Купание красных моряков

Сходящие на берег были собраны в столовой экипажа, до слез проинструктированы помполитом Леонтьичем о правилах поведения за границей, получили сухой паек и радостно галдящей толпой ринулись к трапу. У трапа стояли я (поскольку в этот день был вахтенным помощником) и капитан, уже заранее обеспокоенный последствиями увольнения (он слишком хорошо нас знал). Капитан исподтишка показал кулак двум штурманам, слишком бурно радовавшимся предстоящему свиданию с берегом, и тяжело вздохнул. Мы проследили за тем, как шумная толпа моряков, с двумя гитарами и магнитофоном, миновала заводскую проходную и в быстром темпе потянулась в сторону маяка.
– Доктор, возьмите мой бинокль и с сигнального мостика проследите за нашими. Ежели кто зайдет по дороге в магазин – сообщайте сразу, – сказал капитан перед уходом. – Не дай бог, спиртного купят да напьются! Оскандалимся же на всю Европу.
– Так у них же денег ни динара нет, Владимир Сергеич, на что брать-то?
– Эти найдут на что, – обреченно махнул рукой капитан и скрылся в каюте.
Я взял на мостике капитанский 15-кратный бинокль и посмотрел в сторону маяка. Судно возвышалось над доком метров на десять и весь городишко Биела был как на ладони. Народ, дойдя до маяка, разлегся на камнях позагорать, а кто посмелее – уже залезли в воду. В магазин никто не бежал, о чем я с сознанием выполненного долга и доложил капитану. Кроме того, нашлись более достойные объекты для наблюдения – в соляриях окрестных отелей загорала «топлесс» масса аппетитных особей женского пола в самых различных позах. Купаться никто из местных и приезжих не рисковал – все же февраль, температура всего-то плюс двадцать два градуса, что по местным меркам явно не сезон. Насладившись зрелищем томно загорающих дам, я с сожалением положил бинокль обратно и поплелся заниматься обычными дежурными делами. Надо было наблюдать за сварщиками, позаботиться об обеде, да и вообще у вахтенного помощника всегда масса самых разных занятий. Кроме того, сам Леонтьич, пыхтя и отдуваясь, забрался на сигнальный мостик и оттуда в бинокль, словно адмирал Нельсон, озирал окрестности маяка – страховался. Однако все же не уследил! Видать, тоже на пышные дамские прелести отвлекся наш политиче-ский вождь.
День заканчивался, и вскоре из увольнения должны были вернуться на-ши. И они вернулись вовремя. Но как! Нестройная колонна, пошатываясь и оглашая окрестности разнообразным пением, тащилась, перемешавшись с местным населением (тоже активно подпевавшим), подошла к воротам завода, которые сразу гостеприимно раскрылись во всю ширину, и направилась к плавучему доку. Все это здорово смахивало на первомайскую демонстрацию где-нибудь в глубине России. Потрясенные капитан с Леонтьичем молча созерцали «восползание» личного состава по многочисленным трапам дока на палубу танкера. Черногорцы снизу орали «Живели Русия!» и махали руками – прощались. Народ кое-как разошелся по каютам, а с командным составом начался «разбор полетов».
Выяснилось, что черногорцы, здорово удивившиеся, что наши купа-ются в такую холодину (море прогрелось только до двадцати градусов, – по их понятиям, очень холодно), быстренько притащили на маяк «для сугреву» несколько бутылей сливовицы и бочонок домашнего вина. Слабые возражения на эту тему просто не принимались, а разговор об отсутствии денег вообще был воспринят как личное оскорбление. Началось легкое застолье, плавно переросшее в бурную демонстрацию истинно славянской дружбы, с распеванием русских песен под гитару. При этом некоторая несхожесть языка абсолютно никого не волновала. За компанию, под восхищенный визг девчонок-малолеток, искупались и несколько местных хлопцев.
«Купание красных моряков» удалось на славу – все участники огребли по выговору, зато местное население чрезвычайно зауважало «русску марнарницу» за морозоустойчивость и широту души, и все последующие шесть месяцев ремонта мы прожили почти как у себя дома.