происков аме­риканской агентуры в Ливане. 10 мая ливанские профсоюзы, оппозиционные политические партии и группировки объявили всеобщую забастовку, которая приняла антиправи­тельственный и антиимпериалистический характер. С особой силой анти­правительственные выступления развернулись в мусульманских районах страны — городах Триполи, Сайда, Баальбек и Тир. Демонстранты подожгли отделение американской библиотеки в Триполи, там же был поврежден неф­тепровод, принадлежащий «Ирак петролеум компани». Вскоре волнения перекинулись и в столицу страны Бейрут. В различных районах города возникли баррикады и укрепленные пункты. Было сожжено помещение библиотеки Американского университета. Повстанческое движение широко развернулось в городах Аккар, Згорта (Северный Ливан), Баальбек, Хермель, Дейр Ашайр, Рошайя (Бекаа), Сайда, Тир, Набатие (Южный Ливан) и в районе Шуф (Горный Ливан), населенном друзами. Повстанческим движением руководят: в Бейруте — бывшие премьеры - Салам и Абдалла Яфи (лидеры оппозиционной группы «Фронт национального единства»), в Северном Ливане бывший премьер-министр, депутат парламента Рашид Кераме (лидер партии «Арабское возрождение»), в районе Шуф — лидер Прогрессивной социалистической партии Кемаль Джумблат, в провинции Бекаа — депутат парламента Сабри Хамаде, в Южном Ливане — бывший председатель парламента Ахмед аль-Ассад, в г. Сай­да - депутат парламента Мааруф Саад. Лидеры повстанческого движения требуют отставки президента Шамуна, который предполагал внести изменения в конституцию с тем, чтобы быть избранным в президенты на второй срок, а также отставки правительства Сольха, отказа от «доктрины Даллеса — Эйзенхауэра» и соблюдения Ливаном позитивного нейтралитета.

Ливанское правительство 21 мая 1958 г. направило жалобу в Лигу арабских государств, а 22 мая 1958 г. в Совет Безопасности ООН на вмешательство Объединенной Арабской Республики во внутренние дела Ливана. Фактически в начале выступлений ОАР никак не участвовала в организации восстания, это подтверждали заявления ряда видных политических деятелей Ливана. Оппозиция в начале располагала весьма ограниченным количеством оружия. В руках повстанцев в Бейруте было всего около 80 винтовок, а в провинции – около 150 винтовок. Оппозиция обратилась к ОАР за помощью лишь после того, как правительство Шамуна необоснованно обвинило правительство ОАР в том, что оно якобы вмешивается во внутренние дела Ливана. Просьба повстанцев была удовлетворена. ОАР организовало снабжение вооружени­ем повстанцев через сирийско-ливанскую границу. Из Сирии негласным по­рядком было переброшено в Ливан несколько групп добровольцев в граж­данской форме. В Сирийском районе ОАР был создан комитет во главе с министром внутрен­них дел этого района Сарраджем по помощи оружием, боеприпасами и людь­ми антиправительственным силам Ливана.

24 мая правительство Ливана приняло решение о подавлении восстания в стране силами армии и с применением всех видов оружия. Ливанская армия (главнокомандующий генерал Фуад Шехаб) насчитывает около 10 тыс. солдат и офицеров. В вопросе действия армии по подавлению восстания между президентом Шамуном и генералом Шехабом имеются серьезные разногласия. Шамун требует от армии активных действий, Шехаб же, ссылаясь на малочислен­ность армии, ограничивается блокированием восставших районов. Шехаб пытается сохранить некоторый нейтралитет между президентом и оппозици­онными силами, выступившими против Шамуна. Среди офицеров армии также нет единства в вопросе борьбы против повстанцев. В генеральном шта­бе имеются группы офицеров, на которых опирается Шамун, и группы, вы­ступающие против Шамуна. Имеется такие опасение раскола армии в случае активных действий против повстанцев, т.к. мусульманская часть армии мо­жет перейти на сторону повстанцев. Учитывая это обстоятельство, ливанские власти начали вербовку добровольцев из гражданских лиц для усиления ар­мии. Имея в виду, что основная масса населения, выступившего против пра­вительства, является мусульманским, вербовка добровольцев ведется из сре­ды христиан. Основными поставщиками добровольцев являются фашистская национал-социальная партия Ливана, фалангисгская партия, состоящая из маронитов, и армянская партия дашнаков. Оружие ливанскому правительству для расправы с повстанцами поставля­ется из США, Англии, ФРГ, Турции, Ирака и Иордании. 24 мая Англия пе­редала Ливану 4 реактивных самолета и стрелковое оружие. США направили в Ливан 5 военных инструкторов, «джипы», мотоциклы. По сообщению По­сольства СССР в Ливане, с начала восстания по 6 июня США поставили в Ливан 20 танков, 15 орудий, 300 пулеметов, 2.000 автоматов. Турция, Ирак и Иордания поставляют автоматическое оружие и минометы. Кроме того США для силового давления перебазировало корабли 6-го флота США в восточную часть Средиземного моря. Морское министерство Англии сообщило 28 мая, что у берегов Ливана стоят 4 английских военных корабля класса «Дэринг» вместе с авианосцем «Арк-Ройял», эсминцем «Барроза», двумя фрегатами и подводной лодкой «Трамп». Англичане усилили свои во­енные гарнизоны на Кипре, Мальте и в Кении.

Тем не менее восстание ширилось. По сообщению посольства СССР в Ливане, количество повстанцев в ос­новных пунктах восстания выражается следующими цифрами: в Бейруте — 600 человек. Северном Ливане — 2.300 (в т.ч. в Триполи — 1500), в районе Шуф — 2.500 человек, в районах Баальбек и Хермель — 2.000, в Южном Ливане — 300 и несколько отрядов в районах Дейр Ашайр и Рошайя.

Всего повстанцев в Ливане по состоянию на 12 июня с.г. насчитывается около 15.000 человек. В городах укрепляются баррикады, созда­ются народные комитеты по снабжению населения продовольствием. В Бей­руте восставшие занимают все мусульманские кварталы (40% населения го­рода). В Триполи — в руках повстанцев старая часть города и крепость. Район Хермель полностью находится в руках повстанцев. В районах Згорта-Батрун, Кесруан восставшие занимают отдельные населенные пункты. Отряды Джумблата начали наступление из района Шуф и заняли населенный пункт Айн-Згальта. Северную и южную часть долины Бекая контролируют по­встанцы. Они контролируют также южные районы страны в т.ч. города Мерджаюн, Набатие, Тир и др. (всего около 20 населенных пунктов). Поло­вина города Сайда также занята повстанцами. В общей сложности около половины территории страны находится в руках повстанцев. Недавно создан Координационный комитет по руководству действиями повстанческих отря­дов. Повстанцы получили значительное подкрепление оружием и боеприпасами.

Ливанская правительственная разведка считает, что у повстанцев имеется 10 орудий ПВО, большое количество базук, несколько полевых орудий, не­сколько десятков пулеметов и минометов. В Ливане действует 25 сирийских групп «коммандос». Однако президент Шамун продолжает отстаивать свои позиции. Армия, по его указанию, широко применяет в борьбе против повстанцев авиацию, танки, артиллерию. Основные коммуникации страны Бейрут — Триполи, Бейрут — Сайда, Бейрут — Софор-Штора — сирийская граница, контролируются ар­мией, что не дает возможности повстанцам объединиться.

На 24 июля председателем парламента Ливана Осейраном на­значается созыв внеочередной сессии ливанского парламента для выборов президента республики. Премьер-министр Сольх заявил представителям печати, что правительство не намерено ставить вопроса об изменении конституции в пользу переизбрания Шамуна. Однако лидеры оппозиции, возглавившие вооруженное вос­стание, в своих выступлениях подчеркивают, что они намерены вести борьбу до тех пор пока Шамун не уйдет в отставку. В качестве возможной кандидатуры которая устраивает и повстанцев называется в первую очередь, главнокомандующий ливанской армией генерал Шехаб.

Ситуация еще более усугубилась после того как в ночь с 13 на 14 июля в Ираке произошла революция и был свергнут проамериканский монархический режим. Новая власть провозгласила страну республикой, и объявила о выходе из военного Багдадского пакта и признании ОАР.

Не желая мириться с возможной потерей позиций в этом регионе, западные страны организовали ответные шаги. В начале июля из Неаполя «в неизвестном направлении» вышли 15 кораблей 6-го флота во главе с авианосцем «Уосп», 3 эсминца покинули Геную, 11 кораблей отдыхавшие в портах французской Ривьеры также вышли в море. Вскоре выяснилось, что они движутся к берегам Ливана. Где 15 июля как заявили американцы, они по просьбе ливанского правительства высадили десант, состоящий из трех групп морской пехоты 6-го флота и насчитывающий 5 тысяч человек. Морская пехота оказала помощи ливанской реакции в расправе над прогрессивными силами страны.

Великобритания также привела свою Средиземноморскую эскадру в состояние боевой готовности. Её корабли, имея на борту части третьей десантной бригады, и подразделения морской пехоты покинули Мальту и двинулись по направлению к острову Кипр. 17 июля английские десантники были десантированы в Иордании.

Советский Союз сразу организовал ответные шаги. Под видом учений большие силы были сосредоточены на южных границах страны. 17 июля было опубликовано заявление Министерства обороны СССР в котором заявлялось, что в соответствии с планом боевой подготовки Вооруженных Сил СССР с 18 июля 1958года в Закавказском и Туркестанском военных округах будут проведены войсковые учения сухопутных войск и ВВС. На учения Закавказского военного округа привлекаются силы Черноморского флота. Учениями в Закавказском военном округе будет руководить Маршал Советского Союза А.А.Гречко, а в Туркестанском – Маршал Советского Союза К.А.Мерецков. Кроме того, через два дня было опубликовано заявление, что Болгария с 18 июля начинает проведение учений сухопутных войск, ВМС и ВВС. Вместе с болгарами в учении примут участие авиационные дивизии ВВС СССР под руководством Маршала авиации Н.С.Скрипко. В июле 1958г. в связи с высадкой американских и английских войск в Ливане и Иордании дозор на позициях в Черном море несли «С-65», «С-88», «С-95», «С-97». Ясно, что они ничем не могли противодействовать десанту, но планы повышения готовности на флоте в подобных случаях требовали развертывания ПЛ на позиции. То обстоятельство, что не имелось возможности быть там, где требовала обстановка на театре, а также проведенные в 1958г. на флоте исследования проблемы борьбы с авианосными соединениями в Средиземном море показали, что там необходимо иметь силы флота, и прежде всего подводные лодки.

Помимо военных приготовлений были организованы шаги и общественного характера. Проведены протесты во многих странах, поставлен вопрос в ООН и получены соответствующие решения.

Сразу после начала десантной операции, американские военные власти заявили, что торговые суда любых стран могут быть задержаны и осмотрены ВМС США в пределах 150 миль от побережья Ближнего и Среднего Востока. На этот момент здесь находилось 44 американских боевых корабля во главе с авианосцами «Саратога» и «Уопс», 5 боевых французских кораблей и значительное число британских. Причем эти силы увеличивались за счет направляемых в регион судов, так из Портсмута в Средиземное море вышел английский авианосец «Альбион» с 600 морскими пехотинцами. В период высадки американских войск в Ливане с 15 июля по 4 августа палубная авиация с ударных авианосцев «Саратога» и «Эссекс» совершила 3020 дневных и ночных вылетов. Одновременно палубная авиация обеспечивала прикрытие вторжения англичан в Иорданию.

7 августа было объявлено о завершении учений проводившихся в Закавказском и Туркестанском военных округах.

В начале ноября 1958г. все американские войска были выведены из Ливана, а английские из Иордании.







Создание базы в Албании.

В ноябре 1957г. командующий ЧФ адмирал В.А.Касатонов предложил начальнику Главного штаба ВМФ адмиралу В.А.Фокину свои предложения об использовании Албании для базирования сил флота в Средиземном море. Он предложил базировать во Влерском заливе – в бухте Паша-Лиман, бригаду ПЛ из 10-12 единиц, часть из которых позже передать албанскому флоту. Для обороны баз предполагалось передать албанцам четыре дивизиона противокорабельных ракет «Стрела». Вход в бухту Паша-Лиман закрыть боно-сетевыми заграждениями. Для охраны базы иметь дивизион противолодочных кораблей и противолодочные вертолеты. Тогда же Касатонов поставил вопрос о создании сильной ПВО будущей базы. Обосновал он и целесообразность базирования на аэродроме в Албании полка самолетов «Ту-16» - в ударном варианте. Н.С.Хрущев в своих воспоминаниях так обосновал необходимость создания базы в Албании: «Когда после войны стали вновь обостряться отношения СССР с капиталистическими странами, мы уже не исключали возможности военного конфликта. Со своих позиций Албания серьезно угрожала бы действиям натовского военного блока на Средиземном море. Поэтому мы договорились тогда с албанцами о том, чтобы завести у них и подводный флот. Мы так делали в интересах всех социалистических стран. Было решено разместить там 12 подводных лодок. Знаете, довольно крепкий кулак – 12 подлодок в Средиземном море. С таким кулаком наши противники вынуждены были считаться. Эти подводные лодки мы тоже хотели передать Албании. Наши моряки выехали у ним со всеми надводными и ремонтными средствами, должны были обучить и, по мере создания албанских команд для подводных лодок, передавать им эти подлодки. Данный шаг свидетельствует о том, с каким доверием и, я бы сказал, с какой любовью относились мы к албанским друзьям».

В албанском флоте работало значительное число советских специалистов, и трудились они хорошо. В 1958г. командующий флотом Албании капитан 1 ранга Теми Сейко прислал руководству флота письмо о поощрении наших инструкторов на албанских кораблях ПЛО и подразделений гидрографической службы флота, работавших в Албании.

С 14 по 31 августа 1958г. выполнив переход с Балтики в Албанию пришли первые 4 ПЛ «С-241» (к-3р. В.Гребенщиков), «С-242» (к-3р. Ю.Емельянов), «С-358» (к-3р. И.Комаров), «С-360» (к-3р. В.С.Козлов) и плавбаза «Владимир Немчинов» под общим командованием капитана 1 ранга В.Кастромова. Они положили начало создаваемой 40-й ОБПЛ. Вслед за первым отрядом с Балтики пришли еще два, во втором – 4 ПЛ и в третьем – 4 ПЛ и плавбаза «Виктор Котельников» (в их числе «С-374», «С-71»). Лодками командовали В.Прокофьев, А.Богданов, Л.Савинов, А.Кожевников, Н.Марков, К.Могилюк, Г.Бенгард, А.Коваленко. (ж. «Подводник России» № 4 2004 стр181.) Директивой НШ ЧФ от 27 октября 1958г. ПЛ были определены в 40 ОБПЛ, оперативно подчиненную командующему ЧФ. Базировались в Албании в бухте Паши-Лиман (Влёрский залив). Командир бригады – капитан 1 ранга Сергей Григорьевич Егоров, в конце 1960г. его сменил Леонид Филиппович Рыбалко; начальник штаба – капитан 1 ранга Г.Латухин, затем его сменил М.Салыков; заместитель по политчасти капитан 2 ранга М.Игонин, «флажки»: Г.Шнипко, В.Ушаков, А.Некрасов, В.Храбров, М.Рогов, В.Чернявский и др. Командующий ЧФ старался контролировать и помогать 40 ОБПЛ, хотя она подчинялась и управлялась Главным штабом с ЦКП ВМФ. После прибытия первых кораблей, началось строительство объектов базы лодки – причалов, торпедной технической базы, компрессорной и аккумуляторной станций. Планировалось и строительство подземных укрытий для лодок, рельеф берега давал такую возможность.

В это же время в конце 1958г. в Албании работала группа офицеров штаба ЧФ во главе с контр-адмиралом Г.Г.Олейником. В состав группы входили руководители отделов и направлений флота: В.И.Савич-Демянюк, И.П.Попков, С.А.Митушевский, А.Е.Мегедь, Н.М.Гей, Н.Л.Мирошниченко. Группа работала совместно с командованием военно-морской флотилии НРА, согласовала и подписала документы по взаимодействию ЧФ с флотилией НРА и рассмотрела вопросы базирования, обороны, боеготовности, материально-технического обеспечения, политико-морального состояния и дисциплины личного состава 40-й ОБПЛ.

Помимо подводников во Влере базировались и другие соединения флота. На острове у входа в бухту Паша-Лиман обустраивалась бригада ОВР, имевшая в своем составе дивизион тральщиков. В 1958 г. во Влере была развернута радиодальномерная гидрографическая партия "Координатор" и другие гидрофизические партии 8-го отдельного Краснознаменного маневренного дивизиона гидрографического обеспечения ЧФ. Проблемы возникали по многим вопросам, но их старались разрешить. Так вспомогательный флот, подчинявшийся начальнику тыла Черноморского флота, был еще слаб, сам почти не плавал в Средиземном море, а снабжать наших моряков в Албании требовалось постоянно. Нашли выход – фрахтовали суда у Одесского морского пароходства, и они доставляли в бухту Влера необходимые грузы.

В сентябре 1958г. наши подводники начали обучение албанских экипажей на четырех лодках. Кроме того часть албанских моряков обучались в Советском Союзе. В 1958-1959гг. 307 албанских специалистов для ПЛ были подготовлены в 11 учебном отряде подводного плавания ЧФ в Севастополе.

Советские подводники все активнее начинали осваивать новые районы. ПЛ «С-242» (к-3р. Ю.А.Емельянов) первой в бригаде совершила семи суточный подводный поход в Адриатическом море. Вот как командир впоследствии вспоминал об этом: «Весь режим плавания был подводный, погрузились недалеко от причала в заливе. В открытом море ходили днем под электромоторами на безопасной глубине, ночью под РПД с подзарядкой батареи. За недельный поход мы вкусили все "прелести" плавания в теплых и соленых водах. Высокая температура в отсеках, почти стопроцентная влажность воздуха в отсеках. Форма одежды – трусы и сандалии. Передохнуть можно было только под струями переносных вентиляторов. Сложности с зарядкой батареи – температура электролита доходила до 40 градусов. Подзарядку пришлось вести малыми токами». За ней Адриатику стали осваивать и другие лодки.

25 мая 1959 в Тирану на самолете «Ту-104» прибыл с официальным визитом генеральный секретарь ЦК КПСС Н.С.Хрущев, его сопровождал министр обороны СССР Р.Малиновский, заместитель министра иностранных дел Н.П.Фирюбин (бывший советский посол в Белграде во время примирения Хрущева с Тито). В начавшейся кампании по разоблачению культа личности Сталина Хрущев наткнулся на нежелание ряда коммунистических лидеров идти его путем. С намерением донести свою позицию до албанского лидера Э.Ходжу он и прилетел в Албанию, кроме того, он хотел лично убедиться в состоянии дел в стране. В отношении Албании у Хрущева были большие планы, он хотел в противовес американским ракетам, развернутым в Италии установить здесь наши ракеты: «… если в Албании поставить ракеты средней дальности или даже ракеты ближнего боя, то они могут накрыть всю Италию». 30 мая после нескольких дней переговоров, советская делегация во главе с Н.С.Хрущевым посетила советских моряков во Влере, их сопровождали албанские руководители Э.Ходжи и М.Шеху. Встреча началась с ритуала приветствия и обхода строя моряков, выстроившихся на плавпричале, где стояли подводные лодки. В тени у борта плавбазы «Владимир Немчинов» Никита Сергеевич пообщался несколько минут с командирами лодок, а затем отобедал на той же плавбазе и к вечеру вышел на ней на морскую прогулку, к порту Саранде. Там гости сошли на берег, полюбовались прибрежной природой и продолжали деловые разговоры. Потом они вернулись на плавбазе в бухту и заночевали на ней. В своих мемуарах Энвер Ходжа рассказал в какой восторг пришел Хрущев от Влерской базы: «- Великолепно, великолепно! - воскликнул Хрущев и повернулся к Малиновскому. Я подумал, что это он говорил о действительно замечательном пейзаже нашей Ривьеры. Но у них совсем другое было на уме. - Какая надежная бухта у подножия этих гор! - говорили они. - Если разместить здесь мощный флот, все Средиземное море от Босфора до Гибралтара будет в наших руках! Мы любого можем зажать в кулак.» На следующий день Н.Хрущев был не в настроении, как оказалось Э.Ходжа, боготворивший Сталина не собирался следовать курсом советских товарищей, кроме того, его раздражал поучительный тон советского лидера. В заключении пребывания у моряков Хрущев сфотографировался с моряками, принял в подарок макет подводной лодки, сделанный руками флотского умельца и, отбыл в Тирану, а оттуда 4 июня в Москву. Руководители Албании были недовольны, Хрущев не дал необходимых кредитов, а бесплатно обещал построить только Дворец культуры да две небольшие радиостанции. Тогда албанцы сделали ставку на китайцев, с октября 1959 албанская печать заняла четкую прокитайскую позицию. Наметившееся политическое разногласие в верхах начало исподволь сказываться на отношениях советских и албанских моряков.

В августе 1959 г. место базирования кораблей в бухте Паши-Лиман Влерского залива посетил командующий ЧФ адмирал В.А.Касатонов, прибывший в Албанию на эсминце "Благородный" в составе отряда кораблей в ходе делового захода. Были проведены учения четыре ПЛ должны были воспрепятствовать прорыву в центральную часть Адриатического моря отряда боевых кораблей (ОБК) «противника». ПЛ нарезали одиночные позиции, ОБК изображали два черноморских эсминца, старшим на ОБК был назначен командир 40 ОБПЛ С.Егоров, а адмирал Касатонов вышел в море на ПЛ «С-360». Учения прошли неплохо. В это время в Албании на отдыхе по приглашению руководства Албании находился Главком ВМФ С.Г.Горшков, он ознакомился с положением дел у подводников 40-й ОБПЛ. Там командир бригады С.Г.Егоров получил указание от Горшкова расширить район плавания ПЛ на все Средиземное море. Ему вторил командующий флотом, уже после разбора учения он потребовал, чтобы лодки бригады смелее сближались с натовскими кораблями, тренировались в определении их курса и скорости, отрабатывали торпедные атаки, уклонение и отрыв от преследования. «У вас прекрасные условия для боевой подготовки в море, - пошутил тогда Владимир Афанасьевич. – Вы можете отрабатывать корабельные боевые расчеты на своих лодках, можно сказать, в реальных условиях. Объекты атак ходят по Средиземному стаями! И если уж Ушаков и Сенявин здесь занимались боевой подготовкой, то нам и сам Бог велел…» Кроме субмарин Главнокомандующий планировал разместить здесь и другие ударные части флота. Он на ЭМ «Благородный» вместе с Касатоновым вышел в бухту Сарандо у самой границы с Грецией для изучения возможности базирования ракетных катеров которые должны были вскоре поступить на вооружение. Ракетные катера вместе с подлодками могли бы в случае необходимости воспрепятствовать проходу кораблей НАТО из Средиземного флота в Адриатическое.

В ноябре-декабре 1959г. «С-360» (к-3р. В.С.Козлов) совершила первый среди лодок бригады поход в Средиземное море до Гибралтара. Этот первый поход достаточно подробно освещен в литературе не только по тому, что он был первым, а и по тому, что именно этот поход заставил американцев считаться с возможным присутствием советских подводных лодок в Средиземном море. На обратном пути в Тунисском проливе ПЛ оказалась рядом с американским крейсером «Де-Мойн» на борту которого находился президент США Эйзенхауэр. Подверглась преследованию и в течение трех суток отрывалась от погони.

В 1960 г. бригада продолжала пополняться кораблями: в январе с ЧФ прибыл корабль радиотехнической разведки "Угорь", осенью того же года в Албанию пришел второй корабль - разведчик "Краб". На ЧФ был сформирован морской радиоотряд, который до декабря 1960 г. базировался на албанском острове Сазан. В базе разместилась также бригада кораблей охраны водного района, имевшая в своем составе дивизион тральщиков.

Боевая подготовка подводников в течение 1960 года шла интенсивно, при этом случалось всякое. Осенью 1960г. в Адриатическом море при выполнении ПЛ «С-374» (капитан 3 ранга Анатолий К.) курсовой задачи № 2 ударилась в подводном положении носовой оконечностью о подводную скалу острова Сазан. ПЛ получила легкие повреждения, которые исправили в недельный срок. За три года пребывания в заграничном плавании и базировании это был первый серьезный случай, связанный с навигационным происшествием. В своих воспоминаниях «Подводная война. Горизонты великого противостояния сверхдержав» В.С.Козлов описывая этот случай написал: «На следующий день прибыл генерал-полковник Андреев, наш начальник по ставке Варшавского Договора. Боевой генерал, да еще и Герой Советского Союза сразу же начал с репрессивных мер. Как же, на виду у союзников, да еще и за рубежом, такой ляпус, недостойный советского корабля. Командира снять и судить, штурмана тоже и т.д.» Выручили албанцы – министр обороны Албании и командующий ВМС, не согласившиеся с генералом. Прилетевшие через два дня из Москвы комиссия во главе с адмиралом Н.Виноградовым провела разбор происшествия. Командиру и старпому объявили выговор, а штурмана Матвеева сняли с должности. В том же году в бригаде случилось и другое ЧП, по неосмотрительности и нарушения корабельных правил погиб недавно прибывший командир «С-242» капитан 3 ранга Б.Землянкин, он упал с плавбазы.

«Суэцкий кризис».

В результате июльской революции 1952г. Египет получил независимость. В 1953-1954 годах западные страны пытались склонить руководство страны принять участие в подконтрольных себе военных блоках. Получив отказ они применили к стране экономические санкции, отказались покупать хлопок, так если Англия до этого закупала хлопка на 50 млн. фунтов в год, а Франция – на 40 мил., то после начала экономической войны закупки упали до 8 и 12 мил. фунтов в год. Кроме того США отказались поставлять зерно, а в 1955г. Англия отказалась продавать Египту оружие, в то время как Израиль закупил оружие во Франции.

Оказавшись в изоляции Египет обратился к СССР с просьбой оказать им поставки зерна и оружия. Н.С.Хрущев решил использовать эту ситуацию для прорыва на Ближний Восток и Средиземное море. В 1954-1955гг. между Г.Нассером и Н.С.Хрущевым была достигнута договоренность о военных поставках на коммерческой основе. Военное сотрудничество Египта с соцлагерем началось закупкой оружия у Чехословакии на сумму 450 млн.$. Боевой техникой советского производства планировалось перевооружить сухопутные войска, насчитывавшие около 100 тыс. человек. Первый контракт был заключен на сумму около 320 млн. $ в октябре 1955г. В ночь с 20 на 21 октября 1955г. в Александрию прибыло первое советское транспортное судно «Краснодар» с грузом военного имущества для Египта. В конце октября на борту советского транспорта «Сталинград» прибыли первые истребители МиГ-15 чехословацкого производства. Всего с сентября 1955г. Египет закупил 230 танков, 100 самоходных орудий, 200 бронетранспортеров, около полутысячи орудий, 200 самолетов (в том числе 128 реактивных). Непосредственно перед началом Суэцкого кризиса, по английским агентурным данным, в Александрию прибыли 4 судна, доставившие танки «Т-34», самоходные орудия «Су-100», 122-мм гаубицы и 85-мм зенитные орудия.

Не оставили вниманием египтяне и советские корабли которые они хотели приобрести для своего ВМС. ВМС Египта был укомплектован преимущественно британскими кораблями и имел в своем составе 2 ЭМ типа «Z», 2 ЭМ типа «Hunt», 5 фрегатами (типов «River», «Flower» и «Black Swan»), 2 корветами, несколькими ТЩ американской постройки, 5 ТКА и СКА, двадцатью малыми десантными кораблями типа LCM. Осенью 1955г. группа высокопоставленных офицеров ВМС Египта знакомилась с советскими кораблями в Таллине и Балтийске, корабли им понравились, и они решили их приобрести. Стоимость поставки и механизм оплаты доподлинно неизвестен, однако тогда египтяне заявляли, что за корабли будут расплачиваться «бартером» - поставками хлопка. В целях подготовки и передачи кораблей Египту было сформировано специальное соединение ЭКОН-40. В его состав вошли 2 ЭМ пр.30-бис «Смелый» и «Скорый», 4 БТЩ пр.254, 10 ТКА, 2 средние ПЛ пр.613 и 1 малая ПЛ XV серии. Торпедные катера выделял ЧФ, их должен был доставить транспорт «Колхозник». В декабре 1955г. 2 ЭМ и 3 ПЛ перешли в Гдыню для обучения египетских экипажей. Тральщики были переданы и совершили переход в Александрию весной 1956г. В марте 1956г. египетские экипажи эсминцев закончили подготовку и вылетели в Египет, а эсминцы «Смелый» и «Скорый» неожиданно заменили и в Египет 20 мая вышли однотипные «Сметливый» и «Совершенный». После прихода в Александрию эсминцев, арабы опешили: «Вы пригнали не те корабли!», но после полученных разъяснений египтяне успокоились и уже 28 июня эсминцы были переданы ВМС Египта получив наименования «Al Nasser» и «Al Zaffer». Командир ЭКОН-40 контр-адмирал В.Н.Алексеев и несколько советников (в том числе командир БЧ-5 «Скорого» капитан-лейтенант Е.Минасов) остались в Египте, а советские экипажи на специально пришедшем в Александрию теплоходе «Крым» убыли в Одессу.

Еще летом 1952 года Насер организовал ряд нападений на английские базы в районе Суэцкого канала и потребовал эвакуации английских войск из Египта. Командующий английскими войсками генерал Эскин предложил правительству вмешаться и за одно восстановить на престоле короля Фарука, но Лондон ограничился заморозкой в банках Сити 10 миллионов фунтов, принадлежащих Египту. А затем численность английских войск в районе канала сократили с 80 до 10 тысяч человек. Насер продолжал нажимать и 19 октября 1954 года в Каире было подписано соглашение о полном выводе британских войск из зоны Суэцкого канала в течении 20 месяцев. После того как египтяне приобрели крупную партию оружия у стран Восточного блока, США приостановив выдачу кредитов Египту, потребовали немедленно аннулировать договор о поставках советского оружия и пригрозили блокировать Египет с моря, чтобы не допустить прибытия судов с оружием. Последней каплей для египетского лидера стало заявление Даллеса от 19 июля 1956 года, что США отказывают Египту в обещанном кредите в 270 миллионов долларов. Примеру американцев последовали Великобритания и Международный банк реконструкции и развития. И уже 26 июля на митинге в Александрии президент Гамаль Насер заявил: «Американцы, задыхайтесь от бешенства! Годовой доход компании Суэцкого канала составляет 100 миллионов долларов. Почему бы нам самим не получать эти деньги?» Египетские войска без промедления заняли зону канала. Египетское правительство 26 июля 1956г. национализировало Суэцкий канал и объявило, что отныне Египет берет руководство каналом в свои руки. Англия и Франция не хотели сдавать своих позиций, они отозвали своих лоцманов работавших на канале, но это не отразилось на его работе, так как их заменили посланцы стран Восточной Европы. Уже 2 октября советские лоцманы впервые самостоятельно повели суда по каналу. Когда сорвалась затея с лоцманами они стали готовить военный план. Юридическим основанием готовящейся операции был пункт в соглашении 1956г. между Египтом и Англией, оговаривающий право Англии вернуть свои войска в зону канала, если там возникнет угроза судоходству. План назвали «Мушкетер». Предвидя негативную реакцию мировой общественности, первым военные действия должен был начать Израиль. После вторжения Израиля должны были вмешаться западные державы под предлогом «умиротворения» египтян и израильтян и обеспечения свободы судоходства на канале.

В августе в Лондоне начал функционировать Объединенный штаб по планированию операции, с начала сентября на Мальту и Кипр стали перебрасывать­ся английские и французские войска, а к зоне конфликта стяги­ваться боевые корабли этих держав. Сюда перебросили более 130 кораблей, в том числе 7 авианосцев (2 французских), 3 легких крейсера (1 французский), 19 эсминцев, 14 фрегатов, 6 подводных лодок, 11 десантных кораблей, 8 тральщиков и 60 транспортов. Корабельный состав был объединен в 345-е оперативное соединение, состоявшее из тактических групп целевого назначения: 345.4 — авианосной; 345.5 — десантной, 345.7 — морской пехоты; 345.2 — обслуживания. Для проделывания проходов в возможных минных заграждениях была создана корабельная тральная группа. Объединенные воздушные силы имели 461 самолет (70 бомбардировщиков, 228 истребителей, 82 транспортных), кроме того, на авианосцах находились 290 самолетов. Для десанта англичане выделили: пехотную и бронетанковую дивизии, три пехотных полка и парашютную бригаду, два отдельных танковых полка и так далее – всего 45 тысяч человек. Французские войска насчитывали более 20 тысяч человек и имели в своем составе механизированную и воздушно-десантную бригаду и отдельный танковый полк. Впервые в военной практике был подготовлен вертолетный десант - 45-й батальон “командос” численностью около 600 человек: на двух английских авианосцах «Тесеус» и «Оушен» разместили 22 вертолета. 22 октября на частной вилле в Севре под Парижем прошла последняя фаза переговоров с представителями Израиля, который скоординировал свои действия с англо-французским блоком. В конце октября Израиль призвал в армию резервистов и довел ее до 150 тыс. человек.

Первоначально днем начала войны было назначено 7 ноября, но вол­нения в Венгрии, начавшиеся 23 октября 1956 г., ускорили агрес­сию, так как израильтяне обоснованно решили, что русским бу­дет пока не до Египта. 29 октября израильская армия вторглась на территорию Египта и, преодолевая сопротивление египетских войск, начала быстро продвигаться к Суэцкому каналу.

По причине превосходства египетских ВМС израильский флот не проводил наступательных действий на море, ограничившись патрулированием в прибрежных водах в районах наиболее важных береговых объектов. Действия были скоординированы с французами.

Египтяне же первыми предприняли наступательные действия на море.

Вечером 30 октября из Александрии вышел египетский эскортный миноносец «Ибрагим эль-Ауал» («Ibrahim el Awal» типа «Hunt») и направился к израильскому побережью с целью обстрела береговых целей в районе Хайфы. На рассвете следующего дня, произведя всего 6 выстрелов из орудий главного калибра. миноносец повернул на курс, ведущий мимо о. Кипр к сирийским портам. На широте ливанского порта Тир «Ибрагим эль-Ауал» встретил корабль противника. Согласно французским публикациям, это был французский ЭМ «Kersaint», который почти в течение часа вел артиллерийскую дуэль на дистанции около 16,5 км. Ни один из кораблей не получил попаданий, но египетский миноносец полностью израсходовал 102-мм боезапас. По израильской версии, бой с египетским кораблем вели израильские ЭМ «Эйлат» («Elath») и «Яффа» («Yaffo») (в район боевых действий был выслан также ФР «Misgav», но принять участие в бою ему помешала авария котла). Вероятно, в судьбе египетского корабля приняли участие и израильские, и французский ЭМ — неясным остается, происходили ли оба эти эпизода одновременно, или же последовательно, и в какой последовательности.

Однако точку поставила израильская авиация. Сразу же по получении сообщения о морском бое в воздух поднялась пара самолетов "Ураган". вооруженных 16-ю НАР каждый. Направляемые наземными пунктами управления, они довольно быстро обнаружили морскую цель, которую идентифицировали как торговое судно. Пришлось направить в район самолет управления "Дакота", который позволил исправить ошибку — около 6 ч утра. зайдя со стороны солнца, самолеты атаковали египетский корабль с высоты 200 м, выпустив ракеты с дистанции 400 м и. набрав высоту, через несколько десятков секунд повторили заход. Огонь зенитной артиллерии корабля оказался безрезультатным, а вот он получил 4 попадания, уничтожившие зенитное орудие правого борта и сделавшие пробоины в бортовой обшивке выше ватерлинии. Четверо египетских моряков были убиты, 18 ранены. «Ибрагим эль-Ауал» поднял белый флаг. Призовая команда отбуксировала корабль в Хайфу, после ремонта он вступил в состав ВМС Израиля под наименованием «Haifa».

30 октября Великобритания и Франция предъявили ультиматум воюющим сторонам: прекратить боевые действия и отвести войска на 10 миль от берегов Суэцкого канала. Содержание ультиматума было явно неадекватно ситуации на фронте и для Египта означало необходимость уйти с Синая. Поэтому Египет его проигнорировал.

Вечером 31 октября авианосное соединение под командованием английского вице-адмирала Пауэра подошло на 50 миль к побережью Египта. В 21.30 с аэродромов Мальты и Кипра поднялась в воздух первая группа бомбардировщиков. Час спустя самолеты атаковали 11 баз египетских ВВС. Последняя ночная бомбардировка закончилась за 10 мин. до восхода солнца — в 4.30. Около 3.40 авианосцы повернули на курс против ветра и начали подготовку к взлету. Через 10 мин. палубные самолеты начали взлет. Собравшись в тактические группы, самолеты атаковали авиабазу в Каире и базу ВМС Египта. Атака на Александрию осложнялась тем. что там находились корабли 6-го флота США. прибывшие для эвакуации американских граждан. Египтяне практично разместили свои корабли поближе к американским, надеясь таким образом обезопасить их от атак с воздуха.

В период с 31 октября до 2 ноября 1956г. корабли 6-го флота ВМС США провели эвакуацию иностранных граждан. Маленький быстроходный транспорт «BURDO», и эсминцы «HARLAN R. DICKSON», и «HUGH PURVIS» вошли в Хайфу. Транспорт нападения «CAMBRIA» участвовал в эвакуации из Сектора Газа наблюдателей за соблюдением перемирия из ООН, которые находились в зоне боевых действий. И самую опасную миссию выполнили транспорты нападения «CHILTON», «THUBAN», эсминцы «CHARLES S. SPERRY» и «ALLEN M. SUMNER», и десантный корабль «FORT SNELLING» во время незваный визита в Александрии, чтобы провести эвакуацию там. Однажды на гавань произошло почти 40 воздушных налетов, встреченных зенитным огнем, бомбы падали в непосредственной близости от этих судов, особенно близко к «CHILTON». После еще одного воздушного налета на порт, 2 ноября американские корабли покинули порт с 4500 иностранцами на борту.

Судоходство по каналу остановилось 31 октября после потопления англо-французской авиацией египетского фрегата «Акка». Стремясь ограничить поступление помощи воюющему Египту, английское адмиралтей­ство 2 ноября объявило об установлении морской блокады египетского побережья. Торговым судам всех стран мира запрещалось заходить в район восточной части Средиземного моря, ограниченный параллелью 35° северной широты и египетским побережьем и меридианами 27° и 35° восточной долготы, а также в северную часть Красного моря. В районе главной военно-морской базы Египта — Александрии — была установлена ближняя морская блокада. Здесь корабли союзного флота до окончания военных действий несли блокадный дозор. В других районах блокадной зоны патрулировали тактические группы кораблей и палубные самолеты.

Нельзя сказать, что египтяне были полностью деморализованы — командование ВМС Египта предприняло попытку атаковать силы противника в море. 1 ноября из Александрии вышли ЭМ «Al Nasser», «Al Zaffer» и несколько ТКА. Однако самолеты с французских авианосцев обнаружили их прежде чем они подошли на дальность применения оружия. Ударные самолеты получив целеуказание от самолета-разведчика «корсар», потопили ТКА и повредили один из эсминцев, на котором возник пожар. Поврежденный корабль повернул в базу, за ним последовали и остальные. 4 ноября 3 египетских ТКА под командованием офицера Зуки атаковали французский крейсер и по египетским данным поразили его торпедой, при этом все три ТКА были потоплены французской авиацией.

Утром 5 ноября в 8 часов 20 минут 500 десантников из состава 3-го британского парашютного полка высадились на аэродрому Гемаль близ Порт-Саида и перерезали водопровод. На противоположной стороне канала, близ Порт-Фуяда высадилось 600 человек 1-го парашютного полка Иностранного легиона. Задаче десантников было не допустить подхода подкреплений к месту высадки. Утром 6 ноября началась высадка морского десанта: британской танковой дивизии и 10-й моторизованной дивизии Франции. Союзники быстро сломили сопротивление нескольких египетских батальонов и батареи самоходных орудий Су-100 (4 машины) и 7 ноября был захвачен Порт-Саид, агрессоры продвинулись вдоль канала на 35 километров. В дальнейшем шло наращивание их сил – их общая численность составила более 40000 человек, 76 танков, 100 бронемашин и более 50 орудий крупного калибра. (62.стр205.) Далее по плану союзники должны были занять центральную часть канала к 8 ноября и южную к 12 ноября. Но этим планам не суждено было сбиться. Военная кампания была остановлена совместными усилиями США и СССР. Редкий в те годы пример единодушия был порожден разными причинами. СССР не собирался смотреть, как его союзник уничтожается «потенциальным противником», а США намеревались раз и навсегда «отучить» союзников по НАТО действовать вопреки воли Вашингтона. Попытки поднять вопрос на Совете Безопасности ООН были заблокированы правом вето Великобритании и Франции, тогда была созвана чрезвычайная сессия Генеральной Ассамблеи, на которой было постановлено вывести все иностранные войска из Египта и ввести миротворческий контингент в зону канала. После того, как это решение было подкреплено 10 ноября недвусмысленным заявлениями СССР о «решительных мерах» в отношении агрессоров, начался вывод войск. Англия и Франция вывели свои войска к 22 декабря 1956 года, а Израиль в марте 1957 года. С 15 ноября 1956 года в зоне канала стояло 3300 «голубых касок».

Сразу после начала боевых действий КП ЧФ получил из Москвы сигнал: «Флоту боевая тревога!». Основные надводные силы ЧФ состояли из двух дивизий крейсеров: 50-я – новейшие крейсера пр.68-бис «Дзержинский», «Адмирал Нахимов», «Михаил Кутузов», и бригаде эсминцев 7 кораблей; 44-я – 2 крейсера пр.68К «Фрунзе», «Куйбышев», 2 крейсера пр.26-бис «Ворошилов», «Молотов», в бригаде эсминцев 8 кораблей пр.30-бис. Подводные силы входили в 21-ю дивизию и имели несколько десятков ПЛ различных проектов, в том числе и новые пр.613. Около 40 единиц насчитывала 41-я дивизия торпедных катеров. Флоты Англии и Франции сосредоточенные в районе конфликта многократно превосходили состав Черноморского флота. Тем не менее, большая группа боевых кораблей Черноморского флота была готова выйти в Средиземное море к бе­регам Египта. Об этом настойчиво просили египтяне, 31 октября 1956г. начальник канцелярии президента Египта Али Сабри во время разговора с послом СССР в Египте Е.Д.Киселевым просил направить отряд военных судов СССР к побережью Египта. МИД СССР отклонил эту просьбу, в телеграмме министра иностранных дел Д.Т.Шепилова от 3 ноября на имя посла, говорилось: «Что касается соображений, которые были высказаны Сабри относительно посылки, например, военных судов СССР к побережью Египта, то наши военные люди говорят по этому поводу, что такой шаг с нашей стороны, не дав реальных положительных шагов, мог бы лишь осложнить положение Египта, поскольку он мог бы повести к дальнейшему усилению флотов Англии и Франции, сосредоточенных вблизи Египта, и к обострению их атак против египетской территории. Все эти агрессивные действия они стали бы прикрывать и оправдывать ссылками на угрозу со стороны военно-морских сил СССР. Это только облегчило бы им обман мировых общественных кругов и дальнейшее осуществление агрессивных планов.

Советское правительство готово помочь Египту в направлении военных материалов и оружия и сделает все возможное, чтобы доставить их в Египет, хотя, как известно, это представляет сейчас определенные трудности.

Скажите Сабри, что если у египетского правительства имеются какие-либо предложения и соображения на этот счет, Вы немедленно доложите о них Советскому правительству.

Находящиеся в Египте советские военные специалисты, разумеется, будут продолжать свою работу по сборке советской техники и обучению египетских военнослужащих». 6 ноября Сабри встретившись с Киселевым вновь говорил о посылке к берегам Египта советских кораблей, теперь, подводных лодок, при появлении которых, он уверен, англичане и французы немедленно покинули бы египетские воды. По его словам это дело можно было бы представить и так, что эти лодки куплены Египтом, и сопровождаются в Египет египетскими командами. Но и эту просьбу выполнить возможности не было.

В период агрессии в зоне боевых дей­ствий оказались десятки судов разных стран, в том числе Советского Союза. Положение наших судов вызывало большое беспокойство у руководства Минморфлота и страны. Министр морского флота В. Г. Бакаев ежеднев­но докладывал Н. С. Хрущеву, в Главный штаб ВМФ и штаб Чер­номорского флота обстановку в зоне конфликта по донесениям капитанов советских судов и пароходств. Так, по состоянию на утро 2 ноября 1956 г. в порту Александ­рия находился пароход «Тарас Шевченко», выгружавший взрыв­чатку для египетской армии, и турбоход «Иван Павлов» с грузом пшеницы. В порту Суэц стояли танкер «Махачкала» (в балласте), только что прибывший с Дальнего Востока, и танкер «Жданов», прибывший с мазутом для этого порта с Черного моря. В Порт-Саиде вошел в канал танкер «Поти», следовавший с грузом керо­сина для Владивостока. Экипаж последнего, также оказал помощь египтянам. Стоя в Суэцком канале вблизи зоны военных действий, с него в ноябре по ночам египтянам передавали керосин.

В ноябре английские газеты выступили с заявлением, будто бы в Египте находятся русские офицеры и они принимают участие в операциях на Синайском полуострове в составе египетских частей. Уже после окончания конфликта начальник канцелярии президента Египта Али Сабри опровергая эти утверждения, заявил: «Мы не допускаем присутствия иностранцев в наших вооруженных силах». Тем не менее, несмотря на это опровержение, небольшая группа советских граждан видимо приняла участие в боевых действиях. Это были летчики. То, что советские летчики-инструкторы приняли участие в боях, следует из состояния египетских ВВС к началу конфликта. В строю числилось 160 самолетов, из которых только 69 считались боеготовыми и могли реально противостоять основному противнику - ВВС Израиля. Истребителей МиГ-15бис насчитывалось всего 30 штук, сведенных в две эскадрильи. Фактически этот истребитель успели как следует освоить всего несколько арабских летчиков. Более современные МиГ-17Ф к октябрю 1956г. освоил только один египтянин - майор Шалаби эль-Хиннави. Примерно так же обстояли дела и с экипажами для Ил-28.
Однако с началом войны МиГи приняли активное участие в боях, разгоревшихся на Синае. Так, 30 октября МиГ-15 перехватили и повредили английский разведчик "Канберра". В тот же день арабские летчики провели серию эффективных ударов по наступающим частям 202-й парашютной бригады Израиля. Согласно воспоминаниям египтян, советские инструкторы сами не участвовали в этих налетах, но "приложили руку" к их планированию и техническому обеспечению.
Израильское наступление развивалось очень быстро, и уже на следующий день советские летчики (возможно, по собственной инициативе, не дожидаясь указаний из Москвы) вступили в бой. Поначалу это были только штурмовые удары. Ситуация изменилась 1 ноября, когда в Египет в экстренном порядке перебросили группу летчиков-асов, которые "оседлали" МиГ-17Ф. Как известно, в тот же день в войну вмешались французы и англичане, начав операцию "Мушкетер" по "обеспечению безопасности" (а точнее - оккупации) зоны Суэцкого канала. Уже 2 ноября советские пилоты провели несколько воздушных боев, правда, безрезультатных.
На следующий день нашим инструкторам удалось одержать, по крайней мере, одну воздушную победу. Согласно некоторым данным (правда, не подтвержденным никакими официальными бумагами), события развивались следующим образом. В полдень Сергей Анатольевич Синцов (воевавший до этого в Корее и записавший на свой счет три самолета противника) совместно с другим, к сожалению, пока неизвестным советским инструктором совершали патрульный облет акватории Средиземного моря севернее Суэцкого канала. Вскоре они обнаружили одиночный турбовинтовой самолет, идентифицированный как британский палубный штурмовик Уэстланд "Уайверн". В результате внезапной атаки Синцова англичанин был сбит пушечной очередью. Однако фотокинопулемет на истребителе не сработал, и победу советскому летчику не засчитали.
Пилот "Уайверна" лейтенант Дэннис МакКарти катапультировался над морем. Вскоре его целым и невредимым выловили из воды и на вертолете доставили на палубу авианосца. Англичане признали потерю машины, но, по их официальному заявлению, штурмовик был сбит зенитным огнем. Возможно, Синцов добил уже поврежденный египетскими зенитками самолет, который возвращался с задания отдельно от группы. Или же англичанин просто не заметил атакующий МиГ и решил, что в его самолет попал зенитный снаряд. Последние исследования не смогли пролить свет на этот случай, так как участников инцидента уже нет в живых.
Наши инструкторы "отметились" и на Ил-28. К началу войны в Египте было несколько хорошо подготовленных экипажей советских летчиков для этих машин. В их числе и заводской экипаж Иркутского авиастроительного завода во главе с Иннокентием Васильевичем Кузнецовым (27 побед в Великой Отечественной войне).
Как утверждал бригадный генерал Камал Заки, который осенью 1956-го командовал единственной на тот момент египетской эскадрильей реактивных бомбардировщиков, его подчиненные не летали на бомбежку, ограничившись только несколькими разведывательными полетами вдоль побережья в самом начале конфликта.
Между тем, согласно израильским данным, в ночь на 1 ноября египетские Илы сбросили свой смертоносный груз на территорию Израиля в районе киббуца Рамат Рачель. Причем, на их перехват даже поднимались (правда, безуспешно) ночные истребители "Метеор" NF.13. Можно предположить, что заводской экипаж из Иркутска, не входивший ни в одно строевое египетское подразделение и занимавшийся облетом самолетов после сборки, на свой страх и риск проявил такую "инициативу".
Несмотря на яростное сопротивление египтян, воздушные удары союзников все нарастали, и президент Насер принял дальновидное решение рассредоточить свои ВВС с целью сохранить максимальное количество современной авиатехники. В результате советские и арабские летчики начали перегонку самолетов на самые южные аэродромы страны и в соседние дружественные Египту государства - прежде в всего Сирию и Саудовскую Аравию.

Хрущев все время был в поиске вариантов возможной помо­щи Египту. И тогда он решил применить прием, которым потом неоднократно пользовался при возникновении военно-полити­ческих кризисов и вооруженных конфликтов. Он решил пригро­зить ракетно-ядерными ударами по Лондону и Парижу, чтобы заставить правительства Англии и Франции прекратить войну в Египте. 5 ноября председатель Совета Министров СССР Н.А.Булганин направил послания премьер-министру Великобритании А.Идену, председателю Совета министров Франции Ги Моле, премьер-министру Израиля Д.Бен-Гуриону, где было заявлено: «Советское правительство полно решимости пойти на применение силы, чтобы сокрушить агрессоров и восстановить мир». В тот же день Булганин с подачи Хрущева направил послание президенту США Д.Эйзенхауэру: «Советское правительство обращается к правительству Соеди­ненных Штатов с предложением пресечь агрессию и прекратить дальнейшее кровопролитие. США располагают в Средиземном море сильным военно-морским флотом и могучей авиацией. Со­ветский Союз также обладает сильным военно-морским флотом и могучей авиацией. Совместное и безотлагательное использо­вание этих средств со стороны Соединенных Штатов и Совет­ского Союза явилось бы надежной гарантией прекращения аг­рессии... Если эта война не будет прекращена, то существует опасность, что она может перерасти в третью мировую войну».

В этом советском предложении нарочито, не без умысла пре­увеличивались возможности советского флота и авиации. Мысль о том, чтобы направить на Ближний Восток советские войска и, прежде всего воздушно-десантные части, у Хрущева была, но министр обороны СССР Г. К. Жуков доложил правительству, что в Генеральном штабе проработали вариант воздушного десанта и пришли к неутешительным выводам. Даже если Турция и Иран не воспрепятствуют пролету самолетов, перебросить достаточ­ное количество войск и вооружений, наладить их снабжение за недостатком самолетов не удастся. В столкновении с экспеди­ционными силами союзников, которые обеспечены всем необходимым, и при господстве в Средиземном море английского и французского флотов и авиации советские воздушно-десантные части были бы обречены на поражение.

Однако все эти и другие шаги советского политического руко­водства возымели свое действие. Англия, Франция и Израиль отступили. Англичане не решились топить или заставить изменить курс наши суда, шедшие в Египет. Это в тех условиях, когда в Средиземном море еще не было нашего Военно-морского флота. Советский Союз в открытую объявил, что он пошлет в Египет летчиков и современные самолеты.

8 ноября военные действия на территории Египта были остановлены. Египетский флот потерял 6 боевых кораблей, в том числе 1 эсминец и 4 торпедных катера, союзники — 3 боевых корабля и 1 войсковой транспорт.

Тем не менее англо-французские войска продолжали оккупировать территорию канала, и 10 ноября было сделано Заявление ТАСС: «В руководящих кругах СССР заявили, что если Англия, Франция и Израиль вопреки решения ООН не выведут всех своих войск с территории Египта и под различными предлогами будут затягивать осуществление этих решений и накапливать силы, создавая угрозу возобновления военных действий против Египта, то соответствующие органы Советского Союза не будут препятствовать выезду советских граждан – добровольцев, пожелавших принять участие в борьбе египетского народа за его независимость». Выступая с этим заявлением, в Москве исходили при существующих условиях, прежде всего, из стремления оказать Египту морально-политическую поддержку. И как показал последующий ход событий, такое выступление полностью себя оправдало. В декабре с территории Египта были выведены английские и французские войска. 9 декабря 1956г. было опубликовано сообщение ТАСС по вопросу о выезде в Египет советских добровольцев, где говорилось: «ТАСС уполномочен заявить, что полный вывод английских, французских и израильских войск из Египта, естественно снимает вопрос о выезде в Египет советских добровольцев».

30 марта 1957г. по каналу прошел караван судов – Суэцкий кризис завершился. Весь этот период командование, отдельные направления штаба Черноморского флота находились в повышенной боевой готовности.



1957 год.

1957 год был очень насыщен походами в Средиземное море. По свидетельству связистов флота, в 1957 году служба связи ЧФ обеспечивала успешное проведение шести дальних походов за пределы Черного моря.

В июне 1957г. ЭМ «Бесследный», «Бурливый» и танкер «Алатырь» вышли из Севастополя для перебазирования на ТОФ. Корабли вышли в Средиземное море, 23 июня прошли через Суэцкий канал в Индийский океан и в июле пришли во Владивосток.

В конце июня – начале июля 1957г. отряд кораблей Черноморской эскадры в составе крейсера "Михаил Кутузов" (к-2р. Голот) и ЭМ «Безукоризненный» под флагом командующего эскадрой кораблей ЧФ контр-адмирала В.Ф. Чалого вышел из Севастополя и направился в Ленинград для участия в параде кораблей посвященному Дню ВМФ 14 июля. После завершения мероприятий 19 августа 1957г. отправились обратно. 30 августа они совершили деловой заход в порт Дуррес (Албания). 1 сентября командир отряда контр-адмирал В.Ф.Чалый с группой офицеров и командующим албанской береговой обороной генерал-майором Неджипом Винчани посетили порт Влера. 3 сентября корабли оставили берега Албании и отправились в Севастополь.

В июне 1957г. в Александрию из Одессы прибыл теплоход «Крым», он открыл пассажирское сообщение между СССР и Египтом.

В июле 1957г. в Египет из СССР были поставлены первые три ПЛ пр.613.



Сирийский кризис 1957г.

В начале 1957г. в английской печати появились сообщения о том, что в Сирии существует тайная советская военно-воздушная база, построенная русскими инженерами и техниками. ТАСС опубликовал заявление, в котором заявил, что это выдумки. Весной 1957 года американцы попытались, изолировав Сирию организовать в ней заговор с целью свержения президента Шукри Куатли, в начале лета появились сообщения о проекте создания федерации Египта с Сирией. Стараясь помешать этому, американцы попытались натравить на Дамаск сперва Израиль, а когда он отказался «… Израиль не видит необходимости в войне против Сирии и всеми силами будет стремиться остаться вне военного конфликта», попытались привлечь на свою сторону арабские страны – Иорданию, Ирак, Ливан, но и это не удалось осуществить. Тогда американцы сделали ставку на Турцию.

В 1947г. правительство США, провозгласив «доктрину Трумэна», по сути взяло под контроль решение многих внутренних и внешних вопросов в Турции. В 1948г. с США было заключено соглашение о предоставлении Турции помощи, о создании там американских военных баз. С 1947 по 1951г. США поставили Турции военных материалов на сумму свыше 500 млн. долларов, а общая сумма предоставленной ей за этот период американской военной помощи составила 1 млрд. долларов. В 1952г. Турция вступила в Североатлантический блок. Наряду с сухопутными силами и ВВС кардинально были обновлены и военно-морские силы, американцы передали к 1957 году 38 кораблей в том числе - 4 ЭМ, 7 ПЛ, 8 ЭТЩ, 9 БТЩ, 6 минных заградителей, англичане передали 16 кораблей в том числе – 4 ЭМ, 3 ПЛ. 5 ЭТЩ. К осени 1957г. ВМС Турции насчитывали 76 кораблей – 10 ЭМ, 12 ПЛ. 20 кораблей ПЛО, 13 ЭТЩ, 9 БТЩ, 12 минных и сетевых заградителей.

Почти сразу, после того как отряд контр-адмирала В.Ф. Чалого покинул Средиземное море, туда прибыл отряд кораблей Балтийского флота. 31 августа 1957г. в Средиземное море вышел отряд боевых кораблей БФ под командованием вице-адмирала В.Ф.Котова в составе КР «Жданов» (к-1р. Гаврилов) и ЭМ пр.30-бис «Свободный». Корабли направлялись в СФРЮ с дружественным визитом. Сразу после выхода корабли попали под пристальное наблюдение со стороны кораблей и самолетов НАТО, в проливе Большой Бельт вокруг отряда опасно маневрировал датский военный корабль № 373. 9 сентября корабль прошли Гибралтар и вошли в Средиземное море, в районе острова Альборан крейсер передал на эсминец запас мазута. 12 сентября корабли прибыли в порт Сплит (СФРЮ) и 18 сентября покинули Югославию, за время визита корабли посетили 15 тысяч человек. Первоначальные планы похода были изменены из-за осложнившейся международной обстановки. В начале сентября американские и турецкие вооруженные силы стали концентрироваться у границы, с Сирией угрожая агрессией. Уже 8 сентября пять кораблей 6-го флота ВМС США приблизились к сирийским берегам, 24 сентября под прикрытием маневров в Средиземном море туда было переброшено дополнительно 38 боевых кораблей с авианосцем «Лейк Чэмплен». К 25 сентября оперативная группа американских кораблей действовавшая у берегов Северо-Западной Турции насчитывала 75 кораблей, на борту размещались 8 тысяч морских пехотинцев. Так как Сирия являлась для нас дружественной страной, было решено направить наш отряд для визита в сирийский порт. 21 сентября КР «Жданов» и ЭМ «Свободный» прибыли в Латакию. Это был первый визит советских кораблей в страну. 29 сентября офицеры отряда советских кораблей во главе с вице-адмиралом В.Ф.Котовым посетили президентский дворец и имели встречу с президентом Сирии Шукри Куатли. 1 октября балтийские корабли, выполнив свою миссию, покинули Латакию. 7 октября они уже вышли в Атлантику, а 11 октября вошли в Балтику.

Ситуация вокруг Сирии оставалась сложной Н.С.Хрущев 7 октября отвечая на вопросы корреспондента американской газеты «Нью-Йорк таймс» Дж. Рестона заявил, что СССР настроен серьезно и не позволит совершить нападение на сирийцев: «Правящие круги США буквально толкают Турцию против Сирии. Турция стягивает свои силы к сирийской границе. Она даже оголяет некоторые участки границы с Советским Союзом. Но она напрасно это делает… Это факт, что Тур­ция готовит войну против Сирии. На этот опасный путь толкают Турцию некоторые руководящие деятели США. Об­щественность должна знать об этом. Я надеюсь, Вы нас поймете. Ведь США находятся далеко от этого района, а мы по соседству. Если там начнут стрелять пушки, то остано­виться будет уже трудно. От автоматов и пушек дело может дойти до ракет, что приведет к тяжелым последствиям».

С уходом балтийских кораблей их сменил черноморский отряд. 4 октября 1957г. из Севастополя с визитом в СФРЮ отправился на борту крейсера «Куйбышев» (к-1р. В.В.Михайлин) Министр Обороны СССР Маршал Советского Союза Г.К.Жуков, крейсер сопровождали эсминцы «Бывалый» (к-3р. В.Х.Саакян) и «Блестящий» (к-3р. Терещенко). Отрядом командовал контр-адмирал П.Н.Тюняев. 5 октября отряд вышел в Эгейское море, вечером 7 октября в Адриатическое море и утром 8 октября пришли в порт Задар где министр обороны покинув крейсер и отправился в Белград. Он не знал что Н.С.Хрущев отправил его в эту поездку чтобы снять с должности Министра обороны пока он был вдалеке страны. После визита в Югославии Жуков побывал в Албании и вернулся в Москву самолетом из Тираны в конце октября, чтобы выслушать в ЦК КПСС обвинения в непонимании роли партийного руководства и политических работников в ВС и чуть ли не в элементах некого бонапартизма. Новым министром был назначен Маршал Советского Союза Р.Я.Малиновский. Но это было несколько позднее.